Коллектив авторов История - Маргиналы в советском социуме. 1930-е — середина 1950-х годов

Великая Отечественная война стала рубежом в трансформации правового положения и условий жизни представителей немецкого этноса. Созданная в эти годы нормативно-правовая база этнической ссылки российских немцев явилась важным фактором массовой искусственной маргинализации этой группы советских граждан. Условно мы можем выделить три периода в правовой регламентации статуса российских немцев:

• 1941–1944 гг. характеризуются неопределенностью, двойственностью правового статуса немецкого населения СССР, в первую очередь на государственном уровне;

• в 1944–1948 гг. оформляется и конкретизируется нормативно-правовая база в отношении депортированных, юридически закрепляется и регламентируется статус российских немцев на уровне «силовых» ведомств и высших органов государственной власти;

• период 1948–1955 гг. определялся постепенным ослаблением и последующим снятием правовых ограничений по экономическим, политическим и социальным показаниям ввиду их неэффективности и в связи с требованиями международной обстановки.

Принятие правовых актов, регламентировавших статус российских немцев, в каждый период было логическим продолжением предшествовавшего этапа. Можно утверждать, что на протяжении первого периода документы спровоцировали маргинализацию и в нарастающем порядке усиливали ее, прежде всего через постоянные принудительные миграции немецкого населения. На втором этапе произошло закрепление достигнутого «уровня» маргинализации — принятием специальных актов государство лишило немцев возможности преодолеть последствия принудительной маргинализации военного времени. На заключительном этапе в официальных документах, то есть на формальном уровне, были созданы основы для частичного восстановления российскими немцами статуса полноценных граждан СССР.

Рассмотрение правового статуса российских немцев предполагает сравнительный историко-правовой анализ нормативных актов, устанавливавших права, свободы и обязанности гражданского населения. В статье 21 Конституции СССР 1936 г. провозглашалось, что в СССР устанавливается единое гражданство. Это, в частности, означало, что каждый гражданин союзной республики является и гражданином СССР, т. е. пользуется всеми правами и несет все обязанности гражданина Советского Союза. Статья 22, перечисляя субъекты РСФСР, называла и АССР НП. Эти положения конкретизировались в Конституции РСФСР 1937 г., которая в статье 18 воспроизводила норму о том, что граждане РСФСР одновременно являются и гражданами СССР. Статья 14 Конституции РСФСР дублировала положение статьи 22 Конституции СССР и называла Республику немцев Поволжья субъектом РСФСР. В статье 123 «сталинской» Конституции всем гражданам Советского Союза, независимо от их национальности и расы, гарантировалось равноправие во всех областях хозяйственной, государственной, культурной и общественно-политической жизни. Любое прямое или косвенное ограничение прав каралось законом. Этот правовой принцип подтверждался и статьей 127 Конституции РСФСР, которой также устанавливалась ответственность за любое незаконное ущемление прав граждан РСФСР.

Из вышесказанного можно сделать вывод: немцы АССР НП, являясь одновременно гражданами своей республики и РСФСР, имели и статус граждан Советского Союза, т. е. обладали всеми правами других граждан СССР, которые не могли быть никем, в том числе (если следовать логике) и государством, под страхом наказания нарушены. Конституция СССР 1936 г. и Конституция РСФСР 1937 г., признавая немцев гражданами государства, формально гарантировали им защиту их прав со стороны государства и, следуя юридической логике, неделимость АССР НП — как автономного (национально-территориального), а не административно-территориального образования. Формальность этих гарантий проявилась в августе 1941 г.

Нарушением конституционных норм по отношению ко всем немцам АССР НП как гражданам Советского Союза в указанный период стал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 г. «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» [966], который положил начало депортационным процессам военного времени. Данный нормативный акт превентивно обвинял все население республики в подготовке диверсий и шпионаже, что оговаривается в тексте Указа ссылкой на «тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов». Тем самым была нарушена статья 102 Конституции СССР 1936 г. [967], устанавливавшая, что правосудие в СССР осуществляется судом, и, следовательно, только суд может решать вопросы виновности того или иного лица в совершении противоправного деяния. Немецкое население обвинялось также в укрывательстве «в своей среде врагов советского народа и Советской власти». При этом Указ устанавливал, что в случае проведения диверсионных актов на территории республики «советское правительство по законам военного времени будет вынуждено принять карательные меры против всего немецкого населения Поволжья».

Вопреки нормативной природе, в Указе использовалось сослагательное наклонение. Принятием Указа было нарушено сразу несколько принципов уголовного процесса, которые хотя и в сильно усеченном виде, все же существовали в советском законодательстве. Прежде всего, был нарушен принцип индивидуальности наказания, что вообще характерно для советского процессуального права. Нарушение этого принципа было многоаспектным: наказанию подвергалась целая категория населения по этническому принципу; наказание распространялось на членов семьи — не немцев; наказанию были подвергнуты все немцы, в том числе дети, не достигшие возраста наступления юридической ответственности.

Был нарушен принцип определения наказания за совершённое (выделено нами. — А. Ш. ) преступление. Часть граждан СССР по национальному признаку «предупредительно» обвинялась в измене Родине, тем самым нарушалось декларированное Конституцией СССР равенство всех граждан, независимо от национального признака.

В соответствии с принципами уголовного законодательства любое наказание должно иметь законную форму и срок. По действовавшему в годы войны УПК РСФСР, обвинение в шпионаже являлось прерогативой судебной власти и предполагало особую юридическую процедуру, что прямо указывалось в соответствующей статье Уголовного кодекса РСФСР.

Характерно, что в Указе не определялись сроки наказания, что является необходимым в любой системе правосудия, даже в случае назначения наказания в виде пожизненного заключения. Таким образом, исходя из самой буквы Указа, депортация изначально подразумевалась как бессрочное наказание, что не оговаривалось, очевидно, в целях предупреждения социальных эксцессов.