Коллектив авторов История - Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Отсутствие четко определенного правового статуса переселяемых немцев (не преступники по закону, но и не эвакуируемые) привело к разнообразным нарушениям их гражданских прав. Формально сохранив союзное гражданство, а вместе с ним и все права граждан Советского Союза, фактически они перешли под опеку специально созданного в структуре НКВД Отдела спецпоселений (ОСП) [984]. Основной задачей ОСП являлась разработка «вопросов специального переселения, обеспечения мероприятий по перевозкам переселяемых и наблюдению за устройством их в местах расселения», «прием, расселение и учет спецпереселенцев, трудовое и хозяйственное устройство спецпереселенцев в местах их расселения, оперативно-чекистская работа среди спецпереселенцев и административный надзор за ними» [985]. В итоге немцы оказались переданы ведомству, осуществлявшему контроль над пенитенциарной системой. На практике их правовой статус приравнивался к правовому статусу лиц, совершивших преступление против государства. Этот тезис находит свое подтверждение в целом ряде примеров.

Особое место среди правовых нарушений занимает перенос статуса спецпереселенца на членов немецких семей — не немцев. Депортации подлежали все семьи, где глава семьи (муж) являлся по национальности немцем [986]. (Впоследствии данное правовое нарушение приводило к тому, что с работы снимали и русских женщин, имевших мужей-немцев.) В первую очередь это относилось к женам других национальностей и детям, что впоследствии привело к стремлению части немцев переменить национальность. В государственные структуры периодически поступали письма с просьбами разобраться в данном вопросе и ответить, «…есть ли такое правильное постановление, чтобы всех эвакуированных немцев и их семей снимать с работы, или это постановление как-то граничит, не всех под одну гребенку…» [987]. Приведем в качестве примера письмо русской женщины (выселена в Нарым, откуда в 1942 г. попала в Новосибирский туберкулезный диспансер), бывшей замужем за немцем, мобилизованным в «трудармию»: «…все оскорбляют проклятой немкой, спрашивается за что, за то, что имею мужа по национальности немца, за то, что я… попала в переселенки, я не виновата, если т. Сталин нас породнил со всеми нациями, мы были все сестры и братья, а потом как обидно, что немки женщины за русскими мужьями остались на местах и живут за русским…» [988].

В результате депортации, расселения только в сельской местности, введения ограничений основных прав представители целой этнической группы были принудительно помещены в состояние маргинальности. Дальнейшие мероприятия государства, отраженные в нормативных актах его органов, усугубили это состояние.

10 января 1942 г. Государственным Комитетом Обороны (ГКО) было принято постановление «О порядке использования немцев-переселенцев призывного возраста от 17 до 50 лет» [989]. В соответствии с этим актом в целях «рационального использования» в рабочие колонны на все время войны было мобилизовано около 120 тыс. немцев. Мобилизация производилась в сжатые сроки, без какого-либо учета специальности или квалификации немцев и с применением карательных санкций за отказ от мобилизации. Дела в отношении немцев, не явившихся по мобилизации на призывные пункты или на сборные пункты для отправки, а также находившихся в рабочих колоннах, нарушивших дисциплину и отказавшихся от работы, дезертировавших из рабочих колонн, рассматривались на Особом совещании НКВД СССР с применением к наиболее злостным высшей меры наказания.

В соответствии с постановлением ГКО от 14 февраля 1942 г. [990]были мобилизованы и местные немцы, проживавшие в районах Западной Сибири, которые не подвергались переселению и ни в чем официально не обвинялись. Однако порядок мобилизации, содержание мобилизованных и обеспечение их питанием и промышленными товарами были такими же, что и у спецпереселенцев-немцев. Дополнительная мобилизация годных к физическому труду мужчин в возрасте 15–16 лет и 51–55 лет, а также женщин в возрасте от 16 до 45 лет была проведена 7 октября 1942 г. [991]От мобилизации освобождались лишь беременные женщины и женщины, имеющие детей в возрасте до трех лет. Дети старше трех лет передавались на воспитание родственникам или немецким колхозам, на практике прекратившим свое существование с момента депортации.

Первоначально постановление было позитивно воспринято немцами, рассматривавшими мобилизацию как снятие обвинений, названных в Указе от 28 августа 1941 г. Мобилизация расценивалась немцами как возврат утраченного статуса, возможность преодоления маргинального состояния. Однако их надеждам не суждено было сбыться. Немцев направляли не в действующую армию, а на стройки, в лагеря, на предприятия. Согласно приказу наркома внутренних дел Л. П. Берии от 12 января 1942 г. [992], все мобилизованные немцы распределялись по лагерям, но в особых лагерных пунктах, с особым статусом. Контроль над деятельностью трудармейцев передавался органам НКВД, по своему правовому положению мобилизованные в «трудармию» приравнивались к лицам, находящимся в местах заключения. Таким образом, мобилизация лишь усилила маргинальное положение, в котором находились представители немецкого этноса СССР.

Детей депортированных немцев маргинализация затронула в наиболее циничной форме. Они выселялись вместе с родителями из мест прежнего проживания, на них распространялись ограничения в правовом положении, а в результате мобилизаций в «трудармию» значительная часть детей в возрасте старше трех лет лишалась и родителей.

Через полгода после начала войны, 26 декабря 1941 г., Президиум Верховного Совета СССР принял Указ «Об ответственности рабочих и служащих предприятий военной промышленности за самовольные уходы с предприятий» [993]. В нем устанавливалась уголовная ответственность рабочих в виде тюремного заключения на срок от 5 до 8 лет за неявку, самовольный уход с работы или дезертирство, но дела в отношении немцев рассматривались особо [994]. Формы и методы осуществления мобилизации позволяют сделать вывод о том, что мобилизация, во-первых, способствовала усилению маргинализации немцев, во-вторых, значительно расширила круг лиц немецкой национальности, вовлеченных в этот процесс, в-третьих, привела исключительно к негативному характеру маргинализации немцев.

В период войны неоднократно проводились мобилизации и остального населения страны, сходные по форме с мобилизациями немцев, однако они носили принципиально иной характер и зачастую приводили к классическому (позитивному) варианту маргинальности.

«Особый» статус мобилизованных немцев, выражавшийся в специальном режиме их содержания на предприятиях и стройках, в особом порядке рассмотрения совершавшихся немцами преступлений и правонарушений, давал карательным, местным партийным и советским органам, руководству хозяйственных структур неограниченные возможности интерпретации, толкования и применения правовых норм в отношении немцев. Поэтому мобилизованным немцам периодически снижали нормы питания и очень вольно подходили к обеспечению промышленными товарами, фактически игнорируя их запросы. Только в постановлении ГКО от 19 августа 1943 г., в соответствии с которым проводилась мобилизация 7 тыс. немцев и немок в угольную промышленность, для них устанавливались нормы питания, равные с рабочими нормами [995].