Владимир Шишкин - Королевский двор Франции в эпоху Возрождения

На следующий день после обнародования Регламента 1574 г. Генрих III написал Рамбуйе, что « испытывает удовлетворение » от того, что так много дворян прибыло в Лион, чтобы приветствовать его, зная вместе с тем, что « далеко не у всех есть желаемый доступ ко двору, а я расположен предоставить каждому из них место, да будет угодно это Богу », в стремлении быть « добрым и любимым государем » [780] Lettres de Henri III, roi de France/Éd. M. François. T. II. Paris: Klincksieck, 1965. P. 5–6. . Маргарита де Валуа подтверждает наплыв знатных персон в городе, говоря, что во время церемонии встречи короля стояла такая « жара и была такая давка, от которых все задыхались » [781] Маргарита де Валуа. Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 60. . Регламент, составленный так наскоро, был призван организовать порядок и церемонии, которые исчезли со смертью Карла IX в мае 1574 г. Три месяца междуцарствования в условиях гражданских войн нужно было срочно восполнять неукоснительно соблюдаемыми правилами ежедневного распорядка, дисциплинируя толпы жаждущих королевских милостей и ограничивая доступ к телу короля. Появление монарха означало изменение акцентов в куриальном пространстве, где центром в одночасье стал уже не дом и почетные церемонии при королеве-матери, а дом нового монарха. Н. Ле Ру, изучавший Регламент 1574 г., который касался только церемониальных норм в местопребывании монарха, не нашел больших отличий от того, что чуть позже опишет Екатерина Медичи, однако обратил внимание на то, что именно королева-мать первая имела право входа в спальню короля после его пробуждения, — правило, которое исчезнет уже в Регламенте 1578 г., когда начнутся трения между матерью и сыном [782] Le Roux N . La cour dans l'espace du palais. L'exemple de Henri III. P. 246–247. . Мы не знаем точно, кто, помимо королевы-матери, помогал составлять Регламенты Генриху III (возможно, это был канцлер Шеверни и его помощники), однако известно, что итоговые варианты король редактировал всегда собственноручно [783] Chatenet M. Henri III et "l'Ordre de la cour". Évolution de l'étiquette à travers les règlements généraux de 1578 et 1585. P. 137. .

Также очевидно, что между 10 и 25 сентября были подготовлены и « Ответы » герцогу де Гизу. Вероятно, Генрих де Гиз, чувствовавший себя уверенно, в условиях, когда король находился в ссоре со всей своей семьей, а также с кланом Монморанси, первыми баронами Франции [784] Брат короля герцог Франсуа Алансонский сам претендовал на корону и всячески интриговал против брата, противясь его возвращению из Польши. Его союзниками в этом была Наваррская чета — сестра, Маргарита де Валуа и ее супруг Генрих де Бурбон, а также фамилия Монморанси. Екатерина Медичи, в свою очередь, была недовольна тем, что ее предложения о ряде назначений на куриальные и государственные посты не были поддержаны королем: Маргарита де Валуа . Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 54–67; Le Roux N. La faveur du Roi. P. 165–168. , рассчитывал на внезапность своих предложений и загруженность делами Генриха III: он напомнил о своих « Статьях », адресованных Карлу IX, и попросил ответа. Второй причиной возвращения Гиза к своим предложениям наверняка стал Регламент от 10 августа 1574 г., где герцогу были отведены весьма скромные полномочия организационного порядка [785] Règlement pour le Grand Maître, 10 septembre 1574, à Lyon//Règlement de la maison du Roi et des principaux officiers servans en icelle. P. 118r. . Возможно, что он не надеялся на полное одобрение своих « Статей », но никак не ожидал практически полного отказа по каждому из шести пунктов. Король тем самым дал понять, что собирается принимать только инициируемые им лично решения, в соответствии с интересом своей короны. Гизы, так и не вернув себе политическую власть при дворе, с одной стороны, продолжили формирование своего куриального лобби, клиентелы, пользуясь тем, что держали ряд ключевых должностей в доме короля (брат герцога де Гиза, герцог Шарль Майеннский — Главный камергер, герцог Шарль Омальский — Главный распорядитель волчьей охоты), с другой — очень скоро перенесли свою политическую активность в провинции и стали основателями Католической Лиги.

Конечно, король не мог отрешить Генриха де Гиза, его братьев и кузенов от должностей, часть из которых вообще относилась к коронным, равно как не мог заставить их отказаться от них в пользу лояльных ему лиц — слишком велико уже было влияние этой семьи, большой, сплоченной и богатой, обладавшей значительной дворянской клиентелой, способной в одночасье мобилизовать сотни вооруженных людей. Казалось, это влияние еще более увеличится после неожиданной женитьбы короля на Луизе Лотарингской, их родственнице, в феврале 1575 г. Так, во время коронационных торжеств, роль герцога Аквитанского, т. е. первого среди светских пэров, сыграл именно герцог де Гиз, тем самым оттеснив на второй план принца крови герцога де Бурбон-Монпансье [786] Godefroy D. Le Cérémonial François. T. I. Paris: S. Cramoisy, 1649. P. 325. . Впрочем, ненадолго: уже в следующем году король своим эдиктом исправил этот церемониальный прецедент (см. § 3). Королева Луиза, совершенно удаленная от государственных дел, а в церемониальном отношении оттесненная на второй план Екатериной Медичи, со временем стала абсолютно преданной интересам своего мужа, порвав с лотарингским кланом в конце 1580-х гг.

Влиянию Гизов при дворе король вскоре противопоставил клиентелу своих миньонов и архиминьонов, по выражению Н. Ле Ру, « двора при дворе », которая вполне успешно боролась со сторонниками лотарингцев [787] Le Roux N. La faveur du Roi. P. 205, etc. . Знаменитая «дуэль миньонов» 27 апреля 1578 г. явилась кульминацией этого противостояния, унеся жизни четырех из шести ее участников [788] Новоселов В.Р. Последний довод чести. Дуэль во Франции в XVI — начале XVII столетия. С. 140–142. . Во многом именно это событие подтолкнуло Генриха III к составлению нового Регламента двора (август 1578 г.), для исключения возможности Гизам и другим аристократам использовать куриальный институт для своих целей, а также — к основанию Ордена Святого Духа (31 декабря 1578), ставшего личной и высокоформализованной клиентелой короля. В мирный период времени такая политика приносила заметный эффект. Так, в мае 1582 г. Маргарита де Валуа писала своему мужу, описывая двор: « Здесь много говорят о… господине де Мене [Майенне, брате Гиза]: он так невероятно растолстел, что стал уродлив. Господин де Гиз же сильно похудел и постарел. Оба они пребывают в том же расположении духа, в каком Вы их и оставили, хотя ведут себя уже не столь вызывающе , [как прежде]. У них небольшая свита, они часто играют в мяч, посещают балы, и уже не так сильны, чтобы привлекать к себе дворянство. Те же, кто решит присоединиться к ним во второй раз, могут быть уверены, что обретут неприятности, что, как известно, связано с соперничеством Гизов и герцогов [фаворитов короля — герцогов д'Эпернона и де Жуайеза]. Если бы Вы были здесь, то стали тем, от кого зависели бы и одни, и другие, ибо каждый так считает; и поверьте , [не стоит] опасаться этих Гизов — никто из них уже не обладает ни влиянием, ни возможностью причинить Вам зло » [789] Маргарита де Валуа . Мемуары. Избранные письма. Документы. С. 290–291. .