Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

В середине 1930-х годов советская власть углубила кампанию против бывших кулаков и других социальных маргиналов [1027] О растущем количестве арестов «хулиганов» полицией госбезопасности см.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 2. Д. 597. Л. 9–12. . В 1935 году Ягода и глава прокуратуры Андрей Вышинский направили руководителям милиции на местах приказ, расширявший размах репрессий против «социально вредных элементов», к которым относились теперь не только кулаки и преступники, но также нищие, безработные, повторные нарушители паспортного режима и малолетние преступники от двенадцати лет [1028] Shearer D. R. Social Disorder, Mass Repression, and the NKVD. P. 523–524. . Этот приказ создавал внесудебные милицейские тройки, уполномоченные выносить приговор к заключению в трудовой лагерь на срок до пяти лет. Согласно одному из докладов, такие тройки осудили примерно 120 тысяч человек в 1935 году и примерно 141 тысячу в 1936-м [1029] Hagenloh Р. М. «Socially Harmful Elements» and the Great Terror // Stalinism: New Directions. Р. 292–293. См. также: Rittersporn G. T. Extrajudicial Repression and the Courts: Their Relationship in the 1930s // Reforming Justice in Russia, 1864–1996: Power, Culture, and the Limits of Legal Order / Ed. P. H. Solomon Jr. Armonk (N. Y.), 1997. Р. 207–227. . Подробно рассматривая эту кампанию против «социально вредных элементов», Пол Хагенло отмечает, что «к середине 1930-х годов местные милицейские силы регулярно проводили чистки своих округов от маргиналов и преступников всех разновидностей», и заключает: «Извилистая, но вполне распознаваемая линия преемственности в правоохранительных практиках проходит от 1920-х годов, через городские чистки „вредных“ элементов в середине 1930-х — к массовым репрессиям 1937–1938 годов» [1030] Hagenloh Р. М. «Socially Harmful Elements» and the Great Terror. Р. 287, 303. .

Хотя давно существовавшие практики отсекающего насилия объясняют сами методы массовых операций, нам все же необходимо разобраться, почему все эти аресты и казни случились в 1937 году и почему этот взрыв государственного насилия парадоксальным образом совпал с шагами к демократизации. Частью внутрисоветского контекста массовых операций стали опубликование новой конституции в 1936 году и подготовка к выборам в Верховный Совет в 1937-м. В связи с заявленным достижением социализма и кардинальным изменением социально-экономической структуры государства руководство партии решило издать новую конституцию. Сталин публично заявил, что за время, прошедшее с выхода Конституции 1924 года, страна преобразилась в связи с «полной победой социалистической системы во всех сферах экономики» [1031] Правда. 1936. 26 ноября. С. 1–2. Первоначально Политбюро поручило ЦК ВКП(б) подготовить новую конституцию к январю 1935 года. См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 958. Л. 38. . Нарком юстиции Николай Крыленко и другие советские юристы раскрыли эту тему во всех подробностях: теперь, после уничтожения эксплуататорских классов и установления социалистического строя, необходимы новые законы [1032] Крыленко Н. В. Сталинская конституция в вопросах и ответах. 2-е изд. М., 1937. С. 22; Амфитеатров Г. Проект конституции СССР и гражданский кодекс социалистического общества // Советское государство. 1936. № 4. С. 84. . Партийные лидеры и в частных разговорах, и публично указывали на достижение социализма и на «новый порядок классов» как на причину для новой конституции [1033] ГАРФ. Ф. 3316. Оп. 40. Д. 22. Л. 4. Питер Соломон подчеркнул роль Конституции 1936 года в укреплении легитимности советского строя в глазах как внутренних, так и внешних наблюдателей (см.: Solomon Р. Jr. Soviet Criminal Justice under Stalin. Р. 191–195). .

В то время как конституции 1918 и 1924 годов лишили избирательных прав «социально чуждых» лиц (бывшее дворянство, капиталистов и мелкую буржуазию), Конституция 1936 года предоставила право голоса всем [1034] История Советской Конституции: Сборник документов. С. 85, 356–258; Берман Я. Сталинская конституция и избирательная система // Советское государство. 1936. № 5. С. 11; Советская юстиция. 1936. № 19. С. 6. Дальнейшее обсуждение темы см. в кн.: Alexopoulos G. Stalin’s Outcasts. . Стремление партийных руководителей к социальной интеграции отражало их уверенность в том, что эпоха классовой борьбы окончилась и все члены советского общества могут внести вклад в строительство социализма. В своей речи к делегатам VIII Всесоюзного съезда Советов Молотов заявил, что чуждое социальное происхождение более не является препятствием для людей, желающих верно служить советской власти [1035] Правда. 1936. 30 ноября. С. 2. . В полном соответствии с политикой социальной интеграции партийные деятели планировали выборы в Верховный Совет, на которых сможет голосовать все взрослое население страны. На Пленуме ЦК ВКП(б), прошедшем в феврале — марте 1937 года, Андрей Жданов заявил, что новые выборы будут конкурентными, со всеобщим, равным и прямым голосованием, и добавил: кандидаты могут баллотироваться, не получив мандата партии. В июне Центральный комитет выпустил директивы по процедурам тайного голосования на выборах с несколькими кандидатами.

Впрочем, уже в ходе обсуждения Конституции 1936 года местные партийные чиновники выразили огромное беспокойство по поводу того, что бывшие кулаки, купцы и священники получат право голоса, тогда как эти люди по-прежнему представляют угрозу советской власти [1036] ГАРФ. Ф. 3316. С. ч. Оп. 64. Д. 2005. Л. 5; РГАСПИ. Ф. 78. Оп. 1. Д. 833. Л. 23. . Когда подготовка к выборам началась, представители партии и НКВД на местах начали сообщать, что бывшие кулаки и священники готовятся к выборам, а широко распространенная среди крестьян враждебность к партии может привести к тому, что коммунисты выборы проиграют, уступив религиозным деятелям [1037] Fitzpatrick S. Stalin’s Peasants. P. 280–285; Getty J. A., Naumov O. V. The Road to Terror: Stalin and the Self-Destruction of the Bolsheviks, 1932–1939. New Haven, 1999. Р. 468. . В марте 1937 года один партийный руководитель заявил, что, по имеющимся сведениям, контрреволюционные церковники и сектанты весьма активно готовят своих кандидатов для голосования [1038] РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 2197. Л. 78. Цит. в: Getty J. A., Naumov O. V. The Road to Terror. Р. 438–439. . 2 июля 1937 года, в тот самый день, когда «Правда» опубликовала правила грядущих конкурентных выборов в Верховный Совет, Политбюро приказало тайной полиции зарегистрировать всех бывших кулаков и преступников, чтобы иметь возможность арестовать всех лиц, враждебных советской власти [1039] Getty J. A. «Excesses are not Permitted»: Mass Terror and Stalinist Governance in the Late 1930s // Russian Review. 2002. Vol. 61. No. 1 (January). Р. 124–126. Гетти заключает, что Сталин предоставил местным партийным деятелям полномочия для уничтожения «опасных элементов» потому, что стремился обеспечить исход выборов. Пол Хагенло оспаривает мнение Гетти, указывая, что конкурентные выборы в итоге были отменены (см.: Hagenloh Р. Stalin’s Police. P. 285). В любом случае предупреждения членов партии касательно выборов внесли свой вклад в создание у сталинского руководства впечатления широкомасштабной внутренней оппозиции. . Спустя три месяца ЦК отказался от идеи конкурентных выборов, предпочтя им выборы безальтернативные — с кандидатами, подобранными партией. Тем не менее работа по очищению населения от «антисоветских элементов» продолжилась в форме массовых репрессий [1040] Priestland D. Stalinism and the Politics of Mobilization. P. 387. Как отмечает Дэвид Ширер, под воздействием Конституции 1936 года многие бывшие кулаки осмелели и потребовали предоставить им право вернуться в родную деревню и получить назад свое имущество, что вызвало большие опасения у властей (см.: Shearer D. R. Policing Stalin’s Socialism. P. 304–306). .