Джон Келли - Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Черная смерть прибыла в Европу [256] Возможно, эпидемия зашла в другой европейский порт несколькими днями или неделями ранее, но Мессина (Сицилия) – это именно то место, где чума впервые появляется в исторических хрониках Европы. .

Люди заболевали почти сразу, причем болезнь протекала с такими симптомами, которых никто в Мессине никогда раньше не видел. Сначала, говорит монах Микеле, «что-то вроде опухоли размером с чечевицу появлялось на бедре или руке, затем жертвы начинали сильно кашлять кровью и после трех дней непрекращающейся рвоты, которую ничем невозможно было унять, они умирали, и вместе с ними погибали не только все, кто с ними разговаривал, но и те, кто приближался, касался больных или их вещей» [257] Там же. .

Монах Микеле, судя по всему, описывает легочную форму чумы, вторичную по отношению к бубонной чуме, которая начинается в лимфатической системе (появляется бубон), но метастазирует в легкие (вызывая кровавый кашель). Быстрое распространение инфекции в Мессине предполагает, что даже если болезнь и не имела легочной формы по своему прибытию, то быстро стала таковой – то есть в определенный момент инфекция начала распространяться непосредственно от человека к человеку воздушно-капельным путем.

Еще более загадочным является то, как генуэзцы, пораженные болезнью, смогли добраться до Мессины. У некоторых из членов экипажа, возможно, был естественный иммунитет к Y. pestis , но даже если предположить, что аллель CCR5-Δ32 действительно повышает устойчивость к этой болезни, что само по себе не является доказанным научным фактом, возникает вопрос: смогло бы выжить достаточное количество членов экипажа, чтобы привести флот из Крыма или Константинополя к берегам Сицилии, а через несколько месяцев отправиться дальше? Учитывая, как быстро убивает чума, другой, возможно, более вероятный сценарий развития событий состоит в том, что эскадра, привезшая болезнь в Мессину, отправилась из порта, расположенного значительно ближе к Италии.

В Средние века навигация в открытом море была очень опасным занятием, поэтому моряки редко шли от точки отправления сразу в пункт назначения. Даже во время длительных плаваний корабли шли вдоль береговой линии, как скалолазы вдоль скалы, останавливаясь каждые три или четыре дня, чтобы продать свои товары и пополнить запасы. Эта практика, называемая costeggiare , вероятно, позволила Y. pestis поэтапно попасть в Европу, перемещаясь из порта в порт, с одной эскадры на другую, бесконтрольно убивая экипажи.

Жители Мессины быстро прогнали генуэзцев, но чума уже попала в кровеносную систему города. По мере того как росла смертность, закрывались церкви и магазины, пустели пляжи и улицы, рыбацкие лодки стояли без дела. Вскоре Мессина, как и Константинополь, разделилась на две части: город зараженных – эпицентр боли и отчаяния – и город незараженных, где правили страх и ненависть. «Болезнь породила такую ненависть, – говорит монах Микеле, – что, если заболевал сын, его отец напрочь отказывался оставаться с ним» [258] Да Пьяцца, «Bibliotheca Scriptorum», у Хоррокс, The Black Death , с. 36. . Той осенью многие в Мессине ушли из жизни, не только не познав утешения родителя или ребенка, но и без священника, который выслушал бы исповедь умирающего, или без нотариуса, который оформил бы завещание. Только животные Мессины не отступали от старых традиций верности и чести. «Кошки и домашний скот следовали за своим хозяином до самой его смерти» [259] Там же. , – говорит монах Микеле.

Вскоре Мессина начала пустеть. Монах Микеле говорит о безумных собаках, бегущих по пустынным улицам, о ночных факелах, которые держали в руках люди, бредущие с переполненных полей и виноградников вокруг города, о пыльных, залитых солнцем дорогах, наводненных потными, испуганными беженцами, о больных бродягах, пытающихся добрести до ближайшего леса или хижины, чтобы умереть. Он также описывает несколько случаев того, что современник расценит скорее как магический реализм, но, вероятно, это были просто эпизоды истерии, вызванной паникой. Рассказывали о «черной собаке с обнаженным мечом в лапах», которая врывается в церковь и разбивает серебряные сосуды, лампы и подсвечники на алтаре [260] Бешенство, скорее всего, было широко распространено в средневековой Сицилии, поэтому эта история может в некоторой степени оказаться правдивой. (Philip Ziegler, The Black Death [New York: Harper and Row, 1969], p. 42.) . Или о статуе Пресвятой Богородицы, ожившей по пути в Мессину и в ужасе от греховности города отказавшейся войти в него. «Земля широко разверзлась, – говорит монах Микеле, – и осел, на котором везли статую Божией Матери, стал неподвижно, будто скала» [261] Там же, с. 38–39. .

Не так давно один британский историк хвастался английской решительностью перед лицом Черной смерти. «Умирать целыми толпами вместе со всеми друзьями и родственниками и при этом не избегать контактов с людьми, которые стали настолько опасными, – писал историк, – средневековый англичанин и здесь действует в своем привычном стиле» [262] Зиглер, The Black Death , с. 133. . Оценка точная, но английская решительность в этом вопросе обязана не только характеру, но и удаче. Чума не внезапно упала с неба на Англию. Не знавшие ее до лета 1348 года, англичане имели почти год в запасе, чтобы собрать всю информацию о болезни и обезопасить себя. Если не слишком вдаваться в аналогию, такие города, как Мессина и Константинополь, находились в положении Хиросимы или Нагасаки. Мало того что чума до известной степени обрушилась на них из ниоткуда, она повлекла за собой смерть в масштабе, который никто никогда не видел, никто никогда не мог себе представить – смерть не сотнями или тысячами, а сотнями тысяч и миллионами. Более того, это была смерть, способная уничтожить целые группы людей за считаные часы.

«Однажды, – писал один современник, – человек, желавший оформить завещание, умер вместе с нотариусом, священником, который пришел выслушать его исповедь, и людьми, приглашенными засвидетельствовать его волеизъявление, и на следующий день их похоронили всех вместе» [263] Де Муссис, «Historia de Morbo», у Хоррокс, The Black Death , с. 21. .

Неудивительно, что так много людей на Сицилии, столкнувшись с катастрофой такого беспрецедентного масштаба, буквально потеряли разум от горя.

Сказка о Черной смерти на Сицилии – это еще и сказка о двух городах, Мессине и ее южном соседе Катании. Считая мессинцев тщеславными и надменными, катанцы издавна не любили своих чванливых северных соседей, и когда город стал местом сосредоточия беженцев из порта, отношения между двумя городами ухудшились еще сильнее. «Не заговаривайте со мной, если вы из Мессины» [264] да Пьяцца, «Bibliotheca Scriptorum», у Хоррокс , The Black Death , с. 39. , – говорили недоверчивые горожане беженцам. Мессинцы, чья репутация тщеславных людей была не такой уж неоправданной, вызвали еще больше гнева, попросив безотлагательно одолжить им самые драгоценные реликвии Катании – мощи благословенной мученицы святой Агаты. Катанцы пришли в ужас. Даже для наглых мессинцев эта просьба была возмутительной. Кто тогда защитит Катанию от эпидемии, если Святая Агата будет на севере помогать мессинцам изгонять чуму из их родного города? Даже монах Микеле с некой долей печали описывает просьбу мессинцев. «Какая глупая идея родилась у вас, мессинцы! Вы же не думаете, что, если бы она [святая Агата] хотела, чтобы ее домом стала Мессина, она бы не сказала об этом?» [265] Там же, с. 38–39.