Пол Кинан - Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 [litres]

Сам Петр пристрастился к безудержному пьянству в компанейской атмосфере московской Немецкой слободы, расположенной вблизи царского дворца в Преображенском, где он провел почти всю свою юность. Пожалуй, неудивительно, что в тамошнем окружении он свел знакомство с виноторговцем Монсом (отцом Анны и Виллема, которые впоследствии были оба интимно связаны с императорской семьей) и с двумя много пьющими военными – швейцарцем Францем Лефортом и шотландцем Патриком Гордоном. В частности благодаря тесной дружбе Петра с Лефортом дворец последнего использовался для приемов, банкетов и иных празднеств, на которых происходило «пьянство так великое, что невозможно описать», по словам одного современника 272 272 Куракин Б.И . Гистория о Петре I и ближних к нему людях, 1682–1695 // Русская старина. 1890. Т. 68. № 10. С. 249. . Впрочем, тогда подобное времяпровождение было далеко не чуждо и европейским дворам. Стоит лишь вспомнить грубые выходки Tabakskollegium («Табачной коллегии») Фридриха Вильгельма I при прусском дворе, в которых существенную роль играл алкоголь 273 273 Clark Ch. Iron Kingdom. P. 79–80. Характерный убийственный вердикт пьянству при нескольких германских дворах содержится в кн.: Fauchier-Magnan A. The Small German Courts of the Eighteenth Century. London, 1958. P. 81–83. . Хотя увлечение Петра алкоголем могло приводить в замешательство, а иногда и пугать, все же сетования, содержащиеся в описаниях Корба, Берхгольца и других иностранных наблюдателей, следует соотносить с распространенным за границей представлением о русских как о закоренелых пьяницах 274 274 Poe M. A People Born to Slavery: Russia in Early Modern European Ethnography, 1476–1748. Ithaca, NY, 2000. P. 149–150. . Петр, несомненно, был способен сдерживать себя при необходимости. Например во время Великого посольства принцесса София Ганноверская отметила после встречи с Петром в Коппенбрюгге, что «он не напился допьяна в нашем присутствии, но как только мы уехали, лица его свиты вполне удовлетворились» 275 275 Цит. по: Schuyler E. Peter the Great, Emperor of Russia: a Study of Historical Biography. NY, 1967. Vol. 1. P. 286. .

Печально известный Всепьянейший собор, который издавна ассоциируется с гедонистическими наклонностями Петра, зародился в начале 1690-х гг., когда Петр был еще сравнительно волен предаваться своим наклонностям вдали от непрерывной череды церемониальных обязанностей, которые выполнял его брат и соправитель, царь Иван V. Недавнее исследование Всепьянейшего собора отступает от традиционной интерпретации этого института как вакханалии или пародии на религию. Оно сосредоточено на роли Собора в жизни двора, ибо многие его члены занимали ключевые посты в петровской гражданской и военной администрации 276 276 Hughes L . Russia. P. 250–257. . Э. Зитцер также убедительно доказывает, что Всепьянейший собор и другие пародийные развлечения Петра, вроде военных игр или потешных свадеб, были далеко не простыми проявлениями гедонизма или безбожия, а служили сплочению компании его «птенцов» и демонстрации их роли в «добывании порядка из хаоса» 277 277 Zitzer E. The Transfigured Kingdom. P. 12 (см. русский перевод: Зицер Э. Царство Преображения. М., 2008). .

Выдержка из мемуаров датского посла при петровском дворе, Юста Юля, предлагает еще одну возможную мотивировку этих буйных попоек. «Но (при этом) сам царь редко выпивает более одной, или, в крайнем (случае), двух бутылок вина, так что на столь многочисленных попойках я редко видал его совершенно – что называется как стелька – пьяным. Между тем (остальных) гостей заставляют напиваться до того, что они ничего не видят и не слышат, и тут царь принимается с ними болтать, стараясь выведать, что у каждого (на уме). Ссоры и брань между пьяными тоже по сердцу царю, так как из (их) взаимных укоров ему (открываются) их воровство, мошенничество и хитрости, и он пользуется случаем, чтобы наказать виновных» 278 278 Юль Ю. Записки датского посланника в России при Петре Великом // Наумов В.П. (ред.). Лавры Полтавы. СПб., 2001. С. 211. . Е.В. Анисимов связывает этот комментарий со своим общим наблюдением о роли надзора и доносов в петровской России. В том же ключе он позже приводит пример графа П.А. Толстого, которого Петр обвинил в том, что он притворяется пьяным, чтобы наблюдать за своими товарищами в компрометирующей ситуации себе в пользу 279 279 Анисимов Е.В . Реформы. С. 208. . Петр внимательно следил за тем, чтобы его собутыльники не отставали от него (а то и превосходили, как в случае, отмеченном Юстом Юлем) по внушительному количеству выпитого. Берхгольц записал замечание царя во время пира по случаю военно-морского парада в Петербурге 11 августа 1723 г. о том, что «тот бездельник, кто в этот день не напьется с ним пьян». Он заставил всех присутствующих продолжать попойку до утра 280 280 Берхгольц Ф.В. фон . Дневник камер-юнкера Фридриха-Вильгельма Берхгольца, 1721–1725 (гл. 3 и 4) // Наумов В.П. (ред.). Юность державы. М., 2000. С. 124–125. . Можно предложить несколько объяснений этому принуждению к пьянству. Некоторые из них находят дополнительные подтверждения в контексте петровского царствования. Испытания, которым подвергались царские гости, можно рассматривать как форму жестокого (чтобы не сказать, мучительского) развлечения царя. В частности от принудительного питья тостов по какому-либо случаю гости не могли отказаться в присутствии царя 281 281 См., например про опыт Кампредона на приеме в доме А. Румянцева в марте 1721 г.: СИРИО. Т. 40. С. 166–168. Де Кампредон – архиепископу Камбрэ. Санкт-Петербург, 14 марта 1721 г. . Эти испытания применялись одинаково к мужчинам и женщинам. Берхгольц не без ужаса повествует о примерном наказании жены гофмаршала князя В.Д. Олсуфьева, немки по имени Ева (и с ней еще 29 женщин), за то, что она не была на маскараде в ноябре 1721 г. Ей пришлось выпить штрафной кубок, хотя она была беременна на последнем сроке. В результате наутро она родила мертвого ребенка 282 282 Берхгольц Ф.В. фон . Дневник камер-юнкера Фридриха-Вильгельма Берхгольца, 1721–1725 (гл. 1 и 2) // В.П. Наумов (ред.). Неистовый реформатор. М., 2000. С. 238. 283 283 Автор не совсем точен. Жену В.Д. Олсуфьева, Еву, и других дам должны были в здании Сената примерно напоить в наказание за неявку на маскарад. Маршальша была беременна на позднем сроке, но государь, несмотря на просьбу императрицы, не желал сделать для нее снисхождение, из-за чего несчастная накануне экзекуции «так терзалась всю ночь, что на другое утро разрешилась мертвым младенцем, которого, говорят, прислала ко двору в спирту». А остальных дам в тот же день напоили так, что они «потом не могли стоять более на ногах и в этом виде были отосланы домой» ( Берхгольц Ф.В. фон . Дневник камер-юнкера Фридриха-Вильгельма Берхгольца // В.П. Наумов (ред.). Неистовый реформатор. С. 237–238). – Примеч. научн. ред. перевода. .