Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

В 1663 году у четы герцогов Йоркских родился Джеймс, получивший титул герцога Кембриджского, ставший любимцем короля Карла II. В 1665 году на свет появилась Анна, чье рождение Кларендон воспринял с радостью. Она станет королевой Англии и Шотландии, а после унии 1707 года Великобритании. Историки обычно описывали Анну I как плохо образованную и ленивую женщину, мало интересовавшуюся государственными делами и всецело доверявшую своей ближайшей подруге и конфидентке Саре Черчилль, герцогине Мальборо. В ревизионистской историографии, однако, Анна рассматривается как довольно деятельная правительница. Она была замужем за принцем Георгом Датским, с которым их связывали теплые отношения. Как считало большинство современников, он был политически никчемным человеком, что проявилось на главном посту, который он занимал, Первого лорда Адмиралтейства. Вплоть до смерти в 1708 году, которую королева приняла как глубокую личную трагедию, он стремился во всем помогать ей. С детьми эта чета была глубоко несчастна. Из семнадцати беременностей Анны двенадцать закончились выкидышами или мертворожденными. Двое из пяти, родившихся живыми, умерли почти сразу. Две девочки, не дожили до года и полутора лет. Только один ребенок, Уильям, герцог Глостерский, дотянул до одиннадцатилетнего возраста. Он с раннего детства отличался плохим здоровьем, и надежды нации на то, что он закрепит протестантское престолонаследие в Англии, имели мало шансов оправдаться. После его смерти в 1700 году парламент принял «Акт о престолонаследии», открывавший путь на престол для Ганноверской династии.

В 1666 году герцогиня Йоркская родила мальчика, названного Чарльзом, которому был дан титул герцога Кенделла, но он не прожил и года. Вслед за ним в июне умер, то ли от оспы, то ли от чумы, его старший брат Джеймс. По поводу внуков, умерших почти тогда же, когда и Саутгемптон (в мае 1667 года), Хайд писал Ормонду так: «Кроме общего горя, связанного со смертью детей герцога, переживаемого, как я думаю, всяким добрым англичанином, да и правительством, я потерял друга, надежного и верного друга, и ты, возможно, теперь мой единственный друг, который знает, как твердо стоять против соблазнов и посягательств, в которых я, ввиду людского тщеславия, нисколько не сомневаюсь» [74, 278–279 ]. Как видим, реакция на смерть Саутгемптона в эмоциональном плане выражена в этих словах сильнее, чем на смерть внуков. Кларендон противился тому, чтобы смотреть на смерть своих внуков так, как смотрели многие: как на воздаяние и проявление недовольства Божества. Он уверял Ормонда, что не разделял этих взглядов: «Они всего лишь смертны».

Такое, казалось бы, стоическое отношение к смерти внуков может удивить нас. Это объясняется тем, что современное отношение к детству еще не сформировалось. Детская смертность была чрезвычайно высока. По данным Л. Стоуна, смертность до года во Франции в те времена составляла примерно 21 %, но это уменьшенная цифра, поскольку включает только младенцев, рождение которых было зарегистрировано. Из числа тех, кто дожил до года, примерно 18 % умирало в возрасте до пяти лет. Детская смертность в Англии было немного ниже, чем во Франции, но и в семьях английских пэров и крестьян от четверти до трети всех детей умирало до достижения ими пятнадцати лет. Стоун писал: «Хотя уровень смертности в Англии был ниже, чем во Франции, это не меняет того, что для сохранения ментальной стабильности родители должны были ограничивать степень психологических переживаний о детях младенцах. Даже тогда, когда дети были искренне желанны, и их рождение не несло экономических потерь, для родителей было опрометчиво слишком эмоционально озаботиться созданиями, порог жизненных ожиданий которых был таким низким» [99, 57 ]. По его мнению, лучшим подтверждением этой ситуации была широко распространенная в средние века практика давать одинаковые имена двум детям, в ожидании, что в лучшем случае выживет один. Распространенный в XVI–XVIII вв. обычай назвать вновь родившегося именем недавно умершего ребенка (что можно наблюдать и в семье Хайда) показывает отсутствие представления о ребенка как об уникальном существе с собственным именем.

Не все придерживаются такого подхода. Историк П. Джелланд указала на различие точек зрения в историографии. Колин Паркс соглашался со Стоуном и утверждал, что в прошлом «родители ожидали, что потеряют нескольких детей, и воспринимали эти потери с большей готовностью, чем мы сегодня». Однако Линда Поллок, исследовавшая уровень привязанности родителей и детей в Англии и Америке в 1500–1900 гг., считала: отношения между ними «изменились в течение этих столетий показательным образом мало». Сама Джелланд разделяла последнюю точку зрения: «Нет никаких свидетельств, будто в ранневикторианский период родители были меньше привязаны к детям и испытывали меньшее горе от их смертей, чем родители в эдвардианское время, несмотря на меньшие ожидания, что те выживут» [61, 121 ].

В сентябре 1667 года, буквально за считанные недели до бегства Кларендона из Англии, Анна родила сына Эдгара, ставшего, как и умершие старшие братья, герцогом Кембриджским. Он тоже умер ребенком в 1671 году. Младшие дочери герцога Йоркского в первом браке, Генриетта и Кэтрин, родились уже после отъезда Кларендона из Англии в 1669 и 1671 гг., обе умерли, не дожив до года. Как видим, по линии старшей дочери род Хайда пресекся на правнуках, из которых только Уильям дожил до одиннадцати лет.

Главной причиной высокого уровня смертности среди детей и взрослых была чума. Эта болезнь «навещала» Англию периодически в первой половине XVII века, вспышки отмечались в 1603, 1625, 1637 гг. Страшной эпидемией обернулся 1665 год. Затем эта болезнь исчезла из Англии вследствие причин, о которых можно говорить только предположительно. Смертность среди людей, заболевших чумой, достигала 70 %. Вторая по количеству жертв болезнь, оспа, распространилась гораздо шире, чем раньше, именно во второй половине XVII и первой половине XVIII века. Тогда же была самая высокая смертность от нее, что особенно относилось к детям, она несколько снизилась в XVIII веке и составляла примерно 17 % от числа заболевших лиц. Однако оспа часто вызывала у болевших ею людей осложнения со стороны нервной системы, глухоту или слепоту, могла обезобразить лицо и тело. Как писал Л. Стоун, оспа была настолько пугающей болезнью, что было трудно найти священника, согласного хоронить умерших от нее. После 1760-х гг. состоятельные семьи нанимали только таких слуг, кто или переболел оспой, или был вакцинирован [99, 61–62 ]. Другими частыми причинами смерти детей были кишечные черви, лихорадка, связанная с появлением зубов, разного рода отравления, чрезмерное пеленание, общий низкий уровень гигиены. Смерть детей во время родов начала снижаться в середине XVIII века, что Стоун объяснял тем, что повитух начинали заменять акушеры-мужчины, чьи руки сильнее, и которые совершенствовали родовспоможение, внедрив применение «поворота на ножку» и эффективные акушерские щипцы. Эти новшества многими воспринимались в штыки. Когда королева Анна в 1703 году впервые пожаловала рыцарское звание акушеру-мужчине Дэвиду Хамильтону, его недоброжелатели отозвались на это куплетом [99, 59 ]. Впрочем, внучка Кларендона, женская судьба которой была такой тяжелой, вероятно, осознавала значение этого пожалования.