Энн Гленконнер - Фрейлина. Моя невероятная жизнь в тени Королевы [litres]

В конце концов я договорилась с Бонэмами о том, что деньги от продажи моих вещей будут перечислены на мой счет.

Аукцион состоялся. Я была рада, что знаменитую шляпу и трость Колина приобрела компания Мюстика. Кент получил достаточно денег для оплаты долгов, а мне достались деньги от продажи моей серебряной кровати.

Когда аукцион закончился, Коди и его мать оспорили завещание. Семь лет ушло на судебные разбирательства. Кент сохранил за собой значительные суммы и землю, но примерно половина состояния Колина все же досталась Коди.

Думая об этом сейчас, я сомневаюсь, действительно ли Колин решил ничего не оставлять семье. Вполне возможно, что это был сознательный шаг – ужасная издевка, вполне соответствующая его непредсказуемой и эксцентричной натуре. Возможно, он просто не осознавал своих поступков в последние месяцы жизни. В это время он был болен и очень уязвим. Я никогда этого не узнаю. И все же мне трудно не думать об этом, трудно не чувствовать себя преданной – мне обидно не только за себя, но и за наших детей.

Но если постоянно об этом думать, можно сойти с ума. Я же решила жить дальше. Когда умер Колин, мне было уже под восемьдесят и я понимала, что времени у меня немного. Твердо решив не жить прошлым, я переключилась на будущее.

Прошло почти десять лет со дня смерти Колина и почти двадцать с ухода принцессы Маргарет. Кристоферу пятьдесят один год, двойняшкам сорок девять. Мне больше не приходится курсировать между Вест-Индией, Гленом и лондонскими особняками. Я вернулась на свою ферму в Норфолке – именно здесь я по-настоящему чувствую себя дома. Я так благодарна отцу, который много лет назад сказал, что мне нужно купить собственный дом, чтобы не зависеть от причудливого характера Колина. Если бы я не последовала его совету, то не знаю, где жила бы сейчас.

В нашей семье говорят, что Куки всегда возвращаются в Норфолк. Из окна моего дома я вижу ограду Холкема и понимаю, что это правда. Норфолк – прекрасное место. Я люблю жить у моря. Глен хорош по-своему, холмы и горы прекрасны, но там я всегда чувствую себя запертой. В Шотландии, как и на Мюстике, никогда невозможно угадать погоду, и эта непредсказуемость порождает беспокойство.

Меня окружают дети, внуки и правнуки. Я давно позабыла о бесконечной череде вечеринок, ужинов в Кенсингтонском дворце и королевских турах. Хотя моя теперешняя жизнь в сравнении с прежней может показаться скучной, но я в свои восемьдесят семь лет очень довольна тем, что у меня есть.

Вместо бесконечных экстравагантных маскарадов я общаюсь с моими дорогими друзьями и соседями в Норфолке. Я с удовольствием езжу на неспешные, долгие обеды к Патриции Роулингс. Я рада бывать у Тима, с которым меня познакомила моя сестра Кэри, и его мужа Менно. Я была «шафером» на их свадьбе. Мне нравится сидеть у них по вечерам – порой мы засиживаемся до ночи и с удовольствием поем под аккомпанемент пианино. Летом мы устраиваемся на веранде, потягивая знаменитые «Кровавые Мэри» Тима. Я дважды отмечала свое восьмидесятилетие. Один праздник для меня устроил Тим, а второй – мой кузен Том и его жена Полли. В эти дни я была абсолютно счастлива и спокойна – мне стало гораздо легче, когда Колин перестал присутствовать в моей жизни. Я все еще бываю в Глене. К сожалению, жена Генри, Тесса, в 2018 году умерла, но я приезжаю к ее мужу Биллу, своему внуку Юэну и рыжеволосым правнукам, Уильяму и Руби. Я навещаю Коди в Эдинбурге, езжу к Дэвиду и моей дорогой сестре Саре в Перт.

Я все еще езжу за границу. На Мюстике я останавливаюсь у Джозефины Лёвенштайн, и к нам присоединяется наш дорогой друг Джорджи Фэншоу. Я люблю ездить в Турцию, к Омеру Кочу. Омер – сын одного из самых успешных турецких бизнесменов, Рахми Коча. Его бывшая жена, Чигдем Симави, была моей подругой и каждый год приглашала нас с принцессой Маргарет на свою яхту «Халлас». На яхте всегда собирается группа друзей – в том числе Руперт Эверетт [49], которого я знала всю его жизнь. Я была подружкой невесты на свадьбе его матери. К нам часто присоединялась моя близкая подруга Никки Хэслем. Принцесса Маргарет всегда занимала капитанскую каюту с огромной кроватью. Кровать была слишком высокой, и ей было тяжело забираться и спускаться с нее. Я каждый вечер помогала ей улечься и оставляла колокольчик, чтобы она могла позвать меня, если ей понадобится встать среди ночи.

Омер – ровесник моего Генри. Я познакомилась с ним после смерти Генри, и он был удивительно добр ко мне. Мы подружились, и сегодня он каждое лето приглашает меня на свою яхту вместе с друзьями. У Омера часто бывают Кристабель и Джулс Холланд [50]. Мы с Кристабель очень любим плавать и каждый день отправляемся купаться вместе. Омер так внимателен, что организовал специально для нас небольшую лодку, которая следует за нами на всякий случай.

Мать Омера познакомила меня с Беттиной Грациани, бывшей супермоделью, деловым партнером Юбера де Живанши, невестой принца Али Хана, сына Ага Хана. Несколько лет назад Беттина пригласила нас с Тимом к себе в Париж. Еще со времен медового месяца я с опаской отношусь к Парижу, но я взяла себя в руки и отбросила абсурдные страхи – мне было почти восемьдесят, и я ехала во Францию без Колина.

Даже в восемьдесят Беттина сохранила невероятную красоту. Когда мы приехали в ее элегантную квартиру на улице Гренель, нас уже ожидал чай. Благоухали свечи от Риго. Повсюду было множество свежих цветов. Вечер начинался как настоящая парижская мечта: мы пили шампанское перед камином, а потом все вместе отправились ужинать в Брассери Липп. После ужина мы собирались ехать домой, но Беттина повезла нас на вечеринку к бойфренду посла, который решил развлечься в отсутствие своего друга.

Камердинер в белом пиджаке провел нас в холл, где стояло множество клеток с яркими щеглами. Оттуда мы попали в душную, полутемную комнату, где люди сидели буквально друг на друге. Наше появление на минуту отвлекло их от «общения», но они тут же к нему вернулись.

Беттина провела нас с Тимом через анфиладу комнат. Увидев все происходящее, мы с Тимом с отвращением переглянулись – мы оказались на оргии. Повсюду были причудливо и весьма откровенно одетые мужчины и женщины, а некоторые просто сверкали смазанной маслом кожей – безо всякой одежды. Мы прошли через спальню, где на огромной кровати любовью занимались две лесбиянки. Они проявили ко мне живой интерес, поэтому я вцепилась в Тима и прошептала:

– Скажи им, что мы женаты!

Не думаю, что это их остановило бы, тем более что все вокруг были под кайфом: в ванной стояли большие вазы с кокаином, а на стеклянном столике возле ванны остались следы многочисленных дорожек. Мы с Тимом уселись на диван и в ужасе прижались друг к другу. А Беттина, казалось, не видела никакой разницы между первой частью вечера и второй. Домой она нас отвезла лишь в три часа ночи.