Эмманюэль Ле Руа Ладюри - История регионов Франции

В Вестхуке бургундский, а затем испанский периоды прошли с 1384 года (приход к власти в регионе Филиппа Храброго) по 1659 год (Пиренейский договор, который объявлял о французской аннексии в ущерб испанцам). Этот период был охарактеризован, это всем известно, бесчисленными войнами, следовавшими за различными конфликтами и инициативами: бурный натиск французов после смерти Карла Смелого (1477), репрессии против протестантов со стороны испанцев во времена религиозных войн, победные вторжения армий Ришелье, затем Мазарини в течение десятилетий 1630, 1640, 1650. эти военные катастрофы (а также эпидемии) нанесли значительный, но ни в коем случае не глубокий, ущерб фламандской демографии, население все равно оставалось многочисленным. Они также не нарушили продуктивность сельского хозяйства региона. На этой земле пестрые пастбища с рыжими коровами перемежались «хорошо осушенными полями, засеянными злаками, хмелем, красным клевером» [53] Defoort E. Une chatelaine flamande, Marie-Thérèse Le Boucq de Temas, 1873–1961. Ed. Des Beffrois, 1985. P. 15. . Текстильная промышленность, примером которой может служить мануфактура в Хондшооте, приносила дополнительные средства обогащения как небольшим городам, так и деревням. Основным языком, естественно, был фламандский, но французский, начиная с эпохи Позднего средневековья, перестал быть чем-то совершенно незнакомым в стране, усеянной школами, где преподавание велось на местном наречии. Ученость процветала на всех ступенях, будь то низшие ступени — простое обучение грамоте, или высшие — фольклор «риторических залов» и библиотек для интеллектуалов, присутствовавших в достаточно значительном количестве; они получали свое образование в университетах Дуэ, Лувена, даже Парижа… Повсюду царил религиозный дуализм: в XV веке католическая религия была очень сильна, что тем не менее не исключало вольности нравов как народа, так и клириков [54] В этом видимом противоречии — слабое место этой, тем не менее, очень интересной книги: Toussaert J. Le sentiment religieux en Flandre à la fin du Moyen Age. P.: Plon, 1963. . В XVI веке на волне протестантизма и иконоборчества Южные Нидерланды, казалось, моментально устремились в лоно Реформации. С тем же пылом, но следуя в противоположном направлении, в XVII веке католическая контрреформация превращает Вестхук в новый Иерусалим, верный Папе, храмы там Украшаются вычурной барочной живописью Рубенса, Иорданса, а в глубинке — Рейна из Дюнкерка или Ван Ооста-младшего, жившего в Брюгге и Лилле. И те, и Другие в большом количестве писали портреты и картины на религиозные сюжеты.

Процесс французской аннексии в регионе с 1659 года сопровождается обычными для этого проявлениями насилия. Начиная с первых лет единоличного правления Людовика XIV и до Утрехтского мирного договора (1713) войны в Вестхуке были частыми и опустошительными. В течение полувека граница с Нидерландами, сначала испанскими, а потом попавшими под власть Австрии, сильно изменилась, какой бы она ни была нестойкой, разделы были болезненными, в частности для местных землевладельцев, когда через их территорию проходила начерченная кем-то граница. Очень часто эти границы не были определены с желаемой точностью на картах. Не будем брать в пример Дюнкерк, находящийся на полном подъеме своего развития благодаря деятельности корсаров и знаменитого Жана Барта. Маленькая гавань станет большим портом! В этом порту в 1661 году насчитывалось 5 000 жителей, а к 1706 году — уже 14 000, и на этом рост населения не останавливался [55] Именно в 1067 году Дюнкерк был впервые упомянут в тексте, где граф Фландрии жалует одному аббатству право собирать десятину в некоторых местах, в число которых как раз и входил Дюнкерк, который был тогда, кажется, всего лишь укрепленным поселением; около примерно 1170–1180 годов эта община получила значительный статус города. Население Дюнкерка развивалось в следующих границах: 5 000 жителей с 1621 по 1666 годы; 10 515 в 1685 году; максимум 14 000 в 1706 году; затем 10 000 или 11 000 между 1713 и 1745 годами; подъем до 13 700 в 1736 году; 16 000 в 1770 году; 27 000 в 1789 году. Cabantous A . Histoire de Dunkerque. Toulouse: Privât, 1983. P. 36–37 и p. 89. . Заметим походя, что такова была характерная особенность эпохи Людовика XIV в масштабах Франции. Это «солнечное» царствование было несказанно благоприятно для морских портов, но иногда невыгодно для интересов крестьянского хозяйства из-за высоких налоговых поборов, взимавшихся с жителей деревень [56] Trénard L. Histoire des Pays-Bas français, Toulouse: Privât, 1974. P. 197–226, в частности, стр. 219, и Coomaert E. Op. cit. P. 308 sq. . На самом деле Вестхук, исключая Дюнкерк, в период между 1659 и 1713 годами страдал от опустошения и массового оттока населения. Боевые рейды воюющих сторон оставляли после себя в момент опустевшие земли, покинутые каналы и ярмарки. Однако на местах к королевской власти Бурбонов не испытывали ненависти a priori . Естественно, после аннексии то здесь, то там еще в течение некоторого времени оставались ростки старой преданности испанским хозяевам. Добросовестные наблюдатели, посещавшие эту область, которая должна была стать «севером королевства», всегда считали, что там «нужно освободить умы от испанского влияния». Но Мадрид был далеко, гораздо дальше от Берга или Дюнкерка, чем Париж. Да и Вена, где была резиденция императоров Леопольда, Карла или Иосифа, новых хозяев австрийских Нидерландов (территории, в общих чертах соответствующей современной Бельгии), тоже не была ближайшим соседом. Кроме того, австрийский монарх в XVIII веке взял в привычку в письменной форме общаться по-французски со своими нидерландскими подданными через представителей своей администрации на местах.

Вестхук, с этого времени интегрированный во французское королевство, оказался географически отрезанным от говорящего по-нидерландски населения Голландии «австро-бельгийским» блоком, и по этой причине этому региону пришлось склониться (кстати, на достаточно добровольной основе) к наиболее близкой господствующей культурной традиции, к культуре соседей, другими словами, французов; французская культура распространялась от Парижа через Лилль и захватывала на границе университет Дуэ. Крупные аристократические семьи Фландрии, как, например, Робек, ведущие свой род от Монморанси, сначала выражали недовольство по отношению к новой французской власти Бурбонов, но в конечном итоге породнились с французами душой и телом, вплоть до того, что из их рода происходили (они дали своему региону и даже всей области французских Нидерландов правителей) члены военной администрации, прославившие семью Робек в эпоху Людовика XV и Людовика XVI. Плюс к тому, христианнейший предок этих двух королей отменил в 1685 году Нантский эдикт. В самом начале он слыл самым добрым католиком из числа монархов. При таких условиях он не мог не вызвать симпатии у жителей крайнего запада Фландрии, поскольку они уже давно избавились от скандального протестантского меньшинства, объявившегося на их землях в период борьбы с иконами. Хотя они и сохранили, соблюдая крайне малую пропорцию, нескольких торговцев — кальвинистов или англикан в торговом сообществе Дюнкерка. Еще один аргумент работал в пользу французского королевства — французское присутствие в регионе нисколько не вредило достаточному его процветанию, начавшемуся после того, как миновал восьмидесятилетний период непрекращавшихся войн (1635–1713). Сельское хозяйство Вестхука продолжало развиваться, оно давало лучшие показатели производства в пределах Французских границ, особенное внимание уделяя промежуточным культурам, отказавшись от полей под паром и наращивая крупный рогатый скот в хлевах. Производство сукна, конечно, приходит в упадок, но его успешно заменяют производство льняных тканей и изготовление кружев, которые практикуют в деревнях со свободным трудом, освобожденных от мальтузианских корпораций. По правде говоря, торговые возможности Вестхука были ограниченными из-за плохого состояния дорог, которые часто были грязными и покрытыми рытвинами. Но вместо этого — о везение! — можно было рассчитывать на водные пути передвижения, бывшие достопримечательностью этих мест, товары перевозились, и торговля шла по великолепным каналам, ничуть не уступавшим антверпенским или голландским.