Дмитрий Котышев - От Русской земли к земле Киевской. Становление государственности в Среднем Поднепровье в IX–XII вв.

Критическая масса аргументов против концепции Рыбакова — Толочко подспудно накапливалась на протяжении всей второй половины XX в. Первый шаг был сделан, как это ни парадоксально, М.К. Каргером. Анализируя материалы раскопок на Киселевке 1940 г., исследователь указал на неправомерность датировки керамических материалов ранним временем [94] См.: Каргер М.К. Древний Киев. Т. 1. М.; Л., 1958. С. 97. . Несколько позже А.М. Шовкопляс указала на то, что лишь незначительная часть керамики с раскопок на Киселевке 1940 г. может быть отнесена к культуре Корчак (VI–VII вв.), а подавляющее большинство фрагментов датируется VIII–IX вв. [95] См.: Шовкопляс А.М. Славянская керамика Киева VII–IX вв.//КСИАУ. 1959. С. 138–144.

Совокупность данных по культурному слою Замковой горы была подтверждена и позднейшими исследованиями. Во время раскопок В.А. Харламова на северных склонах горы только один шурф из четырех дал керамику VIII–IX вв.; предметов более раннего времени обнаружено не было [96] См.: Харламов В.А . Исследования на Замковой горе в Киеве//Археологические открытия 1977 г. М., 1978. С. 396. . Интерпретация Замковой горы как древнейшего ядра города опирается на утверждение, что поселение, следы которого отмечены в VIII–IX вв., имеет непосредственное продолжение в VIII–IX вв. [97] Толочко П.П . Древний Киев. С. 44; Он же. Происхождение и ранние этапы истории древнего Киева. С. 52. Однако внимательное знакомство с опубликованными материалами раскопок 1940 г. позволяет поставить под сомнение это утверждение. В них отчетливо зафиксирован чистый слой глины, разделяющий слои VI–VII и VIII–IX вв. [98] См.: Розкопки в Києві на горі Кисілівці в 1940 р. С. 146.

Данное обстоятельство позволило немецкому историку Э. Мюле поставить вопрос о соответствии концепции ранней истории Киева имеющимся фактам [99] См.: Мюле Э. К вопросу о начале Киева//Вопросы истории. 1989. № 4. С. 121. . В пользу умозрительности концепции ранней истории Киева, выдвинутой Б.А. Рыбаковым, говорит следующее обстоятельство. Как уже упоминалось выше, одним из главных аргументов в пользу ранней датировки поселения на Замковой горе является факт находки медных византийских фолисов императоров Анастасия и Юстиниана. Однако при ближайшем рассмотрении материалов раскопок они оказываются отнесены к разновременным и случайным находкам [100] См.: Кропоткин В.В . Клады византийских монет на территории СССР. М., 1962. С. 33, № 84; Он же . Клады римских монет в Восточной Европе//ВДИ. 1951. № 4. С. 274, № 502; Розкопки в Києві на горі Кисілівці в 1940 р. С. 147. , что не дает возможности использования указанных монет как датирующих признаков.

Момент истины для концепции раннего происхождения Киева настал в 1970-х гг., когда, как уже говорилось выше, на Подоле были открыты следы поусадебной застройки начиная с X в.

В этих условиях гипотеза В.А. Богусевича пережила второе рождение в работах М.А. Сагайдака. Вопреки концепции П.П. Толочко, М.А. Сагайдак предложил иную схему возникновения и развития Киева. Согласно этой схеме, первоначальное поселение было основано на Подоле, вблизи днепровской гавани. На Замковой горе располагалась крепость, прикрывавшая доступ к Подолу, а на Старокиевской горе находилось языческое кладбище [101] См.: Сагайдак М.А . Актуальні питання зародження та формування раннього Києва//Магістеріум. Археологічні студії. Вип. 6. 2001. С. 14–15. . Позже эту идею о Подоле как своеобразной «колыбели Киева» поддержали в своих работах Ю.В. Писаренко, В.Н. Зоценко, К.А. Михайлов [102] См.: Писаренко Ю . Першопочатки Києва: наукові уявлення та народна традиція//Київська старовина. № 1. 2002. С. ЗО–32; Зоценко В.Н. Скандинавские древности и топография Киева «дружинного» периода//Ruthenica. Т. II. 2003. С. 27–52; Михайлов К.А . Киевский языческий некрополь и церковь Богородицы Десятинная//Российская археология. № 1. 2004. С. 35. . Чуть позже она была скорректирована Ф.А. Андрощуком [103] См.: Андрощук Ф.А . Скандинавские древности в социальной топографии древнего Киева//Ruthenica. Т. III. 2004. С. 7–47. .

Впоследствии к дискуссии подкліочился В.К. Козюба. Он критически отнесся к предположениям как В.Н. Зоценко, так и Ф.А. Андрощука о прекращении существования городища на Старокиевской горе (речь идет о первичном поселении) в VII в. По его мнению, следы относятся к раннеславянскому времени, являясь не ядром будущего города, а сторожевой крепостью, защищавшей подступы к Подолу [104] См.: Козюба В.К . Городище на Старокиївської горі//Стародавній Іскоростень і слов'янськи гради VIII. — IX вв. Київ, 2004. С. 139–152. .

А.В. Комар предложил рассматривать вопрос о киевских поселениях в более широком историческом контексте межэтнических и межкультурных взаимодействий в Среднем Поднепровье в VII–IX вв. [105] См.: Комар А.В . К дискуссии о происхождении и ранних фазах истории Киева//Ruthenica. Т. IV. 2005. С. 115–137.

В дальнейшем почти все указанные авторы были подвергнуты критике П.П. Толочко. Он по-прежнему отстаивает свою точку зрения и утверждает, что древнейшее киевское городище существовало в VI–VII вв. [106] См.: Толочко П.П . Историческая топография раннего Киева: реальная и вымышленная//Ruthenica. Т. VIII. 2009. С. 151–183.

Материалы дискуссии, по моему мнению, показывают, что обсуждаемая проблема далека от своего окончательного разрешения. Поэтому попробую изложить результаты своих наблюдений над различными сценариями возникновения Киева; тем более что мне в свое время довелось посвятить истории раннего Киева отдельную статью [107] См.: Котыиіев Д.М. Начальный этап истории Киева (IX–X вв.)//Вестник Челябинского ун-та. Серия 1. История. 2005. № 2 (18). С. 8–13. . Работа в архиве Института археологии НАН Украины в 2006 г. заставила меня пересмотреть многое из того, что было опубликовано годом раньше. Произошло это в первую очередь потому, что выводы ряда публикаций сильно разошлись с данными полевых отчетов. Поэтому основная задача работы, как мне представляется, состоит в сравнении различных сценариев зарождения и развития Киева и со поставлений их с имеющейся на сегодня источниковой базой.

Начать свой анализ я полагаю целесообразным с поселения на Старокиевской горе, поскольку в сценарии развития Киева, который отстаивает П.П. Толочко, именно Старокиевская гора рассматривается как «эмбрион» города.

Речь идет об участке на северо-западном отроге Старокиевской горы вблизи здания ГИМ Украины. На этой территории выявлены археологическими исследованиями остатки укреплений городища и несколько жилищ.

К жилищам раннеславянского времени, открытым на территории городища в 1939, 1958, 1965 и 1971 гг., относятся четыре объекта. Первое из перечисленных жилищ было открыто вблизи ГИМ Украины [108] См.: Геппенер И.В . Археологічні роботи по дослідженню м. Києва в 1939 р. Київської археологічної експедиції на кол. садибі Петровського//НА ІА НАНУ. Ф. 20. ИИМК, № 48. С. 95; Иванцов І.О . Стародавній Київ. Київ, 2003. С. 76. . Опубликовавший материалы раскопок М.К. Каргер первоначально отнес это жилище к зарубинецкой культуре; однако в последующих работах он пересмотрел эту оценку, датировав найденное жилище и инвентарь VIII–IX вв. [109] См.: Каргер М.К. Археологические исследования древнего Киева. Отчеты и материалы (1939–1947 гг.). Киев, 1950. С. 97–99; Он же . Древний Киев. Т. 1. М.; Л., 1958. С. 104. А.В. Комар относит данную керамику, а вместе с ней и жилище к волынцевской культуре [110] См.: Комар А.В., Сухобоков О.В. Городище «Монастырище» и древнерусский Ромен: проблема преемственности//Стародавній Іскоростень і слов'янські гради VIII–X ст. К., 2004. С. 166–170. . Однако из-за противоречивых данных однозначно отнести жилищный комплекс к роменскому или волынцевскому горизонту, на мой взгляд, затруднительно.