Сабин Дюллен - Уплотнение границ

Из всех вышеперечисленных требований самым неприемлемым для Хельсинки было требование аренды полуострова Ханко, так как это создавало постоянную угрозу для финской территории. Самое большее, на что соглашалось правительство, была уступка островов за исключением Гогланда и выравнивание на 10 км границы на побережье залива до форта Инно. Москва настаивала на передаче Ханко. Она была готова сократить гарнизон до 1 тысячи солдат и ограничить продолжительность аренды периодом войны, но на этом уступки заканчивались. 1 ноября Эркко назвал советские требования проявлением русского империализма. Переговоры продолжались с 3 по 13 ноября, в том числе с участием Сталина 4 ноября. Но Финляндия, чье сопротивление поддерживали Великобритания, Франция и ее скандинавские соседи, не изменила своих позиций [805] Маннинен О., Барышников Н. И. Переговоры осенью 1939 года // Зимняя война. С. 113–130. .

Для нападения на Финляндию СССР сначала использовал понятие «легитимная оборона». Реальный или постановочный пограничный инцидент, произошедший 26 ноября в деревне Майнила на Карельском перешейке, был представлен как финская провокация. По утверждениям Москвы, в результате обстрела там погибло четыре советских солдата и было ранено девять. Чтобы избежать новых провокаций, Москва потребовала вывода финских войск из пограничной зоны шириной 20–25 км. Финны в ответ выразили сомнение в причастности своих отрядов к этому инциденту и предложили созвать пограничную комиссию для его урегулирования и принятия решения о возможной нейтрализации пограничной зоны с обеих сторон. Москва расценила это как отказ и сочла себя свободной от обязательств по договору о ненападении. Новые пограничные инциденты были использованы для разрыва дипломатических отношений 29 ноября.

Затем Кремль решил в духе политики Пьемонта 1920-х годов поиграть с вымышленной революцией. 13 ноября по инициативе советского руководства было сформировано народное правительство Финляндии. После отказа секретаря компартии Финляндии Арво Туоминена, жившего в эмиграции в Швеции, пост главы этого правительства предложили Отто Куусинену, секретарю исполкома Коминтерна. Его окружали министры, набранные из числа финских коммунистов-политэмигрантов, живших в Карелии и Москве. Одновременно из финнов и карелов, служивших в частях Ленинградского военного округа, была создана Народная армия Финляндии [806] Напомним, что в 1930 году Г. Ровио, секретарь Карельского обкома ВКП(б), отстаивал создание карельской бригады пеших охотников для охраны границы. Это национальное формирование появилось в 1932 году (Особые папки: рассекреченные документы партийных органов Карелии, 1930–1956 гг. / Отв. ред. В. Г. Макуров, А. Т. Филатова. Петрозаводск: Григорович А. А., 2001. Док. 1 и 5. С. 7–8 и 12). . 26 ноября она насчитывала 13 405 человек. Предполагалось, что она будет брать под контроль территории, освобождаемые Красной армией от власти белофиннов. Этот фарс завершился подписанием договора о взаимопомощи, от которого отказался Хельсинки, и уступкой Советским Союзом всей восточной Карелии (70 тысяч кв. км) в пользу Финляндской Демократической Республики [807] Барышников Н. И. Правительство в Териоки // Зимняя война. С. 176–191. .

Боевые действия начались 30 ноября. Финляндия обратилась в Лигу Наций, и 12 декабря советские и финские делегаты были вызваны в Женеву для объяснений. Однако власти СССР отвергли приглашение, придерживаясь своей легенды и ссылаясь на отсутствие состояния войны с правительством Финляндской Демократической Республики, с которым СССР заключил договор о взаимопомощи. 14 декабря после голосования СССР был исключен из Лиги Наций за нападение на Финляндию и нарушение всех подписанных соглашений.

Красной армии потребовалось три месяца на то, чтобы сломить сопротивление финских войск, капитулировавших в марте 1940 года. Чтобы оправдать продолжение боевых действий в глазах солдат, чей боевой дух в начале 1940 года был весьма слаб, Политуправление Красной армии издало 4 февраля директиву, в которой напоминалось о необходимости обеспечить безопасность северо-западных границ и Ленинграда, а также «ликвидировать плацдарм для войны империалистов против СССР» [808] Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. С. 131. . Доставшаяся дорогой ценой победа оставила горький привкус [809] Советский контингент вдвое превосходил финский и располагал несоизмеримо более мощным вооружением (2289 танков и 2446 самолетов у Красной армии против 26 и 270 у финской). Потери Красной армии составили 131 476 убитых и пропавших без вести, 264 908 раненых и больных против 22 830 и 43 557 у финской армии (Там же. С. 125, 135). . Тем не менее по мирному договору, подписанному 13 марта, Советский Союз получил все стратегические позиции на Балтике, о которых мечтал. К концу 1940 года на полуострове Ханко, «Гибралтаре» советских военных, разместилось около 10 тысяч красноармейцев [810] РГВА. Ф. 25888. Оп. 3. Д. 188. Л. 6 (цит. по: Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. С. 140). . Побережье Ладожского озера и Карельский перешеек, раздел которых между СССР и Финляндией доставлял столько проблем военным и пограничникам, целиком отошли к Советскому Союзу [811] По договору Финляндия уступала территорию площадью около 16 000 кв. км с населением 450 тысяч человек. . Мучившие Жданова и Сталина страхи по поводу безопасности Ленинграда отступили. На закрытом совещании начальствующего состава РККА при ЦК ВКП(б), прошедшем 14–17 апреля под председательством К. Е. Ворошилова и Г. И. Кулика и посвященном подведению итогов «зимней войны», Сталин еще раз подчеркнул неизбежность этого конфликта: «…безопасность Ленинграда надо было обеспечить, безусловно, ибо его безопасность есть безопасность нашего Отечества». Он также подчеркнул, что момент, выбранный для нападения на Финляндию, был единственно возможным, добавив такое интересное замечание:

Отсрочить это дело месяца на два означало бы отсрочить это дело лет на двадцать, потому что ведь всего не предусмотришь в политике. Воевать-то они там воюют, но война какая-то слабая, то ли воюют, то ли в карты играют. Вдруг они возьмут и помирятся, что не исключено. Стало быть, благоприятная обстановка для того, чтобы поставить вопрос об обороне Ленинграда и обеспечении государства был бы упущен. Это было бы большой ошибкой [812] Stalin and the Soviet-Finnish War, 1939–1940 / Еds. A. O. Chubaryan, H. Shukman. London: Frank Cass, 2002. Р. 263–264. .

Целью, таким образом, был пересмотр считавшихся неприемлемыми границ, пользуясь тем фактом, что «там, на Западе, три самые большие державы вцепились друг другу в горло».

Последний этап в отношениях с балтийскими государствами и Румынией относится к весне 1940 года. Мирный договор с Финляндией стал первым шагом по расширению границ безопасности СССР. 16 мая 1940 года «Известия» предсказывали балтийским государствам судьбу Голландии, Бельгии и Люксембурга, если они будут продолжать держаться обманчивой идеи нейтралитета. С 30 мая по 10 июня обострились отношения между Литвой и СССР. Поводом для этого стало обвинение Молотовым литовцев в похищении солдат, находившихся на советской базе, и выведывании у них военных тайн в ходе допросов. В действительности речь шла, несомненно, о попытке бегства со стороны советских солдат, искавших убежища за границей. Визит в Москву литовского премьер-министра, от которого потребовали объяснений относительно этого инцидента и соблюдения договора, ничего не принес. 14 июня, в день взятия немцами Парижа, президенту Литвы Антанасу Сметоне был направлен ультиматум с тремя требованиями: отставка правительства; предание суду министра внутренних дел и директора департамента государственной безопасности; увеличение советского контингента. 15 июня в Литву вошли 300 тысяч солдат. Поражение Франции сыграло роль акселератора. Все три страны были обвинены в нарушении условий соглашений. В глазах Молотова они доказали свою нелояльность, организовав две конференции министров иностранных дел: первая, состоявшаяся 7–8 декабря 1939 года, подтвердила нейтралитет балтийских стран в советско-финском конфликте, притом что с советских баз в Эстонии велся обстрел Финляндии; на второй, прошедшей 14–15 марта 1940 года, три государства напомнили о своей поддержке Балтийской Антанты, рупором которой был журнал Baltic Review, издававшийся с февраля 1940 года на английском, французском и немецком языках [813] Полпреды сообщают. С. 361–377; Rauch G. von. The Baltic States. . В качестве ответных мер на то, что Молотов квалифицировал как организацию военного союза, стало вступление советских войск на территорию Прибалтики (15–19 июня) и назначение трех полномочных представителей СССР, которым было поручено проследить за сменой правительств: В. Г. Деканозова в Каунас, А. Я. Вышинского в Ригу и А. А. Жданова в Таллин. Двое первых пришли в дипломатию после отставки Литвинова. Деканозов был сподвижником Берии, Вышинский, юрист по образованию, выступал в роли государственного обвинителя на Московских процессах, а протеже Сталина Жданов возглавлял Ленинградский обком партии с момента смерти Кирова. Они были хорошо знакомы со сталинскими методами работы. Месяц спустя усилиями усердных чекистов были организованы выборы с немыслимо высоким уровнем явки. В результате этих выборов были сформированы парламенты, поддержавшие присоединение этих стран к Советскому Союзу.