Паоло Сартори - Эксперименты империи. Aдат, шариат и производство знаний в Казахской степи

Как видим, образец письма, подготовленный И. Я. Осмоловским, является разновидностью колониального дискурса, в рамках которого разные способы описания Востока предстают в качестве инструментов контроля, манипулирования или инкорпорирования того, что выступает как явно иной мир [623] См.: Саид Э. Ориентализм: Западные концепции Востока / Пер. с англ. А. В. Говорунова. СПб., 2006. С. 24. Подобные коннотации прослеживаются и в других эпизодах. Продумывая все детали бухарской экспедиции, И. Я. Осмоловский даже составил своего рода вопросник на тот случай, если местные власти будут спрашивать его о дальнейших планах России в Центральной Азии. Наше внимание, в частности, привлек четвертый пункт: «Даст ли помощь эмиру Россия, если бы он был вовлечен в войну с Хивою и Кокандом?» По мнению И. Я. Осмоловского, «…отвечать совершенным незнанием, без изложения даже своего мнения или предположения, значило бы воображать подозрение, и с азиатцами первый шаг к сближению — это казаться откровенным и притворяться доверчивым». См.: ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7009. Л. 10. .

Состоялась ли эта экспедиция? Весной 1854 г. для решения различных организационных вопросов, связанных с поездкой в Бухару, И. Я. Осмоловскому было предписано явиться в Оренбург [624] ГАОО. Ф. 6. Оп. 10. Д. 7009. Л. 13. . Дальнейшие события разворачивались по плану, предложенному заведующим сырдарьинскими казахами. В январе 1855 г. в Бухару был отправлен доверенный казах, который должен был доставить письмо В. А. Перовского к кушбеги. Однако, явившись на место, посыльный вынужден был констатировать, что высокопоставленный бухарский чиновник, которому предназначалась бумага оренбургского и самарского генерал-губернатора, уехал с эмиром в Самарканд. Опасаясь за свою жизнь, казах решил дождаться кушбеги в Бухаре. Прошло несколько месяцев. Новых известий от посыльного все еще не было. В это время до Оренбурга стали доходить сведения о новых набегах кокандцев на форт Перовский. Решив, что эта напряженная ситуация требует непосредственного вмешательства И. Я. Осмоловского, В. А. Перовский свернул дело с подготовкой экспедиции и приказал старшему чиновнику МИД вернуться на Сыр-Дарьинскую линию [625] Там же. Л. 18–19. .

В 1857 г. идея с организацией миссии была реанимирована. В эти годы стратегические планы империи в отношении завоевания Центральной Азии приобрели более очевидный, чем прежде, характер. 16 октября 1857 г. Александр II утвердил доклад министра иностранных дел А. М. Горчакова об отправке русского посольства в Хиву и Бухару. Задача этого посольства основывалась не только на идее И. Я. Осмоловского досконально изучить местную ситуацию. Миссии флигель-адъютанта Н. П. Игнатьева, кроме того, предписывалось укрепить влияние России в Хиве и Бухаре, противодействовать сближению между центральноазиатскими ханствами и Британской империей. Н. П. Игнатьев, отправившийся в 1858 г. сначала в Хиву, а затем в Бухару, только частично решил задачи своего посольства [626] Гоков О. А. Миссия Н. П. Игнатьева в Хиву и Бухару / http://kungrad.com/history/st/missia (последнее посещение 11.12.2018). .

Чем примечательна история с бухарской экспедицией? Во-первых, мы видим, что Сыр-Дарьинская линия становится своеобразным испытательным полигоном для опробования разных политических действий по отношению к соседним государствам. Эти действия хотя и носили завуалированный характер, но отражали стремление империи к дальнейшему военному продвижению вглубь Центральной Азии. Во-вторых, наблюдается характерная для колониальной ситуации история, когда интеллектуалы (например, востоковеды), оказываясь на отдаленных пограничных рубежах, все больше воспринимают империю как «прогрессивную силу» [627] См. об этом: Sahadeo J. Russian Colonial Society in Tashkent, 1865–1923. Bloomington; Indianapolis, 2007. P. 58–59. . В этом случае мы находим много общего между В. В. Григорьевым и И. Я. Осмоловским — для них обоих, если следовать логике Александра Маршалла, «мир военной информации и востоковедение в значительной степени дополняли друг друга» [628] Marshall A. The Russian General Staff and Asia. London, 2006. P. 154–158, 192. Цит. по: Morrison A. «Applied Orientalism» in British India and Tsarist Turkestan. Р. 637. . Иначе говоря, противоречия во взглядах на адат и шариат, которые очертили разные способы мышления и восприятия действительности между двумя востоковедами в Оренбурге, на фоне разработки принципиально важных на тот момент военных стратегий и политических тактик становились менее значимыми на Сыр-Дарьинской линии. Хотя точки зрения на российскую центральноазиатскую политику могли варьироваться в тех или иных деталях, но в целом И. Я. Осмоловский и В. В. Григорьев разделяли необходимость служения колониальному режиму и русификации окраин.

Сырдарьинский фронтир представлял собой не только стратегический плацдарм для дальнейшего продвижения империи вглубь Центральной Азии — в первую очередь он являлся зоной столкновения и взаимодействия разноукладных способов хозяйствования: кочевого, полукочевого, оседлого животноводства, земледелия, торговли, различных промыслов. С другой стороны, здесь наблюдался значительный симбиоз народов и культур, контактировавших друг с другом: русских, казахов, бухарцев, кокандцев, хивинцев, каракалпаков, бухарских евреев и др. Учитывая эти особенности, мы должны проанализировать, каким образом Российская империя регулировала социально-экономические и культурные процессы, происходившие вдоль нижнего и среднего течения Сырдарьи. Не менее важный вопрос — как на эти изменения реагировали различные акторы фронтирной истории.

Одной из ключевых проблем, которую пытались решить имперские власти, было развитие на Сырдарье земледелия, призванного обеспечить продовольствием военные гарнизоны и способствовать переходу кочевых казахов на оседлость. Для этого требовались значительные усилия, так как долина Сырдарьи могла развиваться только в условиях искусственного орошения, т. е. благодаря устройству арыков, резервуаров, плотин. Хотя в период, предшествовавший русскому завоеванию, различные земельные участки вдоль Сырдарьи уже были возделаны казахами [629] Қартаева Т. Сыр ѳңірінің дәстүрлі этнографиясы. Алматы, 2015. Б. 152–157. , однако постоянные военные стычки с соседями (кокандцами, хивинцами), засуха и другие факторы приводили к уходу со многих уже возделанных территорий. Не оправдали себя и попытки укрепить местную экономику благодаря созданию земледельческих поселений, состоявших из казаков Оренбургского казачьего войска [630] Идея принадлежала оренбургскому и самарскому генерал-губернатору В. А. Обручеву (1842–1851). См.: Макшеев А. И. Путешествия по Киргизским степям и Туркестанскому краю. С. 138. . Хозяйство многих из них ограничивалось лишь разведением небольших огородов и содержанием домашней птицы [631] Там же. . В непростых условиях жизни необходимо было разработать стратегический план по развитию земледелия. Его содержание сводилось к обсуждению двух положений: освоить Сырдарью благодаря русским поселенцам из внутренних губерний или ограничиться стимулированием хлебопашества среди казахов? [632] Веселовский Н. И. Василий Васильевич Григорьев по его письмам и трудам. Приложение. С. 17–21. Как известно, переселенческая политика была действенным инструментом в утверждении русского влияния в различных регионах империи [633] См. на примере Сибири: Зуев А. «Конквистадоры империи»: русские землепроходцы на северо-востоке Сибири // Регион в истории империи: Исторические эссе о Сибири. М., 2013. С. 17–46; Ремнев А. Вдвинуть Россию в Сибирь: империя и русская колонизация второй половины XIX — начала XX века // Там же. С. 47–71. . Предполагалось, что Сырдарья также испытает наплыв переселенцев, поэтому в 1857 г. стал обсуждаться вопрос о русской колонизации берегов Сырдарьи. Иначе говоря, некоторые чиновники из Санкт-Петербурга [634] См. письмо В. В. Вельяминова-Зернова к В. В. Григорьеву от 20 октября 1857 г. // РГИА. Ф. 853. Оп. 2. Д. 183. Л. 42 об. решили, что настало время закрепить за собой нижнее и среднее течение Сырдарьи не только военным, но и экономическим способом, т. е. сделать эту территорию интегрированной частью государства, а русских крестьян-переселенцев использовать как проводников в осуществлении данного намерения. Именно И. Я. Осмоловский и командующий линией генерал-лейтенант А. О. Дебу сыграли решающую роль в том, чтобы убедить В. В. Григорьева и оренбургского и самарского генерал-губернатора А. П. Безака не торопиться с идеей русской колонизации Сырдарьи. Среди аргументов, которые В. В. Григорьев представил в специальной записке в 1862 г., наибольшее значение придавалось сложным природно-климатическим условиям и социальной необустроенности края. Выделяя эти особенности, начальник областного правления оренбургскими казахами не отказывался от экономической колонизации, а предлагал только на время ее отложить [635] Веселовский Н. И. Василий Васильевич Григорьев по его письмам и трудам. Приложение. С. 17–21. . Однако не все доводы И. Я. Осмоловского убедили В. В. Григорьева. Возражая против экономической колонизации, старший чиновник МИД опасался обострения отношений между местными казахами и русскими крестьянами, которые могут лишить казахов их земельной собственности [636] Речь шла о частной собственности, а не о родовом владении. . В. В. Григорьев полагал, что этой ситуации не надо придавать столь драматический характер, потому что у казахов нет земельной собственности, а есть земельное владение — когда земля принадлежат не конкретному человеку, а роду и племени [637] Там же. С. 23. В 1954 г. в Ташкенте состоялась специальная научная сессия, посвященная спорам об экономических основах кочевого общества. В частности, был затронут вопрос о частной собственности на землю у казахов. Большое влияние на ход дискуссии оказала точка зрения В. Ф. Шахматова и С. Е. Толыбекова. Главный их аргумент заключался в том, что основой кочевого общества казахов была собственность на скот, тогда как земля находилась в общинной или родовой собственности. См.: Толыбеков С. Е. Кочевое общество казахов в XVII — начале XX века: политико-экономический анализ. Алма-Ата, 1971. В. Мартин, в противовес вышесказанному, считает, что у казахов было развито понятие о частной собственности на землю. В центре ее внимания — столкновения между казахской элитой и колониальной администрацией после введения «Устава о Сибирских киргизах» (1822), который привел к изменению маршрутов кочевания и расположения пастбищ и тем самым обострил земельный вопрос. См.: Martin V. Kazakh Chinggisids, Land and Political Power in the Nineteenth Century: a Case Study of Syrymbet // Central Asian Survey. 2010. Vol. 29. No. 1. P. 79–102. . В Санкт-Петербурге прислушались к мнению В. В. Григорьева, и колонизация Сырдарьи была отложена до 1870‐х гг. [638] Гейер И. Крестьянская колонизация Сырдарьинской области. Ташкент, 1891.