Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Тщательному контролю подвергались также дежурные помещения, комнаты паровозных и дежурных бригад (общее число коек, скученность людей в помещении, освещение, санитарные условия). На нескольких ветках железной дороги в целях уменьшения пассажиров на станциях было увеличено пассажирское движение. К поездам прицепляли «теплушку», — вагон, куда переводили больных пассажиров. На станциях были организованы уборочные дружины. Например, на Симбирском направлении были созданы изоляционные пропускные пункты на станциях Чишмы, Бугульма и Киндяковка. Была организована дезинфекция поездов на конечных станциях. Около многих станций строили бараки, чтобы больных можно было снять с поезда немедленно [179] ГАРФ. А-482. Оп. 6. Д. 52. Л. 207. .

Санитарно-питательные поезда

Действительно, служащие железной дороги, медицинские сотрудники и многие другие люди проявляли настоящий повседневный героизм. Однако настоящую картину происходящего — картину мора, мрака, человеческого отчаяния, — позволяют увидеть лишь воспоминания.

Рина Зеленая в воспоминаниях рассказывает, как в детстве, вместе с младшей сестрой, провела некоторое время на вокзале в Харькове. «Мы уже не мерзнем, мы замерзаем. Я с ужасом смотрю на посиневшее лицо сестры, хватаю ее маленькие леденеющие руки, растираю в своих замерзших ладонях. Темнеет в вокзале. Гулкие звуки шагов теряются в высоких темных сводах. Где-то промелькнет фонарик, и станет еще темнее. Опять пришли люди с носилками. Уносят кого-то, кто замерз, или того, кто кричит в жару сыпного тифа. Гулкие шаги. Очень страшно. Расталкиваю маму — спать нельзя: замерзнешь — унесут на носилках. Мне надо встать во что бы то ни стало. Нет, не встану: ноги в старых холодных ботинках (кто-то дал их мне еще в вагоне) будто примерзли к каменному полу, страшно больно» [180] Зеленая Р. Разрозненные страницы. М., 2018. .

У Александра Яшина, советского поэта и журналиста, в воспоминаниях постоянно звучит сыпняк, похороны и смерть близких людей вокруг, и тоже железная причина указывается как причина распространения болезни: «В Череповце зашел в аптеку. Аптекарша умерла от сыпняка два дня назад. Очаг — вокзал» [181] Яшин А. Военный человек. М., 1992. . Наставник великого ученого Н. И. Вавилова Роберт Регель умер от сыпняка, заразившись в поезде. Многих сотрудников Отдела прикладной ботаники призвали в Красную армию, Регель отправил семью в деревню Глухово Вятской губернии. В январе 1920 г. поехал по делам в Москву и оттуда решил заглянуть к родным. Поездка оказалась роковой. В поезде он заразился тифом, в деревню приехал совершенно больным. В несколько дней сыпняк свел его в могилу [182] Резник С. Е. Эта короткая жизнь: Николай Вавилов и его время. URL: https://www.nkj.ru/archive/articles/30463/ .

Переполненные вокзалы — один из факторов устойчивости эпидемии. Вроде бы вокзалы взяли под контроль, проводили там дезинфекцию, но это практически не давало результат.

У Максимилиана Волошина мы видим красочную картину вокзала эпохи сыпняка:

Народ, обреченный ждать на вокзале, — это собирательный образ всей России. Россия в сыпняке — это страна, истерзанная, «искусанная огнем», страдающая безмерно. Вокзалы, как и железная дорога, которая не функционировала, а превратилась в дорогу смерти, в поэзии М. Волошина — символ движения страны к катастрофе.

В документах лейтмотивом звучит одно и то же: на вокзалах «скученность, делающая невозможным врачебный надзор». Характерным явлением первых революционных месяцев было превращение вокзалов в ночлежки и даже в жилище. В письме В. Д. Бонч-Бруевичу (датированном июлем 1919 г.) мы видим следующее: «Сегодня мы, коммунистки района, пошли на Павелецкий вокзал встречать санитарный поезд с ранеными красноармейцами. На вокзале нашли такую картину: в залах для пассажиров лежат в большом числе раненые красноармейцы по несколько дней без эвакуации в город. А в камере при приемном боксе четвертый день на полу, без всякого ухода, лежат сыпнотифозные. Было их 15. Увезли в город на трех подводах. Некоторые сыпнотифозные без памяти, что в силах, сами пробиваются через толпу пассажиров за кипятком. Что делать» [184] ГАРФ. А 482. ОП. 6. Д. 61. Л. 9. .

Страшный холод, беспорядочно лежавшие на полу вокзала тела, кишащие насекомыми, — все это мы увидели бы практически везде, если бы имели несчастье путешествовать по стране в 1919–1921 гг., причем как в губернских городах, так и на окраинах страны. Однако на территориях, которые переходили от красных к белым, ситуация была гораздо страшнее. Вокзал в Ростове-на-Дону, переходившем то к белым, то красным, на редкость мрачное место. Н. Н. Брешко-Брешковский в произведении «Дикая дивизия» так его описывает: «Мы ошиблись дорогой и поскакали к ростовскому вокзалу. Давно я не видел города и теперь не узнал его. Вокзальные коридоры, багажные отделения были превращены в огромный лазарет. Люди лежали вповалку. На каждом шагу надо было обходить кого-нибудь, прикрытого шинелью, переступать через чьи-то ноги, руки. Вокзал был мрачным лазаретом. Это был сыпняк» [185] Брешко-Брешковский Н. Н. Дикая дивизия: роман в 2 частях. М.: Московская правда, 1991. .