Михаил Медведев - Император Павел Первый и Орден св. Иоанна Иерусалимского в России

Та же самая забота — поднять платежеспособность податного населения — обнаруживается во всех актах царя в отношении помещичьей деревни.

Ученые подсчитали, что при жизни Петра I государство эксплуатировало своих казенных крестьян примерно в той же степени, в которой это делали помещики в отношении частновладельческих крестьян. Но в конце XVIII века государство получало от своих крестьян приблизительно в полтора раза меньше, чем помещики. Положение финансов вынуждало государство произвести перераспределение доходов, получаемых от эксплуатации крестьянского труда, в пользу государства за счет помещиков. Для этого было два пути: повысить налоги на помещичьих крестьян и уменьшить повинности крестьян в пользу помещика, то есть регламентировать отношения между крестьянами и помещиками. Однако государство в период нестабильности абсолютизма боялось прибегнуть к этим мерам, то есть отобрать часть помещичьих доходов в пользу казны. Павел начал с того, что увеличил основной государственный налог — подушную подать — с 1 рубля 02 коп. до 1 рубля 26 копеек. Как отнеслось к этому дворянство? Об этом красноречиво свидетельствует тот факт, что одним из первых требований сановных кругов и вельможной бюрократии после убийства Павла было понижение подушной подати до прежних размеров. [7] Сафонов М. М . Указ, соч., с. 73. Конечно же, это требование сопровождалось разговорами о необходимости облегчить положение крестьян. Но в действительности тот, кто заботился об облегчении положения крестьян, должен был ставить вопрос о снижении повинностей в пользу помещиков, то есть о регламентации отношений между помещиками и крестьянами. Первым человеком, который поднял этот вопрос в правительственном акте, был Павел.

5 апреля в день коронации царь подписал так называемый манифест о трехдневной барщине. Этот манифест, прочитанный затем во всех церквях империи, запрещал помещикам принуждать крепостных к работам в воскресные дни и рекомендовал помещикам использовать крестьян для господских работ не более трех дней в неделю. Редакция закона оказалась темной и неудачной: самое главное было высказано вскользь, мимоходом, недостаточно понятно, неясным оставалось самое существенное — является трехдневная барщина обязательной законодательной нормой или же только благим пожеланием правительства. Специальное исследование этого вопроса показало, что сам царь и его ближайшее окружение исходили из того, что закон устанавливал трехдневную барщину как обязательную норму, и поэтому император предпринимал репрессивные меры к помещикам за его нарушение. Однако от принятия закона до проведения его в жизнь — дистанция огромного размера. Павел не предпринял действенных шагов для контроля над тем, чтобы нигде крестьянские работы не превышали трех дней в неделю. Норма эта не была проведена в жизнь. Манифест о трехдневной барщине интересен прежде всего, как первое заявление правительства о своем праве вмешиваться в отношения помещиков и крестьян, регламентировать повинности крепостных. Помещикам такой манифест понравиться не мог. Провозгласив как бы новый подход к крестьянскому вопросу и вызвав тем самым неудовольствие помещиков, Павел, однако, никаких положительных результатов от этого провозглашения не сумел получить. И это — характернейшая черта всей политической деятельности Павла. Конечно же, не крестьянолюбие двигало царем. С одной стороны, стараясь ослабить вопиющие злоупотребления помещичьей власти, император в интересах помещиков желал сгладить остроту классовых противоречий в деревне. С другой стороны, вторгаясь во взаимоотношения крестьян и помещиков, царь стремился улучшить финансовое положение страны. Павел никогда не ставил под сомнение целесообразность крепостного права, напротив, он укреплял этот институт и для того, чтобы сохранить крепостничество в будущем, стремился удалить из крепостной системы наиболее угрожающие ее дальнейшему существованию элементы. Идеалом Павла было регламентированное крепостное право. Следует, однако, особо подчеркнуть, что обычно энергичный и решительный, не терпящий и малейшего прекословия царь в этих вопросах действовал робко и боязливо, но вместе с тем он сделал вполне достаточно для того, чтобы дворянство было им недовольно.

Именно здесь, в сфере незыблемых дворянских привилегий, нарушить которые вынуждало реальное положение страны, в конце XVIII века разгорелся конфликт между государственной властью и первенствующим сословием.

Хотя основная привилегия, на которой зижделось привилегированное положение дворянства — владение землей и крепостными, нарушена не была, дворянские «свободы и вольности» все же подверглись пересмотру. Поскольку государственный аппарат преимущественно, а командный состав в армии исключительно были дворянскими, государство постоянно испытывало серьезную нужду как в образованных чиновниках, так и в квалифицированных военных, Павел пришел к мысли о необходимости привлечь дворянство на службу, преимущественно военную. Однако он понимал, что нельзя прямо и непосредственно лишить дворян важнейшего преимущества, и поэтому стал затруднять уход дворян в отставку. Дворянским детям было запрещено вступать в гражданскую службу без специального разрешения императора. Офицерам, не прослужившим в армии более года в этом звании, запретили подавать прошения об отставке. В противном случае предписывалось исключить их из службы, что автоматически лишало права быть избранным на должность в дворянском самоуправлении или поступать на гражданскую службу. Затем последовало запрещение дворянам, вышедшим в отставку из военной службы, вступать в гражданскую, если в момент выхода они не были определены императором к статским делам. Наконец, на губернаторов была возложена обязанность доносить начальству о не служащих молодых дворянах, с тем чтобы записывать их в полки унтер-офицерами. Это было вопиющее нарушение свободы от обязательной службы, провозглашенной Жалованной грамотой.

Новому истолкованию была подвергнута и статья 15 Жалованной грамоты, провозглашавшая свободу дворянства от телесных наказаний. Теперь после лишения дворянства преступник мог быть телесно наказан. Поводом к этому послужило дело подпрапорщика Рожнова. Он обвинялся в том, что, присутствуя на вахтпараде, смотрел на все, как на кукольную комедию, утверждал, что все государи — тираны и мучители и что ни один порядочный человек не согласится стать государем, что, будучи от природы равными, люди не имеют права наказывать один другого. Рожнов называл иконы идолами и осуждал тех, кто им поклоняется. Петербургская уголовная палата приговорила Рожнова к лишению дворянства, чинов и к каторжным работам. Однако Павел ужесточил наказание и написал собственноручную резолюцию: «Коль скоро снято дворянство, то уж и привилегия до него не касается. По чему и впредь поступать». Новое толкование Жалованной грамоты вызвало сильное осуждение дворянства. Применение телесных наказаний многих ли удержало от совершения преступлений? Возможно, некоторых и удержало. Только польза от этого «нововведения» не могла идти ни в какое сравнение с отрицательным политическим капиталом, который нажил Павел благодаря такой мере.