Пол Кинан - Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 [litres]

Как и в других странах Европы, официальное отношение к подобным занятиям в России было тогда преимущественно неодобрительным – православная церковь с подозрением относилась к вещам и занятиям чужеземного происхождения, а биться об заклад считалось грехом. При Иване IV азартные игры были осуждены в Москве церковным Собором 1551 г., свод решений которого известен как «Стоглав» 320 320 Стоглав / Ред. Кожанчиков Д.Е. СПб., 1863. Гл. 92. С. 263. . В Соборном Уложении 1649 г. ясно изложена точка зрения государства на игру в карты и кости: она имеет прямое отношение к преступности и подлежит такому же наказанию, как воровство – бить кнутом, урезать левое ухо, два года тюрьмы, а затем каторга 321 321 The Muscovite Law Code (Ulozhenie) of 1649 / Ed. and transl. R. Hellie. Irvine, CA, 1988. P. 197 (см. на русском: Соборное уложение 1649 года. Л., 1987). . И тем не менее из тогдашних иностранных описаний явствует, что азартные игры в России практиковались, хотя это и грозило неприятностями. Патрик Гордон описывает, как один русский офицер, А.К. Спиридонов, застиг за карточной игрой нескольких солдат, расквартированных в Москве, в Немецкой слободе, и конфисковал деньги, поставленные на кон, и сверх того отобрал еще 60 руб. 322 322 Gordon P . Diary of General Patrick Gordon of Auchleuchries, 1635–1699. Vol. II (1659–1667). Aberdeen, 2010. P. 143 (см. на русском: Гордон П . Дневник. 1677–1678 / Перев. с англ., статья, примеч. Д.Г. Федосова. М., 2005. С. 143). В конце XVII в. несколько факторов способствовали постепенному распространению игр, всяческих ставок и битья об заклад. Молодые дворяне, обучавшиеся за границей в петровскую эпоху, сталкивались с повсеместной практикой азартных игр в Европе. Петр Толстой, побывавший в Венеции в 1698 г., посетил там один из бесчисленных игорных домов и описал как те карточные игры, в которые там играли, так и суммы денег, ставившиеся на карту 323 323 Tolstoi P. The Travel Diary of Peter Tolstoi: A Muscovite in Early Modern Europe / Ed. and transl. S.H. Baron. DeKalb, IL, 1987. P. 155–157 (см. на русском: Толстой П.А . Путешествие стольника П.А. Толстого по Европе (1697–1699). М., 1992). .

К началу XVIII в. Россия была уже явно знакома с такими играми, появились здесь и собственные карточные игры. Например Берхгольц подробно записал, как играть в одну такую игру, которой научился у своих квартирных хозяев, – она называлась «игра в короли» и заключалась в особо ловком и сложном обмене картами 324 324 Берхгольц Ф.В . Дневник // Неистовый реформатор. С. 284–285. . Кроме того, все очевиднее становилось, что эти игры составляют неотъемлемую часть жизни общества. Это, прежде всего, относилось к такому городу, как Санкт-Петербург, где всегда хватало иностранных путешественников, купцов и моряков. В указе 1750 г. об учреждении нескольких гостиниц («гербергов») для приезжих иностранцев в Петербурге и Кронштадте особо упомянуто о необходимости оснастить их бильярдами 325 325 ПСЗ. Т. 13. № 9737. 13 апреля 1750 г. С. 253. . С учреждением ассамблей, рассмотренных нами в первой главе, появилось социальное пространство, в котором можно было играть в эти игры. Вебер, описывая эти светские собрания, указывает, что полагалось отводить отдельную комнату для игры в шахматы и шашки и другую комнату для «салонных игр», вроде фантов или игры в вопросы и ответы 326 326 Weber F.Ch . Present State. Vol. 1. P. 188. . Хотя и в исходном указе о заведении ассамблей, и в описании Вебера главное место отводилось светскому общению, другие современники замечали, что на ассамблеях не всегда удавалось побеседовать, в основном из-за тесноты, когда курение, игры, танцы мешали разговорам. Сам Петр не был любителем азартных игр, на придворных раутах предпочитал картам шахматы и шашки, а потому на ассамблеях карты тоже не разрешались 327 327 Берхгольц Ф.В . Дневник // Неистовый реформатор. С. 338–339. . Однако члены ближайшего окружения Петра, например А.Д. Меншиков, были завзятыми картежниками, хотя большинство свидетельств о подобном их времяпровождении относится уже к периоду после смерти Петра в 1725 г. 328 328 См., например упоминания об азартных играх в 1726 г. в рабочем дневнике Меншикова (Труды и дни Александра Даниловича Меншикова: повседневные записки делам князя А.Д. Меншикова, 1716–1720, 1726–1727 гг. / Ред. С.Р. Долгова, Т.А. Лаптева. М., 2004. С. 398) и в анонимном польском дневнике того же времени (Петербург Петра I в иностранных описаниях / Ред. Ю.Н. Беспятых. Л., 1991. С. 199).

С развитием социальной жизни двора в 1730–1740-е гг. игра, а особенно карты, занимает важное место среди вечерних развлечений на куртагах или маскарадах. Тесный кружок игроков вокруг карточного стола давал избранным привилегированный доступ к императрице 329 329 См., например про особое обхождение с французским и австрийским послами в годы Семилетней войны: КфЖ. 1758. С. 148 (23 ноября); КфЖ. 1761. С. 116 (26 августа). . Кроме того, предполагалось, что игру в карты, как занятие по природе своей статичное, предпочитают наиболее зрелые, а следовательно, наименее подвижные придворные 330 330 Писаренко К.А . Повседневная жизнь русского двора в царствование Елизаветы Петровны. М., 2003. С. 159–160. . Это, несомненно, подтверждается тем фактом, что и Анна Ивановна, и Елизавета с годами все чаще выбирали на придворных раутах карты вместо танцев. Хотя все императрицы в рассматриваемый период были любительницами карт, их энтузиазм не всегда сочетался с искусством за карточным столом. Кристоф фон Манштейн, который служил в русской армии в 1730-е гг. и бывал при дворе Анны Ивановны, отмечал, что когда там шла игра, императрица обычно довольно скоро проигрывала, а потому держала банк 331 331 Manstein Ch. von . Contemporary Memoirs of Russia, from the Year 1727 to 1744. London, 1968. P. 257. . Как и при других европейских дворах, тот факт, что сам государь (или государыня) играет в эти игры, означал, что его придворные, как правило, обязаны в них участвовать, независимо от своей финансовой состоятельности. Так, на вечерах при дворе Людовика XV господствовало увлечение монаршей четы карточными играми (в частности такими, как ландскнехт и каваньоль), но вскоре после того, как король с королевой удалялись, игра прекращалась 332 332 Dunkley J. Gambling: A Social and Moral Problem in France, 1685–1792. Oxford, 1985. P. 22. . Впрочем, как явствует из нескольких современных описаний, карты были обычным и почти неизбежным занятием для придворных, независимо от их возраста и способностей, и входили в повседневный цикл жизни двора.

Указ 1761 г., посвященный регулированию азартной игры в дворянской среде, который будет подробнее рассмотрен ниже, содержит сжатый обзор многих популярных в России карточных игр того времени. Перечисленные в нем игры включали в себя фаро, квинтич, ломбер, кадриль, пикет и памфил 333 333 ПСЗ. Т. 15. № 11275. 16 июня 1761 г. С. 731. . Некоторые из этих игр предназначались для небольшого числа игроков, и искусство игры в них было важнее простого везения. Такой игрой была кадриль, в которой участвовало лишь четыре игрока 334 334 Miers D. Regulating. P. 25–26. . Однако в других карточных играх элемент риска был куда выше, в особенности в фаро, в котором банкомет имел большое преимущество 335 335 Банкомет мог оказывать сильное влияние на ход подобных игр, чем и может объясняться склонность Анны Ивановны выступать в этой роли, как отмечал К. Манштейн. О фаро и его разновидностях см.: Parlett D.S. A History. P. 75–78. . Сама природа таких игр подразумевала, что это занятие могло стать весьма разорительным развлечением, даже для высшей знати 336 336 Так, Манштейн утверждал, что видел при дворе двадцатитысячные проигрыши в один присест «за квинтичем или за банком»: Manstein Ch . Contemporary Memoirs. P. 257. Екатерина II тоже вспоминала, как в 1740-е гг. при дворе проигрывали ставки по 40–50 тыс. руб.: Екатерина II. Mémoires I // Сочинения императрицы Екатерины II на основании подлинных рукописей / Ред. А.Н. Пыпин. СПб., 1901–1907. С. 52. . Карточные расходы грозили в долгосрочной перспективе большой бедой фамильному состоянию, так как обычно выигрыш бывал невелик, а потерять можно было много. И все равно подобные случаи были нередки в тогдашней Европе. Так, увлечение картами при версальском дворе приводило к серьезным проигрышам. К наиболее ярким примерам относится история мадам де Монтеспан, проигравшей, будто бы 400 тыс. пистолей за одну ночь, и случай с министром финансов, господином Орри де Фюльви, который в один вечер проиграл 20 тыс. луидоров, но таинственным образом расплатился на следующий же день 337 337 Dunkley J. Gambling. P. 21, 25. . Точно так же ведущие политические и светские фигуры георгианского Лондона, играя в таких заведениях, как «Уайтс» и «Брукс», имели обыкновение делать огромные карточные долги, достигавшие тысяч фунтов стерлингов 338 338 White J. London in the Eighteenth Century: A Great and Monstrous Thing. London, 2012. P. 339–342. . Возможные катастрофические последствия игры – когда на карту ставились все средства к существованию или, у дворян, все семейное состояние – в рассматриваемый период вызвали к жизни серию законов об азартных играх.