Александр Фокин - «Коммунизм не за горами». Образы будущего у власти и населения СССР на рубеже 1950–1960-х годов

Идеологический подтекст, связанный с всенародным обсуждением как элементом развития коммунистического самоуправления, обозначенный в первой главе, не мог не играть стимулирующей роли в подъеме интереса к Программе. Прежде всего, это затрагивало наиболее активных и сознательных представителей советского общества, готовых не только формально принять участие в строительстве коммунистического будущего. Обсуждение представляло собой не только отправку населением посланий в различные инстанции, но и публикацию их, а также ответы на письма. Не все письма публиковались: в качестве основного критерия отбора выступали идеологические причины. Кроме того, отсеивались письма, связанные с многократно повторяющимися темами. Такая политика была призвана продемонстрировать, с одной стороны, интерес руководства к проблемам населения, а с другой — энтузиазм народных масс в деле строительства коммунизма. Именно на активистов, прежде всего из числа членов коммунистической партии, и делалась главная ставка в решении задач коммунистического строительства. Активисты нуждались лишь в указании верного направления для приложения своей энергии, им не нужна была система развернутой агитации. Пропаганда коммунистических идей ориентировалась на рядового гражданина, которому требовалась идеологическая подпитка.

XXII съезд КПСС, помимо функции принятия Программы, концентрировал внимание всей страны и части мирового сообщества как на самом съезде, так и на Программе. Разъяснение основных положений Программы, касающихся коммунистического строительства, началось гораздо раньше публикации текста проекта. Почву начали готовить с момента принятия решения о создании новой Программы. Примерно с 1959 г. начинается рост количества материалов, обеспечивающих пропагандистскую поддержку общему руководству по достижению «светлого будущего». Съезд КПСС и освещение подготовки, подведение итогов, а затем стенографический отчет и материалы разворачивали коммунистические перспективы перед людьми более отчетливо. Программа партии в силу разумного ограничения по объему, без риска неправдоподобно раздуться, не могла вместить в себя ничего, кроме общих задач, представленных, скорее, в виде неких ритуальных заклинаний, призванных приблизить коммунизм. Выступления руководителей партии и правительства, и в первую очередь Н. С. Хрущева, на XXII съезде КПСС были призваны раскрыть и дополнить содержание Программы партии. Помимо доклада, посвященного собственно Программе Н. С. Хрущева. Так, например, именно в своем выступлении первый секретарь ЦК КПСС привел данные о росте производства в промышленности и сельском хозяйстве.

В «Материалах XXII съезда КПСС» можно обнаружить определенную схему, положенную в основу их формирования, которая определяла простоту данного текста и концентрацию идей вокруг ключевой проблемы. Из 17 документов (в их числе несколько резолюций и речей Н. С. Хрущева, Устав КПСС, информационные сообщения о составе ЦК, ревизионной комиссии, пленуме ЦК) главную роль в вопросе распространения коммунистических идей играют следующие: отчетный доклад Н. С. Хрущева; его же доклад о Программе КПСС; Программа КПСС.

Такая очередность отражает три составляющие в формировании, функционировании, трансляции и закреплении коммунистической перспективы. Отчет Хрущева, естественно, касался прошлого и тех достижений СССР со времени предыдущего съезда, которые обеспечивают возможность скачка в новое коммунистическое общество. Программа партии высвечивала и проясняла перспективы коммунистического будущего, играя роль генерального плана и составляя область стратегического планирования. Доклад Хрущева о Программе КПСС был наиболее выраженным транслятором. Исходя из итогов предшествующего развития, то есть, отталкиваясь от отчетного доклада, новый доклад «смотрел в будущее», представленное в тексте Программы. О взаимовлиянии прошлого, настоящего и будущего уже упоминалось: доклад «О Программе Коммунистической Партии Советского Союза» служил комментарием к основному тексту; Хрущев, говоря о положении дел в настоящем, проводит сравнение с прошлым и связывает прошлое и настоящее с задачами в области коммунистического строительства. Данное положение находит подтверждение при анализе структуры текста, который можно разделить на 7 частей. Первая часть посвящена историческим победам социализма — воплощению в жизнь ленинской Программы и подведению итогов мирового развития. Вторую часть можно назвать декларативной, она очень краткая, и все ее содержание сводится к заголовку: «Коммунизм — великая цель партии и народа». Третья и четвертая части вызывают наибольший интерес, поскольку здесь говорится, во-первых, о переходе от социалистической экономики к коммунистической, во-вторых, о развитии коммунистических общественных отношений, и, в-третьих, о формировании нового человека. Пятая часть освещает международное положение и проводит связи с коммунистическим строительством. В шестой подводятся итоги обсуждения Программы. Заключительная, седьмая, освещает положение партии в период развернутого строительства коммунизма.

Остановимся немного подробнее на пропагандистских моментах в экономической части доклада. Речь Н. С. Хрущева, как и Программа, аккумулировала в себе весь символический капитал партии и государства, а значит, само слово первого секретаря уже имело силу медиума. Через него как бы говорили все 9 млн членов КПСС. Еще одним немаловажным моментом являются разнообразные статистические и прогнозируемые показатели, часть из которых приводилась в первой главе в таблицах 1–3. Видя положительную динамику, которую пролонгировали и в предстоящий период, читатель вынужден был согласиться с предопределенностью экономического роста народного хозяйства. Если под магию чисел попало партийное и государственное руководство, о чем упоминалось ранее, то что говорить об обычном советском человеке? Дополнительным доказательством, подтверждающим возможность построения коммунизма, служили постоянные отсылки к передовым предприятиям и хозяйствам, которые своим примером, не всегда соответствующим реальному положению дел, демонстрировали возможность выполнения поставленных задач и построения материально-технической базы коммунизма. На съезде к этому добавлялись выступления различных передовиков производства, героев труда, рассматриваемых как символы людей будущего, на которых необходимо равняться.

Интересные результаты может дать анализ лексических особенностей выступлений, поскольку лексика, как правило, транслирует определенный комплекс идей. Если признавать существование языковой картины мира, можно обозначить наиболее интересные моменты, отражающие умонастроения, циркулировавшие в обществе того периода. Н. С. Хрущев, являясь частью социума и обращаясь к нему, использовал лексику, понятную и ему, и народу. Слова должны были не просто донести информацию, а вызвать определенную реакцию. Эта задача выполнялась только в том случае, если затрагивались некие скрытые пласты сознания. Представляется, что такой процесс обусловлен мифологическим сознанием. Не вступая в обширную полемику об определении мифологии и мифологического сознания, отметим, что в рамках данной работы признается наличие мифологического сознания не только у «примитивных народов», но и у современных людей.