Джон Бушнелл - Эпидемия безбрачия среди русских крестьянок. Спасовки в XVIII–XIX веках

Во второй четверти XIX столетия в России большинство мужчин, ушедших в армию, имели жен. Этот факт идет вразрез с устойчивым представлением о том, что в XVIII и первой половине XIX в. большинство рекрутов были холостыми, так как именно холостяки играли менее важную роль в выживании двора, чем женатые. Само собой разумеющимся считается также, что дворы с тремя и более мужчинами трудового возраста первыми и в наибольших количествах отдавали сыновей армии. Эти принципы были выработаны крестьянскими общинами, обязанными выбирать призывников, и вписаны в закон о воинской повинности 1831 г. Было, конечно, много исключений, особенно в крепостных имениях [647]. Между тем данные, собранные Борисом Мироновым, показывают, что с 1826 по 1830 г. примерно 40 %, с 1831 по 1835 г. порядка 50 %, а с 1836 по 1845 г. около 60 % рекрутов были женаты [648].

В голицынском имении процент женатых рекрутов был значительно выше. В стексовской подворной описи 1845 г. находим шестерых мужчин, ушедших в армию в 1843–1844 гг.; все они были женаты и оставили своих жен, которые после призыва мужей получили вольную. Эти стексовские рекруты были старше среднего по стране возраста призыва: в 1841–1846 гг. средний по стране призывной возраст был 23,5 года, а в Стексово — 28 лет (24, 26, 26, 29, 31, 32) [649]. Их возраст объясняет, почему они все уже имели жен: к 24 годам практически все мужчины имения вступали в брак. В ревизии 1850 г. переписаны дополнительные восемь мужчин, забранные в армию между 1840 и 1850 гг., но ничего не сказано об их брачном состоянии. Двое, 18 и 19 лет, могли быть или не быть холостыми, остальным было от 23 до 31 года (медианный возраст 26–27), и они, скорее всего, были женаты [650].

Ревизия 1834 г. точно показывает, когда именно Голицын и его управляющие начали отправлять в армию преимущественно женатых — в 1831 г. В период между 1816 и 1827 гг. имение утратило из-за воинской повинности шесть мужчин 15, 16, 21, 23, 24 и 32 лет (в те годы уровень ежегодного набора в армию варьировался от нулевого до низкого). В период с 1828 по 1830 г. 14 мужчин ушли из имения в рекрутчину — медианный возраст 22–23 года. Возможно, половина рекрутов с 1816 по 1830 г. были холостыми. Начиная с 1831 г., однако, средний призывной возраст резко подскочил: 9 рекрутов в 1831–1833 гг. были в возрасте от 26 до 33 лет — медианный возраст 30. Медианный возраст 16 рекрутов в 1834–1839 гг. упал до 23 (включая двух мальчиков 16 и 17 лет; обоих явно отобрали в наказание) [651]. За некоторыми исключениями в середине 1830-х, между 1831 и 1850 гг., почти все мужчины, отправленные из имения в армию, были женаты. По моим самым скромным подсчетам, 74 % всех мужчин, отданных из имения Стексово в солдаты в 1816–1850 гг., имели жен; в 1831–1850 гг., по моим подсчетам, — 88 %.

И ревизские сказки, и вотчинная переписка свидетельствуют о том, что Сергей Голицын и его вотчинные управляющие играли активнейшую роль в решении, кто будет принесен в жертву армии, и их выбор более или менее гарантировал, что большинство рекрутов из имения Стексово будут женаты. В «Инструкции» Голицына от 1842 г. управляющему Шорникову два раза упоминается воинская повинность и оба раза как вид наказания: в армию следовало отправлять пьяниц, крестьян, неисправно плативших оброк, а также сыновей пожилых лесничих, подозреваемых в попустительстве незаконной рубке помещичьего леса [652]. Из вотчинной переписки мы знаем, что сыновья самых упорных староверов тоже были определены в солдаты. Управляющий Третьяков не добавил в свои примечания к подворной описи 1845 г. никакого объяснения, по какому критерию были выбраны шесть рекрутов в 1843–1844 гг., но в трех случаях вотчинные служащие отправили в армию одного из двоих трудоспособных мужчин двора, а в еще одном — единственного мужчину моложе 50 лет. Воинская повинность серьезно подорвала способность как минимум четырех дворов платить оброк и пахать на помещичьих полях. С другой стороны, тех редких мужчин, которые в начале своего третьего десятка еще не были женаты, в 1843–1844 гг. не тронули. Ту же самую картину безразличия к сохранению жизнеспособности дворов можно увидеть в данных о рекрутской повинности из ревизских сказок начала 1830-х гг. и отчасти на протяжении всего этого десятилетия. Конечно, учитывая относительно маленькие размеры стексовских дворов, рекрутчина неизбежно должна была нанести ущерб многим из них.

Голицын, по всей видимости, систематически использовал рекрутскую повинность, чтобы устранить смутьянов из своего имения, с упором, вероятно, на старообрядцев. Среди помещиков Нижегородской губернии к середине того века было в порядке вещей скорее отправить в армию старообрядца, нежели православного, дабы вынудить раскольников присоединиться к господствующей церкви [653]. В имении Стексово д. Балахониха, в 1834 г. насчитывавшая 100 душ мужского пола (от младенцев до стариков), между 1834 и 1850 гг. отдала в солдатчину 10 мужчин — то есть 10 %; средняя по всему имению цифра — 4,6 %. Весьма возможно, это объясняется тем, что балахонихинские крестьяне были особенно упорными староверами: как-никак в 1836 г. 15 из ее 39 дворов воспротивились требованию Голицына внести по 4 рубля 20 копеек с души на содержание православных приходов имения [654].

То, что в период с 1831 по 1850 г. примерно 90 % всех рекрутов из имения Стексово были женаты, означает, что рекрутчина могла послужить объяснением только маленькой части избытка никогда не бывших замужем взрослых женщин. Сравнение с долей села Стексово, принадлежавшей Оболенским, наглядно показывает, что рекрутская повинность, весьма вероятно, вообще никак не влияла на демографический баланс. Ревизская сказка 1850 г. по той части села Стексово, которой в то время владели Сергей Петрович Оболенский и его дети (276 крепостных в 56 дворах), раскрывает демографическую структуру, сильно отличающуюся от структуры в голицынской доле.

Таблица 7.3. Брачное состояние в части с. Стексово, принадлежавшей Оболенским, по возрастным когортам, 1850

Примечание. Итоги включают в себя четырех женщин и двоих мужчин (все состояли в браке), которые сбежали, бросив своих супругов, в 1850 г. все еще здравствовавших. Беглецы не были учтены в переписи населения имения, но, так как они раньше составляли часть общего фонда бракоспособных мужчин и женщин, я включил их в свои расчеты.

Источник: ЦАНО. Ф. 60. Оп. 239a. Д. 1604. Л. 155–172.

Среди крепостных Оболенских наблюдался демографический баланс почти по всем параметрам: в общей численности и в итоговых цифрах по когда-либо состоявшим в браке из общего числа населения, в общей численности и в итоговых цифрах по когда-либо состоявшим в браке с 20 лет и старше и в почти одинаково низком проценте никогда не состоявших в браке мужчин и женщин 20 лет и старше. Одно явное различие — недостаток замужних женщин от 25 до 54 лет — полностью компенсировалось непропорционально большим количеством замужних женщин в 20–24-летней когорте. То, что из общего числа 146 мужчин и женщин 25 лет и старше только один мужчина и две женщины никогда не состояли в браке, могло бы свидетельствовать о том, что среди крепостных Оболенских все, кроме самых физически или умственно недееспособных, вступали в брак. На самом деле это было так лишь потому, что Оболенские и их вотчинные управляющие добились гораздо больших, чем Голицын, успехов в подавлении женского неприятия брака.