Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

В Матвеихе тоже было подозрительно большое количество женщин, которые, как следует из доклада за февраль 1804 г., были небракоспособны [196] Там же. Д. 3178. Л. 1–3. . И, похоже, их полку все прибывало. В феврале 1804 г. Степан Иванов из д. Дубанки заявил, что его сыну нужна жена, и попросил, чтобы семью Максима Никитина из Матвеихи заставили отдать за него, Степана, дочь. Сидоровский бурмистр Иван Ретнев приказал выборным Матвеихи разобраться; они сообщили, что, хотя девка возраста подходящего, но болеет и для замужества негодна. Они отклонили подобную же просьбу Тимофея Сергеева, утверждая, что, по их сведениям, женщина слишком стара и хрома для брака [197] РГАДА. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 3172. Л. 5–5 об. (Иванов); Там же. Л. 7–7 об.; Д. 3176. Л. 4. . Выборные лгали: сложно представить, что и Степан, и Тимофей вместо подходящих для брака девок выбрали себе невест, которые действительно для этой цели были негодны. Они же знали, кто эти девки и где они живут, наверняка их видели. Если здоровых женщин в округе не было, они могли бы обратиться к Орлову с просьбой найти им жен; он благосклонно реагировал на такие просьбы из Матвеихи [198] Там же. Д. 3195. Л. 1. Приказ официально поступил от владельца — князя Ивана Оболенского, чья жена была родственницей Орлова, контора которого управляла имением (Там же. Д. 3167. Л. 3–4). . Матвеихинские бурмистр и выборные отказали также в просьбах о конкретных женщинах, ссылаясь на неравенство дворов невесты и жениха, — еще одна лазейка, оставленная наряду с физической недееспособностью в самом Уложении 1796 г. — и нашли другие отговорки для отклонения настойчивых просьб устроить женитьбу с незамужними девками [199] Там же. Д. 3163. Л. 5–5 об., 10, 25–25 об., 27–27 об.; Д. 3193. Л. 1–2; Д. 3197. Л. 1–2 об. . Не один раз семьи отказывались принять девку, выбранную для них деревенскими властями [200] Там же. 1. Д. 3187. Л. 2–2 об. . Были ли эти семьи участниками общинного заговора? Или выборные предлагали брачные союзы, которые заведомо могли быть отвергнуты? Поскольку мы не можем сами оценить состояние здоровья этих женщин, нам сложно разобраться в противоречивых заявлениях, но имеющаяся документация оставляет настойчивое впечатление, что у крепостных мужиков, которым доверили управлять имением, было твердое намерение выгородить браконенавистниц. И это им, похоже, в значительной степени удавалось.

А что насчет села Сидоровское? Ко времени ревизии 1834 г. из 57 лет с момента отдачи приказа о том, чтобы все незамужние женщины были выданы замуж, Орлов владел этим имением в течение 54, и, по данным ревизии, 12,7 % женщин 25 лет и старше никогда не состояли в браке — в отличие от 17,7 % в 1763 г. [201] Там же. 1. Д. 2075. Л. 4 об. — 59. Достижение не блестящее. Впечатляет количество женщин, которые — конечно же, при попустительстве бурмистров — пренебрегли приказом Орлова. В 1858 г. 13,8 % взрослых женщин села никогда не были замужем, несмотря на то что его владельцы Панины продолжали применять Уложение Орлова в управлении вотчиной [202] Государственный архив Костромской области (ГАКО). Ф. 200 (Костромская казенная палата). Оп. 13. Д. 400. Л. 165–240. . Надо полагать, что и в Сидоровском крестьянские власти были из староверов и им удавалось прикрывать многих женщин, чуравшихся брака. Когда в 1821 г. двое отцов из Болотникова попросили разрешения купить вольные своим дочерям — 18 и 39 лет — по 200 рублей за каждую, сидоровский бурмистр передал просьбу Орлову с рекомендацией ее удовлетворить [203] РГАДА. Ф. 1454. Оп. 1. Д. 3137. Л. 10. . Даже в отсутствие прямых доказательств мы можем подозревать, что бурмистры в Сидоровском, Болотниково и Матвеихе действовали сообща, стремясь при всякой возможности помешать попыткам Орлова принудить женщин к замужеству.

Вотчинная переписка Орлова много говорит нам о единстве интересов Орлова и молодых мужчин, желавших жениться, а также о том, как бурмистры — по всей видимости, сторонники старой веры — уклонялись от исполнения орловских приказов. Она также важна для определения границ географического распространения сопротивления женщин браку. Незамужние женщины в значительных количествах находились в вотчинах Орлова в сопредельных Ярославской, Костромской и Нижегородской губерниях, и есть недвусмысленные свидетельства того, что женщины, противившиеся браку, были из старообрядцев. Старший брат Владимира Алексей Орлов (и впоследствии дочь Алексея) также владели вотчинами в Ярославской губернии, где было много староверов-беспоповцев федосеевского толка, отказывавшихся вступать в брак [204] Там же. Ф. 1384 (Орловы-Чесменские). Оп. 1. Д. 44, 145, 163, 782, 1059, 1060. . Однако в крупных вотчинах Владимира Орлова в Московской губернии (Коломенский и Серпуховский уезды) и Орловской губернии (Епифанский и Болховский уезды) сопротивление браку либо вообще не наблюдалось, либо было незначительным, о чем свидетельствует отсутствие упоминаний этой проблемы в обширной вотчинной переписке. Надо, правда, сказать, что объем сохранившейся переписки из некоторых имений настолько мал или правление Орлова было столь кратковременным, что выводы делать невозможно. И все-таки достоверно определяется лишь один выбивающийся из географической схемы объект — усольская вотчина в районе Самарской Луки (где р. Волга делает петлеобразный изгиб) в Симбирской губернии. В этом имении отцы ощутимого количества незамужних женщин платили штрафы [205] Катаев И. М. На берегах Волги. История Усольской вотчины графов Орловых. Челябинск: Челябгиз, 1948. С. 42–45. . Позже, однако, мы увидим, что Усолье вовсе не выбивалось, а, наоборот, входило в географический пояс женского сопротивления браку вдоль нижнего течения р. Волги.

Другие помещики ломали головы над теми же вопросами, которые Орлов решал в своих уложениях: позволять крепостным девкам уходить из вотчины в связи с замужеством или нет, каким должно быть выводное, что делать с женщинами, отказывающимися выходить замуж, и как разбираться с кладкой, которую крестьяне брали друг с друга. У некоторых, как у Орлова, правила время от времени менялись и, как орловские, остались без объяснений или же были очевидной реакцией на брачное поведение их крестьян.

В одном отношении вотчинники, бесспорно, проявили инициативу: в прошлое ушло их безразличие к браку на стороне. Начиная с 1750-х гг. все больше помещиков запрещали женщинам выходить замуж не у себя. До 1759 г., например, Бутурлины не возражали против ухода их палехских крестьянок в связи с замужеством и в 1750-х брали за эту вольность всего 2 рубля. Затем, в 1759 г., Иван Бутурлин приказал своему палехскому бурмистру зачитать вотчинным крестьянам приказ: отныне отцы могут отдавать дочерей только за мужиков из его вотчины. Бутурлин также распорядился, чтобы крепостные платили ему по 2 рубля за каждую справленную свадьбу — явно в компенсацию (и сверх того) за потерю выводных. Это правило оставалось в силе как минимум до конца 1780-х [206] РГАДА. Ф. 1365 (Бутурлины). Оп. 1. Д. 120. Л. 26, 38; Д. 202. Л. 20, 38, 40, 47, 84, 126 об., 145–146. . В 1785 г. князья Грузинские запретили замужество на стороне из своего имения в Нижегородской губернии [207] Инструкция князей Грузинских // Действия Нижегородской губернской ученой архивной комиссии. 1912. Т. 10. С. 49–57. . Ни Бутурлины, ни Грузинские не озаботились объяснением своих приказов.