Наталья Миронова - Великая эпидемия: сыпной тиф в России в первые годы советской власти

Другим очагом заболевания стала Коровницкая тюрьма, как мы видели ранее, настоящее гнездо антисанитарии и заразы. Третьим — психиатрическое отделение Советской Губернской лечебницы. Часть заключенных из Коровницкой тюрьмы была переведена туда, и, вероятно, именно таким образом сыпняк перебрался в больницу. Дезинфекцию, однако, провести было крайне сложно: дезинфекционных камер, как уже было сказано ранее, при больницах не было.

«Если из общего количества исключить два крупных очага — тюрьму и психиатрическое отделение, то оставшееся количество сыпного тифа, разбросанного по городу, отнюдь не велико. И тем не менее необходимо бить в набат», — писал заведующий городским санитарно-эпидемическим подотделом врач Г. И. Лифшиц. Если сравнивать численность больных с 1918 г., то с Г. И. Лифшицем можно согласиться, хотя абсолютный показатель был, конечно, чрезвычайно высок: к началу 1919 г. в Ярославле была 191 заразная квартира. В некоторых квартирах проводилась дезинфекция серой, формалином и карболовой кислотой, но этих средств было крайне мало. «Болели во всех частях города, в центре и на окраинах, болели люди всех профессий и состояний, элемент местный и приезжий», — заявляли врачи в медицинских отчетах [261] ГАЯО. ФР-3456. Д. 32. Л. 1., 14 об. 15. .

1919–1924 гг. — это настоящий расцвет сыпняка в Ярославле. В больницу, переживавшую, мягко говоря, не лучшие времена (холодные помещение, жалкое довольствие, обнищавший персонал) выстраиваются огромные очереди. Попасть на прием могли далеко не все, но даже те цифры, которые отражают диагноз обследованных пациентов, впечатляют: в январе 1919 зафиксировано 289 больных сыпным тифом, в феврале 433, в марте 494, в апреле 389, в мае 446, в июне 255. Всего за полугодие официально зафиксировано 2315 больных. Их них на стационарное лечение поступило 1900 человек. Заразных заболеваний было так много, что в середине 1919 г. незаразные больные были выведены с больничной территории и койки развернуты в здании приюта «Освобожденная Россия» [262] Там же. Л. 42. . За первые полгода по официальным данным от сыпного тифа умерло 144 человека. К лету 1919 г., по сведениям Г. И. Лифшица, ситуация не улучшилась: санитарно-эпидемическое состояние Ярославля было все так же опасно. И это было только начало: к концу самого страшного, 1922 г., было зафиксировано 37 тыс. человек, больных разными видами тифа. Крайне медленно решалась жилищная проблема, долго не была решена проблема ассенизации (правда, работал ассенизационный обоз из 20 лошадей, которым удавалось вывозить около 800 ведер с территории, но лошади были истощены, и потому обслуживали в основном лазареты и военные учреждения). Врачи были ограничены в средствах и в финансах. Уже в феврале 1919 г. отмечалось, что для изоляции заразных больных не хватает помещений. «На 40 штатных заразных коек имеется 160–170 больных, из них около 120 сыпнотифозных, причем пришлось закрыть детское отделение, занять ряд добавочных помещений. Больные лежат на полу и в коридорах, белья нет, больные поступают с собственным бельем». В Москву регулярно предоставлялись сметы на 40 и 60 добавочных заразных коек, но ассигнований Москва не присылала. «В последние дни заразное отделение вынуждено нередко отказывать в приеме сыпнотифозным: вновь заболевшие остаются на квартирах, заражая окружающих» [263] ГАЯО. ФР-3456. Д. 32. Л. 3. .

По официальным сведениям, смертность от тифа за 1919 г. выглядит следующим образом.

В 1919 г. зарегистрирована смерть 2746 мужчин и 2182 женщины, или 4928 человек, и это только начало [264] ГАЯО. ФР-3456. Д. 55. Л. 12. . Из них от заразных заболеваний скончалось 2255 человек. Наибольшее количество умерших в ноябре и декабре 1919 г., 619 мужчин и 795 женщин. Есть основания полагать, что жертв эпидемии сыпняка было больше (цифры неоднократно уточнялись — см. далее). Врачи часто говорили о том, что они не в состоянии обеспечить стационар для всех больных и даже обследовать многих, кто приходил с подозрением на сыпной тиф. Кроме того, в рассматриваемый период не всегда можно было определить, тиф ли явился причиной смерти. Проблема была не столько в нехватке медицинских сотрудников для эксгумации (все силы были отданы лечению больных), сколько в том, что при вскрытии диагноз можно было поставить весьма предположительно, лишь при тщательном анализе кожных покровов, мозгового вещества и селезенки: такова особенность болезни. Одним словом, приведенная таблица весьма условна: жертв сыпняка было больше.

Как видим, сыпной тиф стал постоянным спутником Ярославля с 1919 г., и, обращаясь к истории различных регионов в центральной части России, можно отметить, что он также был характерной чертой первых советских лет с их голодом, разрухой и войной.

Особенностью Ярославля можно считать невероятный героизм врачей, которые фактически спасли город. В эпоху сыпняка погибло огромное количество медицинского персонала: С. И. Златогоров приводит следующие цифры о гибели врачей: по его данным за время с 1917 по 1922 г. в России погибло от сыпного тифа 1400 врачей. Это число было выведено из данных Наркомата здравоохранения, указывающих, что в эти годы болело на 1000 врачей 300 и умирало 70. Смертность врачей доходила до 33 % в Харькове и до 38 % в Кременчуге. Цифры эти, обратим внимание еще раз, взяты из официальных источников, а, следовательно, занижены. По Д. Н. Жбанкову [265] Златогоров С. И. Сыпной тиф. Харьков, 1931. , с 1914 по 1927 г. всего умерло 4033 врачей, из них 3087 умерло до 1922 г., а с 1922 до 1927 г. — 643. По возрастному составу 48 % из них было от 31 до 50 лет, то есть речь идет о молодых практикующих врачах. На долю сыпного тифа, по Д. Н. Жбанкову, падает 56 % всех смертей, а общее число жертв в указанный период — около 1800 человек. Интересно, что смертность врачей значительно выше, чем смертность среднего и младшего медперсонала и людей других профессий соответствующего возраста. С. И. Златогоров, рассматривая причину такой чувствительности организма врача к сыпному тифу, делает вывод о том, что дело в чрезмерном напряжении нервной системы, что косвенно влияет на сердечно-сосудистую систему. При сыпном тифе прежде всего поражаются обе системы, и организм, ранее сенсибилизированный, легко делается жертвой сыпнотифозного вируса. То, в каких условиях работали врачи (что мы и проследим на примере Ярославской губернии), подтверждает данное заключение [266] Там же. .

Медицинским сотрудникам в этих условиях приходилось тяжелее всего. Отметим, что в это время в Ярославле работали специалисты, имена которых сделали бы честь любой столичной больнице. Это те самые знаменитые врачи с университетским образованием, лекари «земской» закалки, готовые среди ночи мчаться к больному и делать операцию. Николай Васильевич Соловьев (1874–1922) был в полном смысле слова самым популярным хирургом Ярославской губернии. Он особенно выделяется в ряду «старых» специалистов, которые продолжали работать некоторое время после установления советской власти. Соловьев был универсален: он проводил операции на костях, суставах, желудочно-кишечном тракте, сосудах, коже, вырезал опухоли и аппендициты, исправлял повреждения лицевых костей и проч. Георгий Иванович Курочкин, достаточно долго работавший с Н. В. Соловьевым, так вспоминал о нем: «Он был полон энергии и сил и обладал прекрасным опытом и знаниями в любимой им области хирургии. Он делал в операционные дни больше 10 операций. Этому помогали те качества, которые свойственны большим хирургам: кисти рук и их пальцы были сильны, гибки и обладали высокой чувствительностью. Во время иных операций в глубине разрезов ему приходилось на ощупь определять изменения в больных тканях, отличать больных от здоровых» [267] ГАЯО. Р-2562 (Фонд Г. И. Курочкина). Оп. 1. Д. 46. . Необходима была огромная выносливость, чтобы стоять у операционного стола. Не будем забывать, что это происходило и в эпоху эпидемий, когда врачи получали весьма ограниченный продовольственный паек.