Эмманюэль Ле Руа Ладюри - История регионов Франции

Савойское общество, если окинуть его взглядом, представлялось в виде пирамиды (выстроенной социальными различиями), прямо как Альпы, как в регионе, так и на его границах, с их разницей уровня. Специфические показатели потребления продуктов в каждой группе являются образцом различий между социальными слоями, низшими и высшими: народ, в некоторой степени ограниченный в потреблении мяса, компенсировал это за счет потребления грубого черного хлеба (от 1,2 до 2 кг в день). Дворяне XVIII века, напротив, уже пробовали экзотические напитки, кофе, чай, шоколад, незнакомые большинству простолюдинов, если только они не выходили на уровень настоящей элиты. В эпоху Просвещения дворянство находилось, таким образом, в авангарде общества потребления. Стоит ли на самом деле думать при таких условиях, что эта же социальная группа, конечно, привилегированная, «позиционировала» себя, иносказательно выражаясь, с арьергардом политической прозорливости в этот же период, короче говоря, что ее составляет всего лишь банда старых или юных реакционеров? Существующая реальность, как в Савойе, так и в других местах, ставит под сомнение такую идею: как показали работы Ги Шоссинан-Ногаре, а также Франсуа Фюре, посвященные как политике, так и другим областям, для савойской аристократии это также было верно, что существовал дворянский и, в более широком смысле, «элитарный» авангардизм.

При любых условиях, савойское общество в значительной степени строилось на основе семейных норм; право старшинства (или, по меньшей мере, происхождения от одних родителей), вдохновленное, в зависимости от ситуации, правами дворянства или римским правом, обнаруживается повсюду, даже в среде буржуазии. Вырастая, ребенок, чтобы отец сделал его независимым, преклоняет перед ним колени. По правде говоря, девочки из благородных семей иногда занимаются лишь тем, что изучают сольфеджио, а их орфография оставляет желать лучшего. Но мальчики «голубых кровей», напротив, едут совершенствовать свое среднее и даже высшее образование в Париж; они возвращаются оттуда идеологически подкованными, искушенными, зрелыми, чтобы включиться в осуществление политической реформы, даже революции. Это значит, что дворянские ценности, особенно касающиеся чести, какими бы архаическими они ни могли бы показаться после всего сказанного, распространены во всех кругах, включая простолюдинов: самый незначительный род, даже лишенный всякой связи со «вторым сословием» [211] «Второе сословие», другими словами, дворянство. , охотно имел свой герб, который иногда был не чем иным, как подобием торгового логотипа , как сказали бы сейчас: например, колбасник имел герб с изображенной на нем свиньей бежевого цвета на лазурном фоне.

В некоторых местных с древних времен сохранялись элементы повседневного быта: крестьяне упорно носили сено на спине, в сетках, называвшихся « филяс » или « трусс », вмещавших в себя несколько кубических метров сена, и еще недавно можно было видеть, как выносливые старики несли на спине такие сетки — раритет, дошедший до наших дней. Сетки ( filoches ), образцы которых находили уже на древнеегипетских изображениях сельскохозяйственных работ, как, например, на папирусах фараонов, сохранившихся в пирамидах, и в других погребальных местах… Все те же савойские крестьяне (и крестьяне Дофине, ненамного отличавшиеся от них) по старинке кормили свой скот листьями с деревьев, связывая срубленные ветки в охапки ( liasses ). Не надо доказывать, что во многих семьях, сельских и не только, не хватало средств к существованию, и, как правило такое бедственное положение было в простых семьях. И это притом что экономический рост XVIII века, несмотря ни на что, нес с собой обогащение или по меньшей мере избавление от бедности. Жан и Рене Николя считают, что в этой стране из шестнадцати семей одна достигала уровня состоятельной. Остальные пятнадцать пытались, не всегда успешно, не впадать в нищету. Правда и то, что в другой своей работе, объемистой диссертации, Жан Николя принимает как принцип, что в его большой провинции бедных было не так много — всего 5 % в городах и 13 % в деревнях. Сделаем вывод, рассмотрев проблему с двух сторон, что 80 % населения более или менее «выкручивались» в условиях XVIII века, намного лучших по сравнению с несшим страдания XVII веком…

…Скажем в любом случае, не рисуя картину исключительно в черных тонах, что повсюду царила достаточная грязь; города были полны свиней: только в Шамбери их насчитывалось 360, и их выращивали в « кабуэнах » ( cabouins ), подобиях небольших хижин (это провансальские « cabano » или « cabuno » [212] Mistral F. Trésor du Félibrige, art. cabano. ). Говоря о домах, окна там закрывались промасленной бумагой вместо стекол, жаровня служила вместо камина. И все-таки имели место некоторые улучшения: чугунные сковороды, настенные часы, фланелевые жилеты постепенно становилась предметами повседневного быта. Дома, особенно на севере Савойи, были из дерева и горели, как спички. Один неосторожный удар цепом, которым молотили зерно, по лампе — и вот она переворачивается и весь сарай уже в огне.

Блага общества потребления остаются все же ограниченными, несмотря на некоторый прогресс. Это особенно бросается в глаза в такой области как здравоохранение: в 1750 годах один врач приходился на 20 000 жителей. Только представьте себе один из наших средних современных городов, чтобы на те самые 20 000 жителей в 2000 году приходился один-единственный врач… При отсутствии существенных улучшений в этих разнообразных областях узнала ли Савойя при Викторе-Амадее III (правил с 1773 года) радости (?) робкого «сексуального раскрепощения»? Несколько случаев побегов, тайные браки, добрачное зачатие детей (родившихся раньше, чем через восемь месяцев после свадьбы), немного более частые, чем в прошлом, лишь слабо поколебали моральные устои эпохи, одновременно придающие уверенность и суровые. Согласуется ли сексуальное торможение в этой провинции с некоторой социальной устойчивостью?

Общение в деревенских семьях заключалось в том, что долгими зимними вечерами люди собирались вместе и кололи орехи в тепле, исходившем из коровника и стойла. Таверна была местом времяпрепровождения для мужчин, где заключали контрабандные сделки, играли в азартные игры, где процветала преступность и проституция. Среди кувшинов с вином и в табачном дыму стала в XVIII веке расти кабацкая общительность, и она внесла свой вклад в разжигание недовольства, проявлявшееся в том, что крестьянские общины поднялись против сеньоров и именитых горожан. В муниципалитетах судебный секретарь, который умеет писать, все более и более утверждает диктатуру секретариата (Троцкий скажет однажды: в истории человечества есть три стадии — матриархат, патриархат и секретариат). Эти муниципалитеты защищали общинные земли от присвоения их крупными землевладельцами и монастырями. Таким образом сложился общий фронт: он объединял от высших к низшим секретариат мэрии, представлявший собой образованную группу жителей деревни, а с другой стороны — женщин, которые, хоть часто и были неграмотными, но желали защитить общинную землю, сохранив нормальное пастбище для своих коров. Любопытные люди, которые были «умами» прихода, с 1730 года стали получать характеристику « республиканцев ». Они были современными умами, хотя часто и невыносимыми, и боролись против другой модернизации, затрагивавшей большие сеньориальные владения. Это была битва Современных людей против Современных людей! Сеньориальные владения фактически побивали все рекорды по полубюрократической писанине, все больше и больше вызывавшей раздражение у крестьян, и это после добрых старых словесных отношений, которые в прошлом связывали сеньора с «его» крестьянами или вынуждали их идти против своего господина, но без особо тяжелых последствий. Добавим, что такая модернизация крупных земельных владений аристократии происходила не только на бумаге, пора об этом сказать. Ограничимся в данном случае горным скотоводством на высоте между 1 500 м и 2 500 м над уровнем моря: там дворяне и монашеские ордена владели обширными альпийскими лугами. Они их сдавали в аренду фермерам на лето, бывшим к тому же владельцами значительных пастбищ в долине. Все это находило отражение в интенсивно развивавшихся торгово-производственных отношениях в XVIII веке: производстве сыров « томм » и « грюйер », поставляемых на продажу, в том числе и за пределы региона; кроме того, перегон крупного рогатого скота, мулов и овец из Морьен, Тарантез, О-Фосиньи, О-Шабле; в Дофине, «где эти стада выставлялись на продажу на большой ежегодной ярмарке в Сюзе, на пьемонтской стороне Сени» [213] Guichonnet P. Nouvelle Histoire de la Savoie. Op. cit. P. 220. . Таким образом эта пара, которую образовывали между собой крупный земельный собственник из аристократов и крупный фермер из простолюдинов, игравшая такую важную и «прогрессистскую» роль в экономике Англии или Иль-де-Франса, в Савойе также показала себя действенной, в своих формах, которые, конечно, были оригинальными по сравнению с тем, что происходило, с этой же точки зрения, на обширных северных равнинах к югу или к северу от Ла-Манша.