Олег Будницкий - Другая Россия. Исследования по истории русской эмиграции

Затем Бурцев обосновался в Париже, где возобновил издание «Общего дела». До появления милюковских «Последних новостей» это была крупнейшая газета эмиграции. Как и до революции, Бурцев призывает к единству — на этот раз в борьбе с большевиками. Он осуждает своих прежних друзей-эсеров за раскольнические, по его мнению, действия, призывает сплотиться под знаменем Колчака и Деникина. Бурцев обвинил Антанту в недостаточно активной борьбе с большевиками и считал необходимой немедленную интервенцию всех союзников в Россию «во имя требований демократической, ясно, по-вильсоновски, сформулированной программы» [344]. Он ездил в Россию, встречался с А. И. Деникиным, а позднее — с П. Н. Врангелем, получил от них поддержку, в том числе финансовую.

В 1920–1930‐е годы Бурцев не оставляет попыток объединить антисоветскую эмиграцию в рамках Национального комитета, товарищем председателя которого он являлся. Ведя нищенское существование, Бурцев все же пытался издавать «Общее дело», однако в начале 30‐х годов газета окончательно прекращает выходить в свет. Издает он также ряд публицистических сборников, в основном составленных из его ранних антибольшевистских статей, и несколько любительских историко-литературных работ о Пушкине, Грибоедове, Шекспире. Неудачной оказалась попытка возобновить «Былое» — удалось выпустить лишь два номера в 1933 году, наполовину заполненных бурцевскими воспоминаниями. Книга воспоминаний Бурцева «Борьба за свободную Россию» (Берлин, 1923) [345], пожалуй, наиболее интересное из опубликованного им в годы третьей эмиграции.

Интересно, что политические взгляды Бурцева за десятилетия мало изменились. Выступая на своем 75-летии в присутствии цвета парижской эмиграции — П. Н. Милюкова, М. А. Алданова, М. С. Аджемова, Н. Д. Авксентьева, В. М. Зензинова и др., Владимир Львович сказал: «Часто задают вопрос: кто такой Бурцев? левый? правый? умеренный? и т. д. На этот вопрос можно уверенно ответить определенно: левый, левый, левый! и только левый! Я всегда был определенно демократом, социалистом, республиканцем и по большей части революционером. Но революционером я не был, например, во время Государственной думы, конечно, во время войны и во время Временного правительства, т. е. тогда, когда я надеялся, что можно действовать легальными способами» [346].

В 1930‐е годы Бурцев выступает против нацизма и его неотъемлемой части — антисемитизма. Он участвует в качестве свидетеля в Бернском процессе 1933–1935 годов, на котором была доказана подложность пресловутых «Протоколов сионских мудрецов», состряпанных в свое время в недрах царской охранки и использованных гитлеровцами. Вместе с Бурцевым свидетелями обвинения были П. Н. Милюков, Б. И. Николаевский, С. Г. Сватиков. А в 1938 году Бурцев издает в Париже книгу «„Протоколы сионских мудрецов“ — доказанный подлог» с недвусмысленным подзаголовком «Рачковский сфабриковал „Протоколы сионских мудрецов“, а Гитлер придал им мировую известность». Неудивительно, что Бурцев стал объектом травли со стороны нацистского ведомства, занимавшегося внешней пропагандой. После захвата нацистами Парижа Бурцева вызывали в гестапо, но, вероятно, в связи с преклонным возрастом отпустили. Умер Бурцев в 1942 году в парижском госпитале для бедных от заражения крови, не дожив месяца до своего 80-летия.

Огромный архив Бурцева разошелся по различным архивохранилищам. Наиболее значительные его части оказались в Гуверовском институте Стэнфордского университета (США) и Госархиве Российской Федерации (ГА РФ), некоторые материалы — в РГАЛИ и РО ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. В ГА РФ хранится та часть бурцевских бумаг, которая попала в Россию в составе эмигрантского Русского заграничного исторического архива (Пражский архив) [347]после Второй мировой войны. Фонд Бурцева в ГА РФ насчитывает свыше 2 тыс. единиц хранения. Среди них — рукописи работ Владимира Львовича, в том числе воспоминаний «Борьба за свободную Россию», исследования «Протоколы сионских мудрецов», десятков статей на политические и исторические темы. Большинство их опубликовано. Значительная часть архива — подготовительные материалы к работам Бурцева: копии документов Департамента полиции, газетные вырезки, анкеты революционеров и т. д. Еще один блок материалов относится к деятельности Бурцева по разоблачению провокаторов — списки провокаторов, материалы, собранные для расследования провокаторской деятельности отдельных лиц. Наибольший интерес, на мой взгляд, представляет переписка Бурцева. Среди сотен его корреспондентов — старые революционеры, политические деятели различных направлений, писатели, историки. Назову лишь некоторые имена: О. В. Аптекман, А. Н. Бах, Г. А. Лопатин, П. А. Кропоткин, С. М. Степняк-Кравчинский, В. Н. Фигнер, Г. В. Плеханов, Ю. О. Мартов, Б. В. Савинков, В. М. Чернов, П. Н. Милюков, Л. Н. Андреев, А. В. Амфитеатров, П. Д. Боборыкин, И. А. Бунин, А. И. Куприн, М. Н. Покровский, С. П. Мельгунов, В. И. Семевский и многие другие.

Ниже публикуется несколько писем из той части архива Бурцева, которая хранится в ГА РФ. Все они относятся к периоду его третьей эмиграции. Для публикации отобраны письма, которые достаточно ярко характеризуют настроения и положение различных слоев эмиграции в разные годы ее существования, дают представление о том, почему в принципе была нереализуема бурцевская идея о единстве эмиграции. Размышления авторов некоторых писем о сущности большевизма, о влиянии революции и Гражданской войны на судьбы нашей страны звучат весьма современно и могут быть интересны не только специалистам, но и широкому читателю. Наконец, корреспонденты Бурцева — люди, оставившие заметный след в российской истории и литературе, и публикуемые письма послужат дополнительным материалом для характеристики их политических взглядов и жизненных обстоятельств.

Многие корреспонденты Бурцева — Л. Н. Андреев, И. А. Бунин, А. И. Деникин, П. Н. Врангель и др. — в специальном представлении не нуждаются.

Несколько слов о Е. Д. Кусковой. Екатерина Дмитриевна Кускова-Прокопович (1869–1958) — единственная из корреспондентов Бурцева, кто покинул Россию не по своей воле. В 1922 году она была арестована по делу Всероссийского комитета помощи голодающим, приговорена вместе с мужем, С. Н. Прокоповичем, к расстрелу, который был заменен им высылкой за границу. Подробно история высылки членов комитета изложена в статье М. С. Геллера [348].

Имя Кусковой стало едва ли не нарицательным и с детства известно каждому школьнику по стихам Маяковского. Редко кого столь часто в негативном плане упоминал В. И. Ленин — начиная с критики им «экономизма» Кусковой и Прокоповича и заканчивая его прямым указанием о разгоне Всероспомгола. В результате Кускова не удостоилась даже статьи в Советской исторической энциклопедии. Как справедливо заметил М. С. Геллер, биография Кусковой еще ждет историка. Возможно, публикуемое ниже письмо послужит материалом для будущего биографа этой выдающейся личности.