Сергей Куличкин - Ватутин

Боевые действия подвижных групп фронта проходили в сложной обстановке. Во время броска на Днепр, боев за захват и удержание плацдармов авиация отставала с перебазированием на передовые аэродромы и не могла осуществлять поддержку войск. Форсирование Днепра в основном происходило на подручных средствах, и поэтому танки и артиллерия большей частью оставались на левом берегу. Первый понтонный батальон подошел к реке только 25 сентября, когда и началась переправа танков. К этому времени противник подтянул значительные силы. Прибывший в штаб Манштейна Гитлер собрал всех генералов и обвинил их в трусости. Не стесняясь в выражениях, фюрер требовал побороть сталинградский психоз, укрепить оборону. «Днепр отныне будет рубежом, разделяющим обе армии, — кричал Гитлер. — Я прикажу расстрелять каждого солдата, офицера и генерала, виновного в отступлении...»

Николай Федорович прикладывал всю энергию, изощрялся, как мог, в поисках резервов и решений для удержания плацдармов. Так, он приказал севернее и южнее Канева выбросить 3-ю и часть подразделений 5-й воздушно-десантных бригад, но существенного изменения в обстановку эти части не внесли. Немцы наращивали удары, всеми силами стремясь сбросить советские войска с плацдармов. Фронту как воздух нужна была передышка. О том, в какой обстановке оказались войска фронта, говорит такой доклад Ватутина в Ставку:

«Войска Воронежского фронта большинством армий вышли на Днепр, а остальные армии выйдут в ближайшие два-три дня, в то же время тылы армий и фронта растянулись от Белгорода до Днепра на 480 километров, что совершенно не дает возможности нормально обеспечивать войска боепитанием.

Подача боеприпасов и горючего от войск отстает, а также тратится большое количество горючего, потому что от Сум — Лебедина на 330 километров все подается исключительно автотранспортом, в связи с тем, что здесь оканчиваются фронтовые железнодорожные коммуникации.

Наш фронт приступил к восстановлению железнодорожного участка, проходящего по тылам фронта: Нежин — Прилуки — Гребенка — Золотоноша и Бахмач — Прилуки.

24.9 была готова линия к пропуску поездов Нежин — Прилуки, к 30.9 будет готова линия от Гребенки и 3.10 — до Золотоноши. Но линия железной дороги Бахмач — Нежин находится на участке Центрального фронта и в его подчинении, поэтому для пропуска поездов через его участок требуется ваше решение.

Мы обратились в Управление тыла Красной Армии для разрешения пропуска нам через Бахмач — Нежин четырех пар поездов ежедневно до станции Прилуки и с 30.9 с продлением линии железной дороги до Гребенки еще четырех пар, всего 8 пар.

26.9 получили от Управления тыла Красной Армии ответ, что нам разрешено только две пары, со ссылкой на то, что это основная коммуникация Центрального фронта, в то время как Центральный фронт имеет железнодорожные линии Брянск — Бахмач, Бахмач — Гомель, Льгов — Ворожба — Бахмач.

Воронежский фронт в этом направлении не имеет ни одной линии. Полтава — Гребенка, которая нам планируется как основная магистраль, сильно разрушена и потребует длительного времени для восстановления. Фронт же должен передислоцировать тылы армий и фронта сейчас, немедленно и сделать необходимые запасы на линии Нежин — Золотоноша, ибо с продвижением за Днепр наших войск коммуникации еще больше растянулись и мы затрудним успешное выполнение боевых задач из-за недостаточной подачи боеприпасов, горючего и продовольствия.

Исходя из этого, Военный совет просит вас разрешить нашему фронту подачу 8 пар поездов в сутки из Белгорода через Сумы — Ворожба — Бахмач — Нежин на Прилуки — Гребенка — Золотоноша» [9] ЦАМО. Ф. 2673, д. 6, л. 15—16. .

В этом донесении явно просматривается обида на Центральный фронт. А в это же самое время командующий Центральным фронтом Рокоссовский обижался на соседа. Его 60-я армия генерала Черняховского, освободив Нежин, выходила на киевское направление. «Каково же было наше разочарование, — вспоминал Рокоссовский, — когда во второй половине сентября по распоряжению Ставки разграничительная линия между Центральным и Воронежским фронтами была отодвинута к северу и Киев отошел в полосу соседа! Нашим главным направлением теперь становилось черниговское.

Я счел долгом позвонить Сталину. Сказал, что не понимаю причины такого изменения разграничительной линии. Ответил он коротко: это сделано по настоянию товарищей Жукова и Хрущева, они находятся там, им виднее...»

Еще больше расстроился Константин Константинович, когда директивой Ставки от 29 сентября 60-я армия Черняховского и 13-я армия Пухова передавались в Воронежский фронт. Но с таким же успехом мог обижаться и Николай Федорович. Этой же директивой из его фронта Степному передавались 52-я и 4-я гвардейская армии.

Эти перегруппировки, перенацеливания фронтов, передачи одному из них права ликвидации окруженных группировок проводились с целью улучшения управления, что было нередко объективной необходимостью. Но зачастую это был и просто произвол Сталина. И обижаться командующим друг на друга было грешно. Что касается возможных при таких перегруппировках неоправданных потерь или чисто человеческих обид, то Верховный не принимал их в расчет.

Как бы то ни было, но войска Воронежского фронта получили некоторую передышку перед решающими боями за Киев. Однако не следует забывать, что этой передышкой воспользовался и враг. Достаточно сказать, что к началу октября командование вермахта сконцентрировало против Воронежского фронта 30 дивизий, из них 7 танковых. Это составляло почти половину дивизий группы армий «Юг». Примерно столько же войск было у врага на южном фасе Курской дуги, но теперь он стоял в обороне, а нашим довольно ослабленным войскам предстояло наступать.

Ватутин ясно представлял эту расстановку сил и торопился с разработкой Киевской операции. Для начала он решил посетить только что полученные от Центрального фронта армии, встретиться с Черняховским, но обстановка не позволила сделать и этого. Пришлось вызывать командующих к себе. Начальник штаба фронта генерал С.П. Иванов обзвонил их и пригласил к 12 часам на совещание.

Совещание началось без командующего фронтом. В это время он докладывал по телефону обстановку в Ставку. Генерал Иванов начал вводить командармов в курс дела по Киевской операции. Ватутин вошел, когда разговор уже заканчивался.

— Здравствуйте, товарищи! — сказал он, пожимая всем поочередно руки. — Очень рад вас видеть, а еще более рад, что вместе будем бить врага. Судя по всему, со своими задачами вы ознакомлены. Повторяться не буду, нет времени. Прошу быстро высказать свои соображения — и по местам...