Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Итак, летом 1918 г. в Москве велась настойчивая борьба с холерой, давшей тогда до 1100 заболеваний. Ее сменила эпидемия «испанки» (2500 зарегистрированных случаев). Зимой 1918/1919 г. на Москву надвигается, как лавина, колоссальная эпидемия сыпного тифа, давшая к 1923 г. до 75 тыс. заболеваний. (Эпидемия, которая прежде была свойственна только фронту — сыпной тиф называли «солдатским», — приходит в города.) Главный путь сыпняка в Москву — по рельсам. С фронта возвращались солдаты, массово перенося насекомых и заражая сыпным тифом всех подряд. Свою лепту внесли и «мешочники» (люди, занимавшиеся мелкой торговлей во время Гражданской войны), передвижение которых вообще невозможно было контролировать. Таким образом, пышный расцвет сыпного тифа в Москве был связан, с одной стороны, с транспортной разрухой и условиями движения пассажирских поездов после революции, с другой стороны — с постоянными переселениями московского населения и движением людей через Москву [195] Кац Я. Ю. Москва, ее санитарное и эпидемиологическое состояние. М., 1924. . Зимой 1919/1920 г. — новая волна эпидемии «сыпняка», до 24 тыс. случаев. Летом 1920 г. шла борьба с желудочно-кишечными заболеваниями. Развивается брюшной тиф, достигнув осенью того года размеров крупной эпидемии — до 3000 случаев.

Примечательно, что Петербург пострадал от эпидемии сыпного тифа, однако в меньшей степени, чем Москва. Сравнение количества жертв сыпняка в обоих городах представлено в таблице.

В Москве количество заболевших сыпным тифом было почти на 1/6 больше Петербурга, причем болезнь протекала тяжелее: из заболевших сыпным тифом в Москве умирало более 1/6 (170 из 1000), а в Петербурге — лишь немногим более 1/8 [196] Кац Я. Ю. Москва, ее санитарное и эпидемиологическое состояние. М., 1924. . Хотя регистрация заболеваний сыпным тифом не особенно точна, в особенности в Петербурге, тем не менее факт большего развития сыпнотифозной эпидемии и большей ее летальности в Москве очевиден. Эта невыгодная разница всецело объяснялась положением Москвы в центре русской железнодорожной сети, тогда как Петербург находился на окраине страны, так что движение воинских чинов и пассажиров дальнего следования в Москве было значительно более интенсивным, чем в северной столице. Почему в Петербурге тоже была эпидемия? Можно было бы ожидать, что она не особенно затронет этот город. Видимо, дело было в передвижении военных частей. Эпидемия была сравнительно слабой и по той причине, что в Петербурге в связи с событиями 1917–1919 гг. осталось менее трети прежнего числа жителей, и скученность населения не была такой опасной, как в иных городах и тем более в Москве.

Москву охватил страх. В 1919 г., особенно в первой его половине, сыпной тиф неудержимо развивался при ухудшавшихся условиях жизни, расстройстве транспорта и отопления.

Историк А. А. Ильюхов в своей книге приводит многочисленные примеры тяжелейших условий труда до революции, которые мало изменились в первые годы советской власти. Вот ситуация в Москве в 1918 г: «В Лефортово много текстильных фабрик, санитарно-гигиеническое состояние их очень плохое. Всюду старые машины без ограждений, вентиляции почти нет. Охраны материнства, труда малолетних и женщин до возникновения эпидемий не было. <���…> Бывали случаи, когда женщины уходили с работы за час до родов» [197] Правда. 1919. 1 июня. .

По сообщению санитарного врача, обследовавшего знаменитый Коломенский завод в апреле 1919 г., отопление в большинстве мастерских отсутствовало. Зимой перед началом работ было отчаянно холодно. В литейной цехе промерзала земля. Во время работы горнов и печей температура становилась неравномерной, так как у печи был сильный жар, а из разбитых окон дул холодный ветер. Вполне понятна была частота простудных заболеваний у работающих там кузнецов, молотобойцев, котельщиков, литейщиков и других, особенно если принять во внимание напряженность их работы с раскаленными болванками или расплавленным металлом. Историк А. А. Ильюхов, исследователь революционного быта, вообще пришел к заключению, что после революции условия труда рабочих практически на всех предприятиях страны не улучшились, а где-то даже ухудшились [198] Ильюхов А. А. Жизнь в эпоху перемен: материальное положение городских жителей в годы революции и гражданской войны. М., 2007. С. 20. .

Тем временем заболевшие красноармейцы все прибывали и прибывали в столицу, они также становились частью системы «уплотнения». В страшную зиму 1919/1920 г. в городе практически не работала система водоснабжения и канализации из-за морозов. «Частью за отсутствием или недостатком топлива, частью вследствие недосмотра ответственных лиц, в связи с упадком дисциплины, полопались местами отопительные приборы, водопроводные или канализационные трубы, и то одно, то другое учреждение выходило частично из строя», — писали медики. Так, в Старо-Екатерининской больнице пришлось закрыть два специальных новых корпуса — Гинекологический и Акушерский. Закрылся временно Абрикосовский родильный дом за полной невозможностью пребывания там родильниц и новорожденных, закрылся Анатомический театр Сокольнической больницы, хирургический корпус Владимирской больницы и Любимовский корпус при 2-й Городской больнице [199] Каменев Л. Б. Красная Москва 1917–1920. М., 1920. С. 419. . В фабричной лечебнице Московского уезда смертность от тифа достигала около 30 человек в день [200] ГАРФ. Ф. Р. 5451. Оп. 3. Д. 349. Л. 31. . Заведующие лечебными учреждениями врачи почти ежедневно являлись в Лечебную часть и в Коллегию с указаниями то на расстройство перевозочных средств, то на недостаток фуража, то на недостаток продовольствия, топлива, мыла, выдававшегося по голодным нормам, то на нехватку белья и на целый ряд неурядиц. Коллегия принимала все зависящие от нее меры — но в реальности мало что могла сделать. В то же время больницы переполнялись сыпнотифозными больными, которые заняли все, что было для них предоставлено в больницах, а предоставлено было почти все. Были заняты даже приемные покои. Поддержание чистоты в больницах, мытье поступающих больных, стрижка их, дезинфекция и дезинсекция вещей больных — стали почти невозможным делом, и больничный персонал сделался жертвой, заражаясь на месте опасной и тяжелой работы. Болезнь вырывала старых опытных работников всех родов службы, и больше всего тех, кто приходил с больными в наиболее близкое «со-прикосновение» [201] Там же. .

Настоящей проблемой в эпоху сыпняка в Москве стал вопрос о том, куда девать покойников. Из-за нехватки гробов — или использования носилок вместо гробов — весь путь от квартиры до кладбища покойников (часто через весь город) несли открытыми. Были случаи заражения трупным ядом: его часто разносили насекомые. Городские власти неоднократно требовали, чтобы все гробы заколачивались [202] Там же. Л. 37. .