Дэвид Хоффманн - Взращивание масс. Модерное государство и советский социализм, 1914–1939

Международные связи советских врачей позволили им освоить новые подходы к общественному здоровью и вселили в них уважение к заграничному медицинскому обслуживанию [375] См., например: Социальная гигиена: Руководство для студентов-медиков. С. 148–155. . В советских медицинских журналах часто публиковались переводные статьи и сравнивались санитарные условия и лечение в СССР и в других странах. Приведем всего один пример. Напечатанная в 1926 году статья «Борьба с туберкулезом в Германии» сообщала, что немецкие медицинские работники обнаружили связь между плохими условиями жизни, в том числе жилищными, и распространением туберкулеза. Автор заключал, что советские врачи должны, подобно их немецким коллегам, считать туберкулез «не только заразной, но и социальной болезнью» [376] Гигиена и здоровье рабочей и крестьянской семьи. 1926. № 18. С. 13. Статья также сообщала, что в США и Великобритании имеются специальные колонии для больных туберкулезом, где они могут работать, не рискуя заразить других. Кроме того, в правительственных докладах часто сравнивались уровни заболеваемости в Советском Союзе и в других странах (см.: ГАРФ. Ф. 8009. Оп. 3. Д. 214. Л. 4–30). .

Хотя некоторые заграничные идеи повлияли на политику СССР в сфере здравоохранения, другие так и не укоренились. В частности, советские медицинские работники в большинстве своем отвергали расовую патологию, несмотря на популярность подобной тематики в других странах, прежде всего в Германии. В 1928 году несколько советских ученых во главе с Николаем Кольцовым основали Общество по изучению расовой патологии и географического распространения болезней. Впрочем, Кольцов так и не дал точного определения расы и призвал в целях понимания общей картины заболеваний исследовать климат, питание и общественную жизнь, а также генетику. В течение всего лишь трех лет общество практически перестало существовать. Как объясняет Сьюзен Гросс Соломон, русские патологи, за редкими исключениями, никогда не испытывали особого интереса к расовой патологии. Вместо этого они сосредотачивали свое внимание на факторах среды, в том числе таких, как климат, экономика и условия труда. При обсуждении рас они обычно отрицали, что расовая принадлежность играет какую-либо роль в распределении болезней [377] Gross Solomon S. Infertile Soil. P. 265–266. Напротив, авторы немецких медицинских докладов о Восточном фронте в Первую мировую войну описывали евреев как источник эпидемий и указывали, что осуществлять профилактику болезней и добиться чистоты возможно лишь в том случае, если заменить евреев другой расой (см.: Weindling Р. Epidemics and Genocide in Eastern Europe. P. 102). . Отрицание расовой патологии советскими врачами отражало тот факт, что расистский и биологизирующий подход не соответствовал ни русским медицинским традициям, ни марксизму, предпочитавшим фактор среды биологическому. В других случаях советские деятели здравоохранения не отказывались от идей иностранных специалистов, но изменяли их в соответствии с собственной медицинской ориентацией. Так, советские специалисты по санитарной статистике, горячо желая быть частью международного медицинского сообщества, вместе с тем предпочитали свою собственную систему классификации болезней, подчеркивавшую социальное происхождение недугов в гораздо большей степени, чем это делала стандартная международная система [378] См.: Gross Solomon S. Les statistiques de santé publique dans L’Union Soviétique des Années Vingt: Coopération internationale et tradition nationale dans un cadre post-révolutionnaire // Annales de Démographie Historique. 1997. Vol. 84. P. 19–44. По словам Яна Хакинга, когда в разных странах мира возникала своя статистическая наука, у нее всегда были национальные особенности ( Hacking I. The Taming of Chance. Р. 17). .

Аналогичная картина заимствования-изменения наблюдалась в советских исследованиях здоровья и труда. Важность физического труда для промышленного производства стала причиной международного движения за изучение и защиту производительности рабочей силы, ценность которой порой выражалась в чисто экономических терминах. Сикар де Плозоль, французский специалист по евгенике, работавший в межвоенный период, составил математическую формулу, позволявшую подсчитать ценность каждого индивидуума для общества: бралась экономическая продуктивность человека в течение жизни и из нее вычитались расходы на его содержание опять же в течение жизни [379] Schneider W. H. Quality and Quantity. P. 179–180. . Подобным же образом рассуждал и ведущий советский специалист по евгенике Александр Серебровский, жаловавшийся на то, что цифры первой пятилетки совершенно не учитывают «биологическое качество населения» [380] Цит. по: Adams М. В. Eugenics as Social Medicine in Revolutionary Russia: Prophets, Patrons, and the Dialectics of Discipline-Building // Health and Society in Revolutionary Russia. Р. 216. . А нарком Владимирский в своей статье «Борьба с заболеваемостью даст промышленности новые ресурсы» подсчитал, что болезни рабочих в 1930 году обойдутся советской экономике более чем в 2 миллиарда рублей [381] Владимирский М. Ф. Борьба с заболеваемостью даст промышленности новые ресурсы // На фронте здравоохранения. 1930. № 13–14. Цит. по: Davis C. M. Economics of Soviet Public Health. P. 162. С начала 1920-х годов чиновники Наркомата здравоохранения, в том числе и заместитель наркома Соловьев, связывали здоровье населения с производительностью труда и объемом производства. См.: ГАРФ. Ф. А-482. Оп. 11. Д. 58. Л. 44–53; Field М. Soviet Socialized Medicine. Р. 62. . Чтобы гарантировать здоровье и производительность индустриальных рабочих, специалисты по трудовой гигиене проводили исследования по различным темам — от воздействия промышленных токсинов до правильной позы для рабочих [382] Социальная гигиена: Руководство для студентов-медиков. С. 250–251; Каплун С. И. Общая гигиена труда. М.; Л., 1940. . Кроме того, они отслеживали несчастные случаи на производстве и рекомендовали повышенные меры безопасности, поддержание чистоты на рабочем месте и механизацию промышленного труда [383] Гигиена труда. 1934. № 3. С. 24; Там же. № 4. С. 3–5. . Специалисты по трудовой гигиене и предлагаемые ими меры безопасности иногда попадали под огонь критики — как тормозящие рост промышленного производства [384] Siegelbaum L. H. Okhrana Truda: Industrial Hygiene, Psychotechnics, and Industrialization in the USSR // Health and Society in Revolutionary Russia. Р. 235–240. . Хотя в принципе советская трудовая политика предусматривала защиту здоровья рабочих, спешность, с которой партийные деятели проводили индустриализацию, оказывалась важнее многих соображений безопасности [385] К примеру, на некоторых угольных шахтах количество несчастных случаев в год составляло 650 на тысячу рабочих (см.: РГАЭ. Ф. 1562. С. ч. Оп. 329. Д. 407. Л. 52–58). .

Помимо наблюдения за здоровьем и безопасностью рабочих, специалисты по трудовой гигиене изучали способы максимального повышения производительности. Профессиональные рационализаторы производства, работавшие в специальных лабораториях, проводили физиологические исследования с целью выработать для индустриальных рабочих идеальную технику труда. Их исследования отнюдь не ограничивались вопросами освещения и вентиляции на фабриках — они изучали воздействие «биологических и социально-экономических» факторов на производительность труда рабочих [386] Гигиена труда. 1934. № 1. С. 13; Там же. № 5. С. 27–29. . Ведущий журнал на эти темы, «Гигиена труда», знакомил советских ученых с новейшими европейскими исследованиями промышленной физиологии, технологии, предотвращения несчастных случаев на производстве и по вопросам рационализации производства. К примеру, этот советский журнал напечатал резюме исследований «лейкоцитоза при физических упражнениях» и «относительной ценности различных углеводных смесей для восстановления организма от усталости», опубликованных в английском Journal of Industrial Hygiene [387] Гигиена труда. 1934. № 1. С. 13; Там же. № 3. С. 93. .