Эмманюэль Ле Руа Ладюри - История регионов Франции

Однако коренной стратегический переворот случился позднее, а именно его можно датировать 1551–1553 годами («путешествие в Германию» Генриха II и результативные завоевания этого короля, оставившего погоню за итальянскими миражами в пользу города Мец). Вплоть до середины XVIII века «Франция» могла проникать со своими влияниями в лотарингский край всеми возможными способами, однако она оставалась, несмотря на присоединение некоторых значительных владений, в своих действующих границах (Мёза, Сона, Рона…), и эти границы лишь немного передвинулись за пределы восточной границы, установленной по Верденскому договору (843) во времена Карла Лысого. Конечно, в состав королевства вошли Дофине (1349), Бургундия (1477) и Прованс (1482). Но после потери Франш-Конте (1493) эти завоевания «за пределами Соны и Роны» обозначают геополитический путь, ведущий в юго-восточном направлении, короче говоря, в сторону Италии (по достаточно новому, но ставшему впоследствии каноническим, маршруту «Париж-Лион-Марсель») более, чем в сторону лотарингского, даже германского востока. И лишь тогда, когда протестантская религия ворвалась в Германию, и французскому королю представились возможности маневров и союзов с немецкими князьями-лютеранами против католического императора, именно с 1551 года стал проходить процесс мучительного пересмотра политики Валуа. Используя поддержку Саксонии и некоторых других государей-протестантов, Генрих II и Франциск де Гиз, непревзойденный полководец из рода герцогов Лотарингских, вырвали Мец из рук Карла Пятого (1552–1553). Это продвижение французов способствовало еще большему ослаблению влияния Габсбургов в регионах: они только что [36] Ibid. Р. 236. вынуждены были придерживаться умеренной политики в Швейцарии, в Нидерландах… Также после 1550–1560 годов проблемы в самой Франции (борьба с гугенотами и др.) привели к тому, что в восточных ее провинциях осознавали все больше и больше их значимость: во время религиозных войн наши лотарингские герцоги при непосредственном участии своих двоюродных братьев Гизов, придерживавшихся ультра-католической направленности, оказались замешанными в сеть интриг времен гражданских войн Валуа. Одновременно в Нанси Карл III (умер в 1608 году) ударился в подражание абсолютистским образцам, как их практиковал (в большей или меньшей степени…) Генрих IV в Париже. Епископат Меца и герцогство Лотарингское уже были сами по себе носителями французского культурного влияния, однако к северу от границы Лонгви-Сарбург рядом с ними присутствовало германоговорящее меньшинство в архидиаконате Сарбурга, если быть точными, а также в области «немецкого суда бальи», который оставался наследием древней традиции [37] Ibid. Р. 272. ; он был сосредоточен в местности Водреванж [38] Ibid. . В 1609 году Генрих IV выдвинул идею (вскоре осуществленную на практике) о создании французского центристского парламента, заседающего в Меце.

Перед лицом религиозных противоречий, как в Лотарингии, так и в Германии, Ришелье, гениальный человек, ограничился тем, что пошел по стопам Генриха II и Франциска де Гиза при взятии Меца. Но на этот раз, учитывая личность кардинала, он шел семимильными шагами. Лотарингский герцог Карл IV, владевший этим титулом с 1624–1626 года, сражался при Белой горе [39] По поводу битвы у Белой горы (холм недалеко от Праги), где богемские протестанты потерпели поражение от императора Фердинанда II (1620), см. известную книгу Chaline Jean-Pierre: La bataille de la Montagne Blanche. Paris, Noesis, 1999. вместе с императорскими католическими войсками против богемских протестантов. Большего и не понадобилось, чтобы вызвать у Ришелье неискоренимый агрессивный рефлекс, направленный против Габсбургов, который обрушился на этого их сторонника из Нанси, происходящего из венской династии. Тогда Ришелье стал рассматривать план «укрепиться в Меде» (где французские силы уже присутствовали) «и продвигаться, если возможно, к Страсбургу, чтобы обеспечить себе вход в Германию». Это не значило восстановить естественные границы, а означало завладеть «по ходу дела» (как в шахматах, еще один раз) в северо-восточном направлении романскими и германскими полями той Франции, которую еще невозможно было предвидеть, которой только предстояло родиться; все это имело целью повлиять на судьбы Германии и избежать того, чтобы клешни Габсбургов (империя плюс Испания) не захлопнулись над Францией. Был ли это параноидальный страх или предлог для территориальной экспансии королевства? Вероятно, и то, и другое понемногу. Эти умопостроения Ришелье стояли у истоков достаточно существенного территориального расширения Франции, «приумножения владений государства», как в предшествующую эпоху выразилась Кристина Пизанская.

В период с 1630-х по 1660-е годы монархия Бурбонов, в равной степени со своими тогдашними главными врагами, была виновницей нескольких военных кампаний, негативно сказавшихся на экономической и демографической ситуации в герцогстве, которое в это время служило перевалочным пунктом для войск и подвергалось жестокому разграблению; чтобы убедиться в этом, достаточно будет просмотреть гравюры Калло; таким образом, королевская власть захватила Лотарингию, установила там парламент (наконец реализовалась идея Генриха IV), интендантскую службу, суд бальи, и наконец, укрепившуюся структуру знаменитых «трех епископатов» (Мец, Туль и Верден). Открылись пути для французской интервенции в Голландию, на немецкие прирейнские территории, в Эльзас. Устанавливается новый французский «Северо-восточный союз» (Лотарингия, Эльзас, а вскоре Франш-Конте), и в нем достаточно большое количество населения (в Эльзасе и на территориях, из которых сформировался нынешний департамент Мозель) говорило по-немецки или на некоем подобии немецкого языка. Продолжение проходило иногда в менее трагическом духе, но было таким же. «Если бы в Лотарингии были Альпы, она была бы Савойей», — достаточно красиво выразился герцог Сен-Симон, чью формулировку я здесь привожу. Но эта крупная восточная провинция, расположенная на равнине, доступной всем ветрам, несмотря на несколько горных склонов, теперь была безвозвратно отдана на разграбление периодически проходившим через нее войскам, и кроме того, династические и другие конфликты привели к окончательному переходу герцогства в руки французов (однако оно попыталось воссоздаться в 1660-х годах, но эта недолговременная попытка была несколько смешной).

С 1670 по 1737 годы серия военных вторжений Людовика XIV и Людовика XV в Лотарингию (в результате которых то терял свою власть, то вновь восстанавливал свои полномочия герцогский род) привела к принятию изобретательного решения, которое в период с 1737 по 1766 годы подготовило окончательное присоединение провинции к французской государственной системе: король заключил соглашение со Станиславом Лещинским, бывшим королем Польши, ставшим в начале упомянутого периода герцогом в Нанси, что непосредственно после его смерти его владения перейдут к французской короне. Два талантливейших человека, маршал Бель-Иль и интендант Ла Галезьер, управляли эти последние годы так, что условия в Лотарингии стали гораздо более благоприятными, если сравнивать с прискорбными событиями XVII века. Население региона растет, растет и уровень грамотности. Прекрасная площадь Станислава в Нанси построена в рамках перспективы, изображающей литургию принца [40] Cp. Muratori A. Stanislas. P.: Fayard, 2000. : она «находит свое логическое завершение в статуе Людовика XV», на которого все указывает как на нового хозяина положения, он невидимо управляет Станиславом [41] Taveneaux R. Histiore de Nancy. Toulouse: Privât, 1987. P. 297. . На более низких ступенях социальной лестницы можно говорить о том, что благодаря выращиванию и широкому потреблению, как у немцев, картофеля могли поддерживать свою жизнь крестьяне и городская беднота, чей уровень жизни не всегда был достойным.