Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

После того как в 1934 году было сообщено о достижении социализма, советское здравоохранение вновь стало более универсальным. Считая, что буржуазные классы «ликвидированы», партийные деятели стали видеть во всех членах общества важных участников социалистического порядка. Конституция 1936 года гарантировала всем советским гражданам бесплатное медицинское обслуживание. А в третью пятилетку (1938–1941) существенно выросли траты на здравоохранение, в том числе на строительство общедоступных больниц и клиник [350] Burton C. Medical Welfare during Late Stalinism. P. 34–36. Бартон объясняет, что в ходе четвертой пятилетки (1946–1950) советское руководство продолжало стремиться к всеобщему охвату населения медицинскими услугами и в первую очередь занималось их продвижением в сельской местности (Ibid. Р. 39, 105–108). . В конце 1930-х годов советские чиновники удвоили свои усилия по отслеживанию распространения заболеваний и Центральное статистическое управление начало собирать данные по каждой болезни и смерти для каждого административного подразделения [351] ГАРФ. Ф. 9226. Оп. 1. Д. 1. Л. 20–28; РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 18. Д. 44–52. См. также прежде засекреченную статистику причин смерти в конце 1930-х годов: Там же. Ф. 1562. Секретная часть [далее — С. ч.]. Оп. 329. Д. 392. Л. 2–22. . Наркомат здравоохранения вновь сосредоточился на оздоровлении населения и предупреждении заболеваний. Чиновники стремились улучшить гигиену в сельской местности при помощи регулирования качества питьевой воды и строительства бань [352] Гигиена и здоровье. 1936. № 24. С. 10–11. Несмотря на все эти усилия, уровень здравоохранения не соответствовал принятым нормам, особенно в сельской местности (см.: РГАЭ. Ф. 1562. С. ч. Оп. 329. Д. 407. Л. 2–9; ГАРФ. Ф. 7062. Оп. 1. Д. 123. Л. 1; ЦАГМ. Ф. 552. Оп. 1. Д. 11. Л. 21–23). .

Таким образом, достижения советского здравоохранения были в большой степени аналогичны достижениям в социальном обеспечении. Черпая из традиций дореволюционной интеллигенции, советские чиновники и врачи стремились приподнять массы, улучшив их здоровье и жилищные условия. В частности, нарком Семашко и многие беспартийные врачи, ставшие советскими чиновниками, отдавали предпочтение социальной гигиене и профилактике. Их универсализированный подход вначале страдал из-за нехватки ресурсов, а затем, в годы первой пятилетки, был заменен системой, ставившей на первое место индустриальных рабочих и пренебрегавшей нуждами здравоохранения остального населения. Однако после своего заявления, что социализм построен, партийное руководство вернулось к более универсальному подходу к здоровью граждан, стремясь при помощи бесплатных медицинских услуг и программ гигиены улучшить здоровье всего населения.

Вернемся к аналитическим рамкам, которые я обозначил в начале этой главы. Советское правительство, будучи диктатурой, в вопросах предотвращения заболеваний отдавало предпочтение фактору среды, а не карантинному подходу, что служит подтверждением критического взгляда Болдуина, выступающего против точки зрения, отождествляющей карантинный подход с политическим авторитаризмом. Считая, что объяснения стратегий профилактики должны выходить за рамки политических систем, Болдуин обращает внимание на такие факторы, как геоэпидемиология, и даже высказывает предположение, что карантинный режим не был вызван авторитарными политическими традициями, а, напротив, будучи ответом на угрозу эпидемии, способствовал формированию авторитаризма [353] Baldwin P. Contagion and the State in Europe. Р. 563. . Впрочем, советское правительство, несмотря на более сильную угрозу эпидемий, чем в любой другой европейской стране, ограничилось временным применением карантинных мер, отдавая предпочтение подходу, основанному на факторе среды, — защищая здоровье населения путем улучшения гигиены и питания и насаждая рациональный образ жизни. Эта ориентация на среду объясняется российскими медицинскими традициями, сформировавшимися в социальном контексте царской России, где интеллигенция защищала угнетенные массы и стремилась поднять их в социальном плане. Не менее важную роль сыграли революционные политические изменения, которые привели радикальную интеллигенцию к власти, отбросив в сторону монархический консерватизм и насадив идеологию социальной трансформации и равенства.

В некотором роде советский случай был уникальным для Европы, но в нем не было ничего аномального, если сравнивать СССР с другими отстававшими в развитии странами, такими как Мексика, Иран или Турция. В этих странах врачи придерживались подобного же этоса, стремясь к модернизации общества при помощи улучшения здоровья и условий жизни масс [354] Bliss K. E. For the Health of the Nation: Gender and the Cultural Politics of Social Hygiene in Revolutionary Mexico // The Eagle and the Virgin: Nation and Cultural Revolution in Mexico, 1920–1940 / Eds. M. K. Vaughan and S. E. Lewis. Durham, 2006. Р. 197; Afkhami А. А. Defending the Guarded Domain: Epidemics and the Emergence of an International Sanitary Policy in Iran // Comparative Studies of South Asia, Africa, and the Middle East. 1999. Vol. 19. No. 1. Р. 122; Ilikan C. G. Tuberculosis, Medicine, and Politics: Public Health in Early Republican Turkey: M. A. thesis. Boğaziçi University, 2006. P. 81. . Подобно русским врачам, мексиканские и иранские врачи испытывали комплекс неполноценности и чувство национального позора, сравнивая уровень инфекционной заболеваемости в своей стране и в «цивилизованных» странах. Они тоже видели в науке и в здравоохранении средство осуществления социокультурной трансформации, которая позволит модернизировать общество и облегчить страдания крестьян и рабочих. Более того, мексиканские гигиенисты даже разделяли идеологическую ориентацию советских врачей, обвиняя церковь и капитализм в невежестве народа и его плохом здоровье и распространяя здравоохранение на бедные слои населения во имя равенства [355] Bliss K. E. For the Health of the Nation. P. 198, 203; Schayegh C. A Sound Mind Lives in a Healthy Body. Р. 167–168. В колониальной Индии врачи тоже видели в науке и медицине средство модернизации своего общества. Но поскольку западная медицина была сферой действия колониальных администраторов, индийские врачи стали создавать собственную разновидность современной медицины, которая вмещала бы ряд индийских идей и традиций. См.: Arnold D. Science, Technology, and Medicine in Colonial India. New York, 2000. P. 16–17. . Таким образом, в отстающих странах крестовый поход врачей под знаменем модернизации и социального прогресса соединялся с усилиями по защите здоровья населения и привел их в деле предотвращения болезней к опоре на фактор среды.

Параллели между стратегиями здравоохранения в Советском Союзе и в других странах можно отчасти объяснить сходством забот и способов мышления: государственные деятели сочли здоровье населения своих стран жизненно важным ресурсом, а современная медицина доказала необходимость решения проблем здравоохранения на общественном уровне. Но кроме того, схожие черты в здравоохранении объяснялись и механизмами, которые специалисты разработали в целях распространения медицинских познаний и технологий. К началу межвоенного периода медицина стала поистине международной наукой благодаря поездкам ученых на иностранные стажировки, публикациям и международным конференциям. Эти механизмы позволяли советским врачам и чиновникам здравоохранения знакомиться с теми методами лечения и медицинского обслуживания, которые применяли их заграничные коллеги [356] Вдобавок ко всему прочему, члены Академии наук посетили Германию, Великобританию и Францию, наблюдая за тем, как в этих странах организованы и работают исследовательские институты. См.: Graham L. R. The Formation of Soviet Research Institutes: A Combination of Revolutionary Innovation and International Borrowing // Social Studies of Science. 1975. Vol. 5. No. 3 (August). Р. 314. .