Стивен Коткин - Предотвращенный Армагеддон. Распад Советского Союза, 1970–2000

В отличие от российского нэпа 1920-х, который был частичным и временным отходом от нерыночной экономики, Китай Дэн Сяопина уверенно продвигался к полномасштабному капитализму. Советский же истеблишмент — и реформистский, и консервативный — был не готов к такому шагу вплоть до тех пор, когда уже не стало слишком поздно. Но в то время как горбачевское возрождение ленинизма не сработало — или скорее сработало настолько хорошо, что сам ленинизм исчез, — китайский рыночный ленинизм работал как в сказке. В 2008 году Китай без опоры на какие-либо институты правового государства имел позади уже три десятилетия экономического роста по 10 % ежегодно, что доказывало: страна может добиться очень значительных успехов, открывшись лишь экономической глобализации и сопротивляясь соответствующей политической трансформации. Сегодняшняя Россия, во многом подобно Китаю, сочетала относительно открытую рыночную экономику, интегрированную в глобальный рынок, с авторитарной (немного в меньшей степени, чем в Китае) политической системой. В итоге возникла новая загадка: способен ли авторитаризм в ориентированной на рынок России оставаться стабильным в условиях, когда большинство наиболее богатых и могущественных стран мира представляют собой демократические и правовые государственные системы?

Ни одна страна, которой нефть приносила более трети экспортных доходов, так и не смогла совершить прочного перехода к настоящей демократии [202] Boix C . Democracy and Redistribution. N. Y., 2003. Р. 85. Норвегия уже была демократической страной ко времени открытия в ней запасов нефти. . Россия в основном стала тем, чем и должна была стать, — и будет оставаться такой вплоть до тех пор, пока альтернативные формы энергии не заменят в глобальном масштабе нефть и газ. И все же подобно тому, как демократии отличаются друг от друга по качеству управления, так и авторитаризм существует во множестве вариантов, более или менее эффективных с точки зрения разнообразных вызовов, которые современность предъявляет к управлению, более или менее гибких и способных к адаптации [203] Дени Родрик доказывает, что по-разному организованные институты могут тем не менее выполнять однотипные функции. Это означает, что макроэкономическая стабильность, содействие инновациям, надежная защита и регулирование прав собственности не обязательно соответствуют какому-то одному политическому курсу. Верный курс зависит от контекста и местного институционального ландшафта. Даже стратегия глобальной интеграции не обязана следовать одному-единственному сценарию — оказывается, к этой цели ведет множество разных путей. Rodrik D. One Economics, Many Recipes: Globalization, Institutions, and Economic Growth. Princeton, 2007. . Долговременные превратности рыночного ленинизма в России (после заката социализма) или в Китае нам еще только предстоит увидеть, даже если до сей поры их признаки еще не проявили себя. Разумеется, между этими двумя гигантами существовали важные различия. В Китае Ленин (как и Мао) оставался источником легитимности. Российская власть практиковала нечто близкое ленинистской монополистической политике, но для нынешних обитателей Кремля Ленин, по-прежнему лежащий в гранитном Мавзолее на Красной площади, олицетворяет собой лишь катастрофическое прошлое.

В геополитическом отношении российская элита наблюдала, как либеральные державы вместо того, чтобы осуществлять давление на Китай, вынуждены демонстрировать ему знаки внимания благодаря его экономической мощи и национальному благосостоянию. Однако Москва склонна упускать из виду, что, добиваясь международного веса, Китай преуменьшал свои амбиции. Пекин, в отличие от Москвы, не ренационализировал свои природные ресурсы — нефть, газ, уголь — и другие крупномасштабные стратегические отрасли экономики, потому что китайское государство в свое время не спешило приватизировать их, зато вынуждало крупные государственные компании улучшать свои экономические показатели, ставя их в условия жесткой конкуренции на внутреннем и международном рынках и признавая, что страна не может модернизироваться без Европы и США. Разумеется, многие в Китае, как и в Москве, подозревали Соединенные Штаты в некоем заговоре с целью установить контроль над всей планетой и не давать другим странам развиваться. Однако в отличие от Москвы Пекин шел на многочисленные компромиссы с Вашингтоном (существовавшие внутри страны националистические настроения скорее, наоборот, вызывали жесткую реакцию со стороны китайских властей). Российская же правящая элита, кажется, так и не пожелала усвоить то, что можно назвать азами геополитики: все великие державы (как демократические, так и авторитарные), которые пытались действовать в одиночку, без союзников или выступать против США (Германия, Япония, Советский Союз), проигрывали, а те, что налаживали тесное сотрудничество с Вашингтоном, в общем развивались довольно успешно [204] Возникшее под влиянием Кремля руководство по отечественной истории для учителей средних школ, разрекламированное как возрождающее чувство патриотизма, учило, что «вступление в клуб демократических стран предполагает уступку части своего национального суверенитета Соединенным Штатам». Эта книга, особенно ее последняя часть (озаглавленная «Суверенная демократия»), представляла собой уникальный в своем роде путеводитель по государственной идеологии путинских времен. Она вызвала серьезную полемику в среде профессионалов. См.: Филиппов А. П. и др . Новейшая история России, 1945–2006 гг. Книга для учителя. М., 2007. .

Китайское руководство, проявив большую дальновидность, обозначило соответствующий компромисс словами «учиться жить с гегемоном» [205] В отличие от России Китай не обладал избытком природных ресурсов сравнительно с уровнем внутреннего потребления. Поэтому он вынужден был обшаривать в поисках ресурсов весь земной шар, что порождало немало проблем. Например, Китай не видел серьезной альтернативы попыткам купить за границей, в Африке или Южной Америке, пригодную для сельскохозяйственной обработки землю, тогда как Россия располагала огромными площадями такой земли, когда-то обрабатывавшейся, а потом заброшенной. Этот потенциал заставлял многих аналитиков предсказывать перспективу сельскохозяйственного бума в России, спровоцированного растущим глобальным спросом на продовольствие, хотя эти аналитики редко задавались вопросом, откуда же возьмутся нужные для работы в сельском хозяйстве рабочие руки. . Сохранив свою империю, поглотив Тибет и другие территории во Внутренней Азии и продолжая занимать непоколебимую позицию по поводу «возвращения Тайваня», Китай при этом следовал тому, что он сам называл «добрососедской политикой». Это означало, что Пекин воздерживается от вмешательства во внутренние дела соседей и предстает в их глазах как заслуживающий всяческого уважения двигатель региональной экономики. Более того, Китай занял место США как главный торговый партнер многих азиатских стран, воспользовавшись тем, что Соединенные Штаты проявляли поразительное пренебрежение этим регионом. Между тем погрязший в иракской трясине и при этом попавший в афганский капкан Вашингтон по-прежнему находил время и силы противостоять стремлению России утвердить свое влияние в бывших советских республиках.