Пол Кинан - Санкт-Петербург и русский двор, 1703–1761 [litres]

В отличие от европейских дворов при русском дворе такие танцевальные вечера не были результатом органичного развития. Популярные русские народные танцы подвергались двойному осуждению – со стороны церкви, которая даже в XVIII столетии еще долго считала, что они поощряют греховное распутное поведение, и со стороны элиты, находившей, что они ниже ее достоинства 890 890 Шубинский С.Н . Исторические очерки и рассказы. М., 1995. С. 21. . Некоторые приемы польских и украинских танцев были знакомы московской знати, особенно в царствование Алексея Михайловича, но они были замкнуты в закрытой обстановке частных резиденций и дворцового театра 891 891 Штелин Я. фон. Музыка и балет в России XVIII века. СПб., 2002. С. 256. . Влияние этих танцев было строго ограниченным, особенно в контексте театра, так как они представали в качестве театрального зрелища и не предполагали возможности участия. Закрытый характер московских светских мероприятий подразумевал, что женщинам в них участвовать не позволяется, и тем самым исключалось всякое дальнейшее развитие танцевальной культуры в этот период. То обстоятельство, что танцы как вид светского времяпрепровождения были здесь незнакомы, отразилось в необходимости вводить новую терминологию для их наименования по-русски. С конца XVII в. традиционные виды танцев, включая общепринятые народные танцы, именовались, как и прежде, плясками, между тем как танцы на иностранный манер назывались словом, производным либо от польского «taniec», либо от немецкого «tanz» 892 892 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка / Ред. Б.А. Ларин. Перев. О.Н. Трубачев. М., 1986. Т. 4. С. 18–19. . Это различие прослеживается и в официальных указах, и в описаниях современников на протяжении всего XVIII в.

Фактически же, согласно Штелину, танцы как форма светского развлечения знати появились лишь при Петре, под влиянием его знакомства с ними во время Великого посольства 893 893 Штелин Якоб фон. Музыка и балет. С. 257–258. . Социальное взаимодействие и физические навыки, присущие галантным танцам, явно поразили свиту Петра, что было видно по их озадаченной реакции во время приема, устроенного Софией-Шарлоттой, женой курфюрста Бранденбургского Фредерика III, в июне 1697 г. 894 894 Hughes L. Peter the Great: A Biography. New Haven, CT, 2002. P. 42–43. Тем не менее именно такие мероприятия подтолкнули Петра к созданию аналогичных пространств для этого типа взаимодействия по возвращении в Россию на следующий год. 19 февраля 1699 г. в подмосковном дворце Франца Лефорта по случаю отпускной аудиенции бранденбургского посла состоялся бал, на котором русские дамы участвовали в танцах. Это было настолько необычное событие, что секретарь австрийской дипломатической миссии Иоганн-Георг Корб упомянул об этом в своем комментарии 895 895 Korb J.-G. Diary of an Austrian Secretary of Legation at the Court of Czar Peter the Great / Transl. C. MacDonnell. London, 1968. Vol. 1. P. 263–265 (см.: Корб И.Г. Дневник // Либерман А., Шокарев С. (ред.). Рождение империи. М., 1997. С. 128–129). 896 896 Не совсем точно. Дамы не участвовали в танцах в этот день. У Корба речь не про бал, а про обед, после которого начались танцы. «Сегодня обнаружилось в русском обществе смягчение нравов, так как до сего времени женщины никогда не находились в одном обществе с мужчинами и не принимали участия в их увеселениях, сегодня же некоторые не только были на обеде, но также присутствовали при танцах» ( Корб И.Г. Дневник // Рождение империи. С. 128–129). – Примеч. научн. ред. перевода. . Присутствие вооруженных гвардейцев, которые заставляли гостей участвовать в танцах и не давали им уйти, было характерной реакцией Петра на понятную сдержанность большинства гостей.

В одном необычном, но, Тем не менее поучительном недавнем анализе этого предмета выделены два аспекта видоизмененной «парадигмы танцев», что сложилась в петровское царствование. Во-первых, танцы представляли собой увеселение внутри предписанного пространства, подобное военному или ритуальному шествию, когда танцующие образовывали симметричные обязательные фигуры 897 897 Zakharine D . Tanz- und Körperverhalten im kommunikativen Alltagsverkehr des 17.-19. Jh. Russland und Westeuropa im Vergleich // Wiener Slawistischer Almanach. No. 47. 2001. P. 142. . Поэтому можно интерпретировать функцию танцев на петровских ассамблеях как социокультурное дополнение плац-парада, в силу того пристального личного контроля, который осуществлял Петр, когда на них присутствовал 898 898 Hughes L . Russia in the Age. P. 268–269. . Действительно, военизированный дух правления Петра наводит на мысль, что в поощрении танцев как придворного увеселения была практическая функция, ведь способность двигаться под музыку и выполнять групповые перестроения была полезным и уместным навыком, как видно и по выучке высшего общества других европейских стран 899 899 McNeill W . Keeping Together in Time: Dance and Drill in Human History. Cambridge, MA, 1995. P. 132–134. . Во-вторых, если танцы на европейский манер сознательно внедрялись при Петре, то возникает вопрос: несли ли эти танцы символические коннотации, которые они имели при других дворах Европы 900 900 Zakharine D . Tanz- und Körperverhalten. P. 149–150. . Если продуманную символику власти, свойственную придворным балетам Людовика XIV, можно усматривать в таких широкомасштабных празднествах петровского двора, как публичные маскарады, организованные в 1715 и 1721 гг., то в целом она не была регулярной чертой придворных танцев при Петре I. Они задумывались скорее как средство поощрить галантное общение во время новых светских собраний мужчин и женщин.

И все же на подобных мероприятиях доминировал личный авторитет царя, так как участники должны были следовать его примеру. Самого Петра никогда толком не учили танцевать, а потому танцы при дворе в его время бывали довольно сумбурными. Если он начинал новую танцевальную фигуру, менял темп или стиль, а то и велел продолжать танец так долго, как ему будет угодно, то оставалось лишь подчиниться или подвергнуться штрафу – чаще всего выпить штрафной кубок Большого орла. Кроме того, похоже, что Петру доставляло немалое удовольствие принуждать своих престарелых придворных танцевать с самыми юными 901 901 Бергхольц Ф.В. Дневник // Неистовый реформатор. С. 253–254. . К тому же процесс постановки массовых аллегорических танцев осложнялся отсутствием практического опыта такого рода при русском дворе. Этот вид танцев был недавним нововведением, и в России не существовало такого ассортимента учебников танца, какие были тогда доступны на английском и французском языках 902 902 Goff M . „The Art of Dancing, Demonstrated by Characters and Figures“: French and English Sources for Court and Theatre Dance, 1700–1750 // British Library Journal. No. 21. 1995. P. 202–231. . Первые русские пособия по танцам появились лишь позднее, в конце XVIII в. 903 903 Так, Иван Кусков, наставник Кадетского корпуса, издал пособие «Танцовальной учитель» в 1794 г.: СК. Т. 2. С. 108–109. Не существовало также никаких учебных заведений, где учили бы танцам, а иностранные танцмейстеры, которых приглашали члены царской семьи и другие представители высшего общества, вели обучение на индивидуальной основе. Так, Этьен Рамбур учил несколько членов царской семьи, в том числе будущих императриц Анну Ивановну и Елизавету Петровну 904 904 Всеволодский-Гернгросс В.Н . Театр в России при Елизавете Петровне. С. 10. . Этому примеру последовали другие знатные семьи – Ромодановские, Головкины, Черкасские и др. 905 905 См., например: Хмыров М.Д . Графиня Екатерина Ивановна Головкина и ея время, 1701–1791 года. СПб., 1867. С. 67. Но эти усилия не всегда увенчивались успехом. Неназванный немец-танцмейстер князя Меншикова жаловался Берхгольцу, что был наказан за то, что не умел заинтересовать княжеского сына своими уроками 906 906 Берхгольц Ф.В . Дневник // Неистовый реформатор. С. 355. 907 907 Согласно тексту, не немца наказывал Меншиков, а сына: «Танцмейстер князя… уверял меня, что истощил все старания, чтобы приохотить молодого князя к танцам, но до сих пор не имел никакого успеха; что сам князь, видя, что с сыном добром ничего не сделаешь, не раз жестоко наказывал его в надежде исправить; но и это ни к чему не повело…» ( Берхгольц Ф.В. Дневник // Неистовый реформатор. С. 355) – Примеч. научн. ред. перевода . .