Джон Келли - Черная смерть. История самой разрушительной чумы Средневековья

Один или несколько из этих факторов вполне могли быть причиной пугающего числа погибших во Флоренции, а несколько месяцев спустя в Сиене, расположенной в нескольких десятках километров к югу. За исключением Сиены, смертность в других местностях была еще выше, а песнь смерти, разносившаяся по тихим летним улицам, была даже более навязчивой, чем печальный тон повествования Боккаччо.

« La mortalità cominciò in Siena di Maggio » [340] Аньоло ди Тура, Cronaca senese , изд. Алессандро Лисини и Ф. Якометти (Болонья, 1931–1937), с. 555. – мор пришел в Сиену в мае, – писал Аньоло ди Тура. По другим источникам, чума явилась в середине апреля. Все, что известно наверняка, – это то, что в Сиене, как и во Флоренции, с приходом весны в сельскую местность люди пришли в ужас. Сельские жители, суровые крестьяне, возившие масло в Сиену, остались дома, магазины и лавки были заколочены ставнями, муниципальные суды не работали, а шерстяная промышленность, обеспечивавшая большое количество жителей Сиены доходом и являвшаяся предметом их гордости, остановилась [341] «The Impact of the Black Death upon Sienese Government and Society», Speculum 29 (1) (январь 1964), с. 14. . Однако одно в жизни сиенцев не поменялось, даже когда роковой весной 1348 года в их город пришла смерть.

Каждый день, как и последние десять лет, сиенцы просыпались каждое утро под крики рабочих, поднимающихся на строительные леса вокруг городского собора, каждый вечер шли домой, любуясь красивейшим видом на Тоскану, белыми мраморными башнями собора и статуями, сияющими ярко-красным цветом под сумеречно-синим тосканским небом. Решение вложить тысячи лир в перестройку главной городской церкви в величественный тосканский собор Святого Петра было типично сиенским. «Эти глупые люди», – так с усмешкой называл Данте в своем « Аде » сиенцев, хотя более точное описание жителей этого средневекового города скорее «пребывающие в заблуждении». Чувствуя себя неловко в тени более крупной и богатой Флоренции, маленькая Сиена бо́льшую часть тринадцатого века тратила все свои усилия на то, чтобы казаться больше, чем была на самом деле, что, как правило, приводило к катастрофическими результатам. Решив, что путь к городской славе лежит через военно-морскую мощь, как в случае с Генуей и Венецией, Сиена, не имеющая выхода к морю, потратила целое состояние на то, чтобы превратить наводненную малярийными комарами прибрежную деревушку под названием Таламоне в крупный морской порт [342] Уильям Бовски, A Medieval Italian Commune: Siena Under the Nine, 1287–1355 (Беркли: University of California Press, 1981), с. 6. . Несколькими десятилетиями ранее, решив, что ключом к городской славе и богатству было производство тканей, бедная водой Сиена (вода была необходима для производства ткани) потратила целое состояние на раскопки скалистого холма в низине города в поисках мифической подземной реки под названием Диана.

В лице Аньоло ди Тура город несбыточных мечтаний нашел своего идеального оратора. Реальность хотя и присутствует в записях Аньоло, но не настолько явно, чтобы помешать Сиене идти к «широким залитым солнцем вершинам» городской славы. Так, в 1324 году, когда городская стена была передвинута, Аньоло хвастался, что «население Сиены выросло так, что стены следует переместить до Вальдимонтоне» [343] Аньоло ди Тура, Cronaca senese , с. 413. . А в 1338 году, когда городской совет решал расширить городскую церковь, Аньоло воодушевился настолько, что в его летописях уже можно было увидеть описание нового собора, парящего над равниной реки Арно, как большой готический корабль, плывущий по морю цвета тыквы. «Сиена, – пишет он, – находится в прекрасном и благостном состоянии. Поэтому и началось грандиозное и величественное расширение городского собора» [344] Там же, с. 490. . Даже в 1346 году, в год проливных дождей и повсеместного голода, Аньоло оставался, как всегда, оптимистично настроенным. После посещения Кампо, главной площади города, он заявил, что она «красивее любой другой площади в Италии» [345] Там же, с. 525. .

Как и Джованни Виллани, Аньоло ди Тура был городским летописцем, но на этом сходство между двумя мужчинами заканчивается. Более старший по возрасту Виллани был выходцем из богатой семьи торговцев: он был хорошо образован, воспитан и до начала своих финансовых проблем был уважаемым человеком в городе. Аньоло же был простым обывателем, хотя и амбициозным. Скорее всего, в юности он работал скромным сапожником. До сих пор сохранился чек на покупку нескольких колодок и других инструментов, которые он приобрел в январе 1324 года. Остальная часть ранней жизни Аньоло остается неизвестной, за исключением имени его матери, Донны Геппо, и места, где он вырос, района Орвиле в Сиене. Однако литературные наклонности Аньоло говорят о том, что он получил в молодости некоторое образование, а его привычка подписывать себя как Аньоло ди Тура дель Грассо, или Аньоло Толстый, позволяет предположить, что он любил поесть.

Аньоло, похоже, был человеком незаурядного ума. Все, что мы знаем о нем, указывает на то, что этот молодой человек изо всех сил стремился добиться успеха в жизни. Приданое его жены Николуччи, например, указывает на то, что скромному сапожнику удалось жениться на девушке богаче себя. Триста пятьдесят лир – кругленькая сумма для обычного ремесленника, которую он получил в качестве приданого за жену. Другие сохранившиеся документы также указывают на то, что траты его были слишком велики для обычного сапожника. Например, пачка квитанций на подарки, которые Аньоло покупал жене одного высокопоставленного чиновника в Бичерне, казначействе Сиены, где он работал неполный рабочий день сборщиком налогов [346] Бовски, «Impact of the Black Death», с. 4. . Неясно, были эти подарки приобретены по просьбе самого чиновника или по инициативе Аньоло. Так или иначе, эти покупки явно свидетельствуют о желании Аньоло выслужиться.

Тот факт, что Аньоло убедил налоговое управление возместить ему стоимость подарков несколько месяцев спустя, говорит о том, что он был прагматичен в отношении денег. Об этом свидетельствует как солидное приданое Николуччи, так и сделки Аньоло с недвижимостью. Одна из них – продажа в 1342 году участка земли недалеко от места под названием Фонтебрадда по солидной цене – двенадцать золотых флоринов. Недвижимость, сбор налогов, пошив обуви – неужели такое количество профессий под силу даже самому амбициозному молодому человеку? Возможно, Аньоло был не единственным ди Тура, который стремился пробиться наверх в этом городе. В средневековой версии анекдота «Возьми мою жену» жена не устает напоминать мужу, что ее семья выше по положению, чем его. Частично такая ситуация могла сложиться и в браке ди Тура. В 1330–1340-х годах очень многие дома были записаны под именем Аньоло ди Тура, поэтому историки предполагают, что в Сиене было несколько человек с таким именем. Но может быть и другое объяснение. Все эти владения принадлежали одному и тому же Аньоло ди Тура, который переезжал со своей семьей во все большие дома в надежде, что однажды его высокородная жена перестанет напоминать ему о том, скольким в жизни она пожертвовала, выйдя замуж за сапожника низкого происхождения.