Андрей Соколов - Кларендон и его время. Странная история Эдварда Хайда, канцлера и изгнанника

После Эджхилла Руперт предлагал развить успех и идти во главе трех тысяч кавалеристов на Лондон. После недолгого раздумья Карл отверг этот план, впоследствии признавшись племяннику, что находился под слишком сильным эмоциональным впечатлением от последствий битвы. Возможно, это был единственный шанс захватить столицу врасплох. Король дал приказ двигаться к Оксфорду и торжественно вошел в город. Собрав деньги с колледжей, он распорядился потратить их на раненых. Почти до конца первой гражданской войны Оксфорд будет оставаться фактической столицей роялистов, хотя вначале вряд ли кто-то ожидал, что война примет затяжной характер. В Лондоне радость от поспешного известия о победе сменилась разочарованием, а затем паникой. Вразрез с первыми рапортами в парламент прибывали очевидцы, и сам факт, что поле сражение осталось за роялистами, стали считать доказательством их победы. Парламентарии ощутили страх, когда король объявил об амнистии для тех, кто немедленно перейдет на его сторону, и направился из Оксфорда в Ридинг. По свидетельству Хайда, в парламенте сформировались три группы. Первая — те, кто с самого начала беспорядков стоял за короля, но не решался покинуть палаты, прямо заговорили о скорейшей подготовке верноподданного адреса королю с просьбой о заключении мира. Вторая группа, люди «нерешительные и глупые» (как считал Хайд, составлявшие большинство), обманутые обещаниями, что войны не будет, ибо Карл не способен сопротивляться, теперь были готовы присоединиться к этому мнению. Лишь те, кто затеял эти беды, кто разрушил законную форму управления и знал, что их дела будут раскрыты, резко воспротивились, предлагая немедленно обратиться за помощью к «братьям-шотландцам» [7, II, 378 ].

4 ноября к королю прибыла делегация для обсуждения условий мира. Прождав четыре дня, Карл объявил, что готов выслушать петицию, но только если она не составлена предателями. Через неделю в Колнбрук прибыла более высокопоставленная депутация во главе с лордами Нортумберлендом и Пемброком. В этот ответственный момент, когда, как подчеркивал Хайд, была возможность остановить кровавый гражданский конфликт, в дело вмешался один из его антигероев — принц Руперт, «возбужденный слухами, что у врагов его имя вызывает ужас». Он убедил Карла, что надо атаковать городок Брентфорд, на что тот дал согласие. В оправдание монарха Хайд замечал, что намерения захватить его у роялистов не было, «тем не менее, занятие Брентфорда выглядело для них (парламентариев — А. С. ) неожиданностью, подрывавшей доверие, убийством их солдат под прикрытием переговоров. Тревога докатилась до Лондона, где раздались крики ужаса, будто кавалеры у городских ворот, что король виновен в измене, вероломстве и кровопролитии, что он сделает столицу жертвой своих солдат-мародеров» [7, II, 394–395 ]. Под влиянием роялистской угрозы милиция Лондона и многие простые жители, некоторые из которых были вооружены только ножами и дубинками, двинулись навстречу королевским войскам к Турнхэм Грину, в четырех милях от города. Здесь 13 ноября произошел один из решающих конфликтов гражданской войны. Его нельзя назвать сражением — большой крови не пролилось, но Карл упустил единственный за всю войну шанс занять столицу. Был ли этот шанс? Друг напротив друга стояли 24-тысячная милиция Лондона и шеститысячная армия кавалеров. Скиппон воодушевлял лондонцев тем, что они стоят «за себя и своих детей». Вечером, после «долгих молитв и небольшой стрельбы», Карл I отдал приказ отступить — военная операция кавалеров оказалась авантюрой.

После этого провала центром королевских сил, местопребыванием двора стал университетский Оксфорд. Здесь, в столице роялистов, Хайд провел два с половиной года, большую часть первой гражданской войны, с осени 1642 до начала весны 1645 года. Он появился в Оксфорде, не занимая официальных постов, являясь, как сказали бы в наши дни, советником короля по общественным связям. В феврале он был возведен Карлом в звание рыцаря, а в марте был включен в состав Тайного совета. Это назначение, как всякое продвижение при дворе, сопровождалось интригами. Хайд рассказал, что проявил похвальную щепетильность, не цепляясь за должность всеми силами. Карл I вознамерился сделать его одним из государственных секретарей (другим был Фолкленд). Он даже написал королеве: «Я должен сделать Неда Хайда государственным секретарем, ибо, по правде, мне больше некому доверить». Однако эту должность занимал сэр Эдвард Николас, которого предполагалось сделать уполномоченным по опеке — пост важный в мирное время, но совершенно бесполезный во время войны, что стало бы для Николаса явным понижением. Для Хайда такое назначение было неприемлемо: их связывали прочные отношения. Николас был старым другом семьи, да и в государственных делах он был намного опытнее. У Хайда не было опыта в ведении международных дел, иностранными языками он не владел. Возражения Хайда вызвали у короля раздражение, но выход предложил Фолкленд. Соперника Хайда Джона Колпепера поставили во главе канцлерского суда, а сам он 3 марта был введен в Тайный совет в качестве канцлера казначейства. Главной функцией его был сбор поступлений в королевскую казну, что было очень затруднительно в военных условиях. Как пишет де Грут, несмотря на требование монарха платить налоги в Оксфорде, а не в Вестминстере, подданные неохотно выполняли это распоряжение, и доход Казначейства не превышал десяти процентов того, что собирали прежде: «Изменения в финансовом законодательстве и перемещение двора в Оксфорд привели к разногласиям и путанице в финансовых вопросах» [46, 1216 ].

В годы гражданской войны в работе королевской администрации отсутствовала четкость. Полномочия Тайного совета, со времен Тюдоров в качестве правительства управлявшего Англией, сузились. Карл оказался не в состоянии организовать сколько-нибудь перспективное планирование. Хайд замечал, что король, как правило, следовал рекомендации того, кто последним общался с ним.

Фактически главную роль в качестве консультативного органа стал играть Военный совет. Его состав был неопределенным и целиком зависел от воли монарха. В разное время в нем заседало от 10 до 17 человек. Первоначально в Военный совет вошли только два члена Тайного совета: Колпепер и Дигби. Протоколы заседаний Военного совета не сохранились, так что неизвестно даже, часто ли он собирался, но он точно «провалился в попытке координировать военные усилия короны». [31, 250 ; 46, 1222 ]. Секретаря Военного совета сэра Эдварда Уолкера считали амбициозным и недалеким человеком, заботившимся более всего о собственных интересах.

В Военном совете выделились три группы: первую составили профессиональные солдаты, имевшие за плечами опыт Тридцатилетней войны. Кроме Руперта к их числу относился шотландский дворянин Патрик Рутвен, имевший боевой опыт сражений на стороне Швеции в Тридцатилетней войне и ставший главнокомандующим после гибели Линдсея. Карл I даровал ему титулы графа Фирта, затем графа Брентфорда. Родившийся в 1573 году, он был, мягко говоря, немолод, вдобавок почти глух. Возраст, усталость от войн, возможно, желание уйти от дел, заставляли его поддерживать Руперта, последнее обстоятельство, видимо, привлекало Карла. Другим ветераном армии шведского короля Густава Адольфа был командующий королевской пехотой сэр Якоб Эстли, храбрый на поле боя, умевший найти для солдат нужные слова. Перед Эджхиллом вслед за ним солдаты молились: «Господи, Ты знаешь, как я буду занят сегодня. Если я забуду о Тебе, Ты не забудь меня». Две другие группы составили гражданские лица, хотя некоторых из них война сделала солдатами. Первую составили сторонники твердой линии, те, кто стоял за то, чтобы сражаться, даже когда профессионалы советовали остановиться. Это были, в основном, те, кто входил в ближайшее окружение Генриетты Марии. К их числу относился склонный к авантюрам Дигби, который умел говорить королю то, что тот хотел услышать. Ближайшим советником королевы был Генри Джармин, чье влияние на нее было таким сильным, что ходили упорные слухи, что они находились в любовных отношениях. Группу умеренных политиков в совете составили те, кто присоединился к королевской партии в конце 1641 года, считая, что Долгий парламент выдвинул чрезмерные и неконституционные требования. Первоначально безусловным лидером этой группировки был Фолкленд, но уже в 1643 году он, распрощавшись с иллюзиями, был в тяжелом эмоциональном состоянии и, казалось, искал смерти на поле боя. После его гибели важнейшей фигурой в этой группе стал Эдвард Хайд, по словам Карлтона, «исполнительный и проницательный человек, со способностью историка переваривать огромный объем материала и умением политика разбираться в людях» [31, 251 ]. В нее входил Николас, исполнявший в Оксфорде огромный объем рутинной управленческой работы, когда другие уезжали на войну.