Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

На состоявшемся в Эджкоте накануне сражения королевском военном совете обнаружились «губительная ревность и разногласия» — пагубная черта на протяжении всей гражданской войны. Главнокомандующий граф Линдсей вступил в спор с графом Фиртом о том, как следует строить армию, на «шведский» или «голландский» манер. «Шведский» способ построения пехоты состоял в том, что копейщики должны быть поставлены вперемешку с мушкетерами, тогда как «голландский», на котором настаивал Линдсей, предполагал их разделение в разные отряды. По мнению командующего, это лучше подходило для необученных солдат. Король и принц Руперт не поддержали Линдсея и, обиженный, он отказался от командования, возглавив в сражении только собственный полк. Не будучи военным, Хайд воздержался от обсуждения повода к конфликту, но высказал мнение, фактически обвинив Руперта в ненадлежащем поведении, а самого Карла в том, что тот во всем следовал суждениям своего племянника: «Нелегкий характер принца, отсутствие опыта, приобретаемого при дворах, сделало его неспособным взаимодействовать с лордами, которые, в свою очередь, не были расположены к взаимодействию с ним. В то же время некоторые кавалерийские офицеры рассчитывали, что с влиянием принца вырастет и их влияние, мечтая, чтобы никто, кроме него, не пользовался у короля доверием. Итак, война едва началась, но в армии уже возникла фракция, на появление которой мудрые люди смотрели, как на зловещее предзнаменование; неудобства, вытекавшие из этого, в самом скором времени принесли королю великие несчастия» [7, II, 351 ]. В суждениях о Руперте молва шла дальше образованного Хайда. Ему приписывались колдовские способности, а о любимой собаке, пуделе Бой, с которым принц никогда не расставался, говорили, что это фамильяр, дух зла.

Поэт Киплинг писал о битве при Эджхилле, распахнувшей ворота гражданской войны. [9] But the is no change as we meet at last / On the brow-head or the plain, / And the raw astonished ranks’ stay fast / To slay or to be slained / By the men they knew in the kindly past / That shall never come again. By the men they meet at dance and chase / In the tavern or the hall / At the justice-bench or the market place / At the Cudgel-play or brawl — / Of their own blood and speech and race / comrades and neighbors all. Сражение произошло во второй половине дня 23 октября. Ни одна сторона не решалась начать. Роль Карла I в сражении была невелика, после полудня он проехал перед роялистскими полками, призывая к их храбрости. Ход сражения хорошо известен, в том числе по описанию Кларендона, хотя ряд уточнений был внесен в последние годы, в частности, по результатам раскопок, проводившихся английским военно-археологическим обществом. Так были внесены коррективы в расположение полков, но общий ход битвы не вызвал опровержений. Эссекс попытался лишить роялистов их географического преимущества, вытеснив с холма, и применил артиллерию, но это оказалось малоэффективным, потому что расстояние от пушек до колонн было слишком велико. Ситуацией решил воспользоваться Руперт, предприняв с правого фланга кавалерийскую атаку на Кинтон. С левого фланга его поддержал кавалерийский полк Уилмота. Захват Кинтона и порядка двухсот пленных дал принцу возможность посчитать, что сражение выиграно, но это было катастрофической ошибкой. Кларендон вообще считал, что если бы не сумасбродная атака Руперта, если бы конница правильно выполнила свои задачи, защищая пехоту с флангов, «тот день мог положить конец бедам короля и претензиям парламента». Отряды круглоголовых перегруппировались, и завязался кровавый пеший бой. Сам Эссекс слез с коня и, вооруженным копьем, сражался в первых рядах. Как писал Хайд, «пехота обеих сторон стояла на своих позициях с великой храбростью, и хотя многие солдаты короля были безоружны, имея в руках только дубинки, они сдерживали строй, подхватывая оружие убитых соседей, многие были убиты, но число убитых было большим в армии Эссекса» [7, II, 353 ]. В ходе ожесточенной схватки Линдсей пробился на расстояние пистолетного выстрела до Эссекса, но пал. В сражении погиб и королевский знаменосец Эдмунд Верни. Ему отрубили руку, державшую штандарт. Тело Верни не было найдено, хотя его парламентарий-сын посылал людей, чтобы разыскать его. Ходили слухи, что кто-то нашел отрубленную руку, на пальце которой было кольцо, подаренное сэру Эдмунду королем. Рассказывают (не исключено, для привлечения туристов), что в особняке Верни в Бэкингемшире до сих пор появляется привидение хозяина, требующее вернуть отрубленную руку. Штандарт мог стать трофеем парламентариев, но некто капитан Смит отбил его, за что Карл I посвятил его в рыцари. Парламентская конница под командованием шотландца Бальфура ворвалась на позиции роялистов и тем спасла круглоголовых от поражения. Более того, атака Бальфура создала угрозу штабу роялистов, и Хайд получил приказ отступить на холм вместе с Джеймсом. Вернувшаяся конница Руперта уже мало на что могла повлиять. К этому времени (примерно в половине пятого) стемнело, и тогда сражение, продолжавшееся около двух с половиной часов, остановилось.

Кровавая мясорубка — далеко не все могли представить, во что выльются амбиции враждовавших партий. Похоже, что ужас от страшной картины смерти на какое-то время охватил Карла. Ночью он остался на поле сражения, молясь у костра, зажженного из собранных веток и жердей. Были слышны стоны раненых. Ночь выдалась очень холодной, что это спасло часть раненых, поскольку мороз приостановил кровотечение и воспрепятствовал заражению. Хайд приводил примеры такого рода. Карлтон дал иное, более реалистичное описание: «Во время особенно холодной ночи раненые визжали от боли, молили создателя или жалобно обращались к матерям. Когда мороз начал забирать свою дань мертвецами, ужасный стон еще живых, находившихся в шоке от ран и травм, раздавался над этой Голгофой. Это был низкий грохочущий звук, глубокий гудящий бас, медленно умирающий до полной ужасной тишины» [30, 118 ]. В источниках названо разное количество убитых, от пятисот с каждой стороны до трех тысяч (С. Шама) и примерно пяти тысяч у Кларендона, считавшего, что две трети потерь пришлось на парламентскую партию и не более трети на королевскую [7, II, 366 ]. Когда рассвело, король мог видеть, что армия Эссекса еще стоит на прежних позициях. Однако считая главным защиту Лондона, парламентский главнокомандующий отвел войска к замку лорда Брука, чтобы восстановить свои полки. Хотя поле сражения осталось за роялистами, победителем Карла I назвать трудно, это была закончившаяся без определенного результата первая кровавая проба сил. Во всяком случае, Эссекс сообщал в парламент о победе при Кинтоне (так называли тогда сражение), когда погибли многие «злоумышленники», настроившие короля на борьбу против верных подданных. Кларендон полагал: по количеству убитых и захваченных в плен, по количеству захваченных у врага знамен, четырех пушек из семи, имевшихся у Эссекса, это была победа короля. Однако гибель Линдсея, смерть в битве или пленение ряда видных роялистов, тот факт, что Эссекс не отступил с поля сражения, рождали сомнение в победе кавалеров. Последующие эпизоды, занятие королем Банбери, гарнизон которого не оказал сопротивления, развеивает эти сомнения [7, II, 374 ]. Ожесточенное сражение осталось в памяти современников: через несколько месяцев местные жители, в том числе мировой судья, свидетельствовали, что видели в ночном небе сражение призраков, в центре которого находился знаменосец, крепко прижимавший к себе королевский штандарт [91, 138 ].