Андрей Богданов - Повседневная жизнь Древней Руси

Мусульманам русы туманно рассказывали о своем могучем государстве во главе с каганом. Оно якобы находилось где-то в землях славян, которых русы отважно грабили и облагали данью. В 930-е годы упоминавшийся персидский ученый Ибн-Русте увлекательно рассказал о русах ( ар-русийа ) как чрезвычайно воинственном сообществе, живущем «на острове, окруженном озером. Остров, на котором они живут, протяженностью в три дня пути, покрыт лесами и болотами, нездоров и сыр до того, что стоит только человеку ступить ногой на землю, как последняя трясется из-за обилия в ней влаги» [131] Ибн Руст . Книга дорогих ценностей. Цит. по: Древняя Русь в свете зарубежных источников. Хрестоматия. Т. 3: Восточные источники / Пер. Т. М. Калининой. М., 2009. С. 47–48. . Но ни этот болотистый «остров», на котором русы всё же могли бы оставлять свои семьи во время опасных торговых и военных походов, ни иная их археологически отличимая территория не обнаружены.

Я полагаю, что единой территории русов просто не было, иначе им не приходилось бы путешествовать с семьями. О реальном расселении русов говорят нам 48 больших курганных могильников воинов и купцов IX–XI веков с оружием и торговым инвентарем, расположенных вдоль старинных водных путей в Ярославской, Смоленской, Ленинградской, Псковской, Новгородской, Черниговской, Киевской, Витебской, Гомельской, Минской и других областях [132] Подробный список: Перхавко В. Б. Торговый мир средневековой Руси. М., 2006. С. 108–119. . Лишь в Старой Ладоге, Пскове, Чернигове и Киеве они совпадают с расположением городов. Гнездовский комплекс, возможно, отмечает место старого Смоленска, да рядом с богатейшим Тимиревским могильником возник позже город Ярославль. Некоторые предположения историки делают и о расположении важных для русов святилищ славянских богов купцов и воинов Волоса и Перуна. Рискну предположить, что русы постоянно ходили своими путями и имели стационарные базы только для зимовок и для тех, кто не мог больше идти в поход.

Позднее восточные авторы, не ведая о существовании Русского государства даже после его просвещения при Ярославе Мудром, продолжали писать о русах, которые живут на острове в море, не пашут и не жнут, а только грабят славян и торгуют награбленным. Историки немедленно постарались локализовать их на острове Рюген в Балтийском море, невзирая на то, что археологически своеобразный ареал русов там тоже не прослеживается, а источник говорит о мифическом «острове в море» через два столетия после проявления русов на Руси и через столетие после создания Ольгой Русского государства.

Каган русов в восточных рассказах выглядит как цыганский король в мусульманском раю. Даже Ибн-Фадлан, весьма внимательный в личных наблюдениях, записал рассказ руса явно степного происхождения: «К порядкам царя русов (относится) то, что вместе с ним в его замке (дворце) находятся четыреста мужей из богатырей, его сподвижников, и у него надежные люди из их (числа) умирают при его смерти и бывают убиты за него. И с каждым из них девушка, которая служит ему, и моет ему голову, и приготовляет ему то, что он ест и пьет, и другая девушка, (которую) он употребляет как наложницу. И эти четыреста (мужей) сидят под его ложем. А ложе его огромно и инкрустировано драгоценными самоцветами. И с ним сидят на этом ложе сорок девушек для его постели. Иногда он употребляет как наложницу одну из них в присутствии своих сподвижников, о которых мы упомянули. И он не спускается со своего ложа, так что если он захочет удовлетворить потребность, то он удовлетворяет ее в таз, а если он захочет поехать верхом, то лошадь его подводится к ложу, так что он садится на нее верхом с него (ложа). А если он захочет сойти (с лошади), то подводится его лошадь (к ложу) настолько, чтобы он сошел со своей лошади. У него есть заместитель, который управляет войсками и нападает на врагов и замещает его у его подданных» [133] Путешествие Ибн-Фадлана на Волгу. С. 83–84. .

У перса Ибн-Русте, писавшего в то же время, что араб Ибн-Фадлан, русы «храбры и мужественны, и если нападают на другой народ, то не отстают, пока не уничтожат его полностью. Побежденных истребляют и обращают в рабство. Они высокого роста, статные и смелые при нападениях. Но на коне смелости не проявляют, и все свои набеги и походы совершают на кораблях». Здесь источником рассказа явно был уже не степняк, а рус из варягов.

В других аспектах полусказочное повествование араба и перса о невиданной никем из их соплеменников «стране Рус» взаимно дополняется. Араб подробно рассказал о молитвах и жертвоприношениях руса-путешественника его неведомым богам в виде разной величины деревянных идолов: «И как только приезжают их корабли к этой пристани, каждый из них выходит и (несет) с собою хлеб, мясо, лук, молоко и набид, пока не подойдет к высокой воткнутой деревяшке, у которой лицо, похожее на лицо человека, а вокруг нее маленькие изображения, а позади этих изображений высокие деревяшки, воткнутые в землю». Чтобы умилостивить богов, рус «несет к каждому изображению… по подарку и просит их о ходатайстве и говорит: "Это жены нашего господина, и дочери его, и сыновья его". И не перестает обращаться к одному изображению за другим, прося их и моля у них о ходатайстве и униженно кланяясь перед ними». В благодарность за помощь богов рус приносил в жертву деревянным идолам коров и овец, часть мяса раздавал, а часть клал перед идолами, надевая головы убитых животных на палки. Как на картинах Билибина и Васнецова, опиравшихся не только на арабский рассказ, но и на русский фольклор с его «головушками на тычинушках».

Перс отметил власть, которую имеют у русов языческие жрецы, именуемые им знахарями: «Есть у них знахари, из которых иные повелевают царем, как будто бы они их (русов) начальники. Случается, что они приказывают принести жертву творцу их тем, чем они пожелают: женщинами, мужчинами, лошадьми. И если знахари приказывают, то не исполнить их приказания никак невозможно. Взяв человека или животное, знахарь накидывает ему на шею петлю, вешает жертву на бревно и ждет, пока она не задохнется, и говорит, что это жертва богу». У араба русский обычай повешения применен к преступникам: «И если они поймают вора или грабителя, то они ведут его к толстому дереву, привязывают ему на шею крепкую веревку и подвешивают его на нем навсегда, пока он не распадется на куски от ветров и дождей». Здесь надо отметить, что у скандинавов повешение было не уголовным наказанием или жертвой, но почетной смертью, следованием по пути верховного бога Одина, так что герою было не грех и повеситься самому.

Похороны руса Ибн-Русте сам не видел. Он описал их совершенно отлично от Ибн-Фадлана, но явно имея в виду один из отраженных в курганной похоронной культуре обычаев погребения в домовине: «Когда у них умирает кто-либо из знатных, ему выкапывают могилу в виде большого дома, кладут его туда, и вместе с ним кладут в ту же могилу его одежду и золотые браслеты, которые он носил. Затем опускают туда множество съестных припасов, сосуды с напитками и чеканную монету. Наконец, в могилу кладут живую любимую жену покойника. После этого отверстие могилы закладывают, и жена умирает в заключении». Последнее несколько преувеличено: жена умирала сама или с чужой помощью перед закрытием могилы. Но труп жены в домовине, нежно положившей руку на плечо мужа, археологами найден. Ибн-Русте не упомянул только нередкое наличие в такой могиле любимого коня руса в драгоценной сбруе и погребальных сосудов с едой и питьем на дорогу.