Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Графиня Ирина Воронцова, узнав в 1796 г., что в ее имении в Муромском уезде Владимирской губернии есть взрослые незамужние женщины, приказала, чтобы они либо вышли замуж своей волей, либо подверглись штрафу и высылке в ее имение в Можайском уезде, где их выдадут замуж [237] Повеление, подписанное графиней Ириной Воронцовой 27 июля 1796 года // Сборник старинных бумаг, хранящихся в музее П. И. Щукина. М.: Тип. А. И. Мамонтова, 1900. Гл. 7. С. 144. . В те же 1790-е гг. граф Иван Шувалов приказал, чтобы девки в его вотчине Мыт Гороховецкого уезда (сразу к северу от Муромского уезда) выходили замуж к 20 годам. Ослушавшиеся приказа должны были быть выданы замуж даже против воли их отцов [238] Довнар-Запольский М. Т. Материалы для истории вотчинного управления в России // Университетские известия. 1909. № 7. С. 231. . Приказы этим вотчинам могли быть единичными, обусловленными только что обнаружившимися скоплениями незамужних женщин в этих отдельных имениях, или же они могли отражать порядки, установленные по всем воронцовским и шуваловским владениям. В 1796 г. бурмистр шишкинского имения в Костромской губернии сообщал, что там есть женихи, ищущие себе невест, и потенциальных невест больше чем достаточно, но отцы не желают отдавать своих дочерей. Мужики вотчины утверждали, что отцы требуют кладку гораздо большую, чем они могли бы заплатить; бурмистр просил от их имени, чтобы Шишкин приказал снизить размер кладки до прежних 5 рублей [239] ГИМ ОПИ. Ф. 182. Оп. 1. Д. 8. Л. 219–219 об. . Василий Иванович Суворов (не состоявший в близком родстве с великим генералом), которому с 1766 г. до его смерти в 1790 г. принадлежало имение в районе реки Унжи Костромской губернии, время от времени приказывал выборным сосватать холостых мужиков с незамужними девками или заставить какого-то отца отдать замуж свою дочь. Неясно, была ли на самом деле нужда в таком принуждении. Во всяком случае, его унженские крепостные жаловались в 1782 году, что прежний барин позволял им свататься, как они хотели, и все женились по своей воле. Возможно, они говорили неправду. Этот Суворов позволял также своим крепостным брать невест и выходить замуж за мужиков из соседних имений [240] Из переписки помещика с крестьянами во второй половине XVIII ст. // Труды Владимирской ученой комиссии. Владимир: Типо-литография Губернского правления, 1904. Кн. 6. С. 3–4, 15–16, 26–27, 36, 49, 59, 92–93. Редактор называет этого Суворова отцом генерала, каковым он на самом деле не был. .

Генерал Михаил Михайлович Голицын узнал в 1770 г., что некоторые крестьяне в его имении Воскресенском Суздальского уезда отказываются отдавать замуж своих дочерей под ложным предлогом, что хозяйство их не может якобы обойтись без дочерей или что те хворают. Он приказал выборным прибегнуть к принуждению. Этот приказ возымел действие, и некоторые дворы отдали своих дочерей, а другие нет, так что староста и выборные сами подбирали невест для ждущих женихов. Михаил Михайлович сказал по этому поводу, что «хотя не без греха поневоле выдать замуж, но с другой стороны не меньше я в грехе останусь, естли их оставлять в такой распутной жизни», и приказал, чтобы попы, возражавшие против таких принудительных браков, не совали нос не в свое дело [241] ГИМ ОПИ. Ф. 14. Оп. 1. Д. 1754. Л. 43–43 об. . Из имения Пужбол Ростовского уезда, принадлежавшего его брату Александру Михайловичу, наверное, приблизительно в то же время поступали сообщения о наличии большого количества взрослых незамужних женщин, но сохранившаяся переписка не содержит сведений о том, как этот вопрос решался [242] Там же. Д. 3082. Л. 16–17. Этот доклад не содержит даты и ошибочно хранится среди пачки документов, помеченной 1814–1855 гг.; он адресован Александру Михайловичу, умершему в 1807 г. Я думаю, что он относится к 1770-м или 1780-м гг. . Возможно, пример именно этого имения побудил Голицына пригрозить выдачей замуж по жребию.

По данным за 1815 г., Глебовы-Стрешневы получали списки незамужних женщин старше 15 лет и на тех, кто уже достиг 20-летия, накладывали штрафы. Бурмистр в вотчине Нерехтского уезда Костромской губернии докладывал в 1815 г., что собирал по 6,50 рубля с девки. Штрафы, однако, могли быть разного размера, в зависимости от возраста и зажиточности: средний размер по вотчине составлял 5,93 рубля в 1817 г. и 6,84 рубля в 1819 г. [243] ГИАМ. Ф. 1614. Оп. 1. Д. 283. Л. 68; Д. 288. Л. 10, 58, 59 об. Как явствует из вотчинной переписки, штрафы имели малый эффект. Нерехтский бурмистр отметил, что в 1815 г. труднее было заставить отцов отдать дочерей замуж, чем сыновей в рекрутчину [244] Там же. Д. 278. Л. 20. . Значительное сопротивление браку наблюдалось также в имениях Глебовых-Стрешневых в Солигаличском и Кологривском уездах (Костромская губерния) и в Романовском уезде (Ярославская губерния). Отцам в этих вотчинах разрешалось покупать вольные грамоты для дочерей за 350 рублей с подтверждением, а иногда и без подтверждения от бурмистра, что они негодны для замужества [245] Там же. Л. 48, 49; Д. 279. Л. 23, 46–46 об.; Д. 283. Л. 13; Д. 281. Л. 2–2 oб., 4–4 об.; Д. 288. Л. 10 об., 75–76 об. . Маловероятно, что отцы стали бы покупать свободу нетрудоспособным дочерям. Отчеты о штрафах, взысканных с противящихся браку женщин, или об отпускных грамотах для них касаются только имений Глебовых-Стрешневых в Ярославской и Костромской губерниях, но не многочисленных владений семьи в других губерниях.

Юсуповы, владевшие многими вотчинами во многих губерниях, судя по всему, вплоть до 1830-х гг. оставляли без внимания брачные тенденции своих крепостных, а возможно, даже и не знали о них. Мы можем лишь ориентировочно предполагать, исходя из имеющихся данных, что князь Николай Борисович Юсупов (1751–1831) запрещал заключение браков за пределами своих имений. Когда в 1780 г. он изменил размер тягла в своих барщинных имениях с двух супружеских пар на одну, он, вероятно, считал, что создание супружеских пар невозможно без принуждения, и посему обложил незамужних женщин штрафом в 10 рублей. Документы не указывают, с какого возраста женщинам приходилось платить штраф, не говоря уже о том, была ли какая-либо необходимость в такой мере [246] Сивков К. Т. Очерки по истории крепостного хозяйства и крестьянского движения в первой половине XIX века. М.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 157; Иванов Т. И. Другой Юсупов (Князь Н. Б. Юсупов и его владения на рубеже XVIII–XIX столетий). Исторический очерк. М.: Грифон, 2012. С. 21. «Другой Юсупов» Иванова — это полунаучная биография Николая Борисовича, отличающаяся небрежным подходом к источникам и некоторой путаницей относительно его методов управления. . Каково бы ни было правило, оно, почти несомненно, быстро вышло из употребления: ничего подобного не встречается в последующих правилах вотчинного управления, выпущенных Николаем и его сыном Борисом Николаевичем (1794–1849) [247] В 1832–1833 гг. произошел такого же рода переход от оброка к барщине в так называемых «малороссийских» вотчинах Юсуповых. Здесь тоже была сделана попытка увеличить количество женатых пар, но не путем штрафования незамужних женщин, а наделением дворовых девок 10 рублями и коровой для привлечения женихов из крестьян ( Насонов А. Н. Из истории крепостной вотчины XIX века в России // Известия АН СССР. 1926. Сер. 6. № 7–8. С. 518; Он же. Хозяйство крупной вотчины накануне освобождения крестьян в России // Известия АН СССР. Отделение гуманитарных наук. 1928. Сер. 7. № 4–7. С. 347–348. . Правила управления юсуповскими «степными имениями», где крепостные занимались барщинным трудом, за 1825, 1831 и 1844 гг. были весьма подробными, но не содержали никаких положений о браке [248] РГАДА. Ф. 1290 (Юсуповы). Оп. 3. Д. 6732. Л. 18–23 (Правила от 1825 г.); Сивков К. Т. Очерки по истории. С. 38–46, 50–52. . Какие соображения были у Николая насчет браков крепостных, имело, пожалуй, мало значения, потому что, занятый государственными делами, поездками за границу и коллекционированием живописи, он был нерадивым хозяином. Как писал о том времени его сын Борис, даже когда из вотчин поступали подробные отчеты, юсуповская московская канцелярия «избегала труда поверить подробные отчеты, и если она получила таковые, то как бы боясь их огромность, помечала к сведению, клала под сукно, а там передала в архив на вечное истление, и от того-то дела по всем имениям шли так худо, что до сих пор с необыкновенными моими усилиями едва могу дать им правильный ход» [249] Насонов А. Н. Из истории крепостной вотчины. С. 501. .