Питер Кенез - Полная история Белого движения

Екатеринодар был хорошо осведомлен о развитии событий в близлежащем Крыму. Полуостров во время оккупации Германией привлек многочисленных беженцев с севера, включая офицеров, среди которых действовал тайный рекрутинговый центр Добровольческой армии под началом генерала барона де Боде. В октябре 1918 года Н. Н. Богданов, будущий министр внутренних дел, и Винавер посетили штаб. Богданов просил об отправке подразделения Добровольческой армии, и Деникин дал согласие. Винавер вел длительные переговоры с Драгомировым и Лукомским и достиг с ними согласия о принципах будущего сотрудничества. Эти два генерала написали письмо, позднее подписанное Деникиным, в котором обращались к де Боде, с копией Винаверу. Письмо включало три важных пункта:

1. Войска Добровольческой армии будут находиться в Крыму исключительно для сохранения порядка и не станут вмешиваться во внутренние дела.

2. Добровольческая армия не преследует реакционных целей. Она хочет восстановить Россию. Сейчас и в будущем она признает необходимость широкой автономии. Добровольческая армия не предрешает будущей формы правления или даже способов, с помощью которых российский народ может выражать свою волю в отношении формы правления.

3. Добровольческая армия осуждает любые попытки восстановить нацию против нации, а класс против класса.

Несмотря на многообещающее начало, отношения Добровольческой армии и Крыма с самого начала были бурными, и это причиняло ущерб обеим сторонам. Штаб направил генерала Корвина-Круковского с малочисленными силами в Крым, а через несколько дней после прибытия, 27 ноября, он издал приказ о мобилизации докторов и офицеров. Правительство, которое узнало о приказе, только когда прочло плакаты на улицах Симферополя и Ялты, было возмущено. Оно телеграфировало Деникину с просьбой отозвать приказ подчиненного. Деникин согласился, и кризис был предотвращен, но это непонимание имело серьезные последствия, а стороны обвиняли друг друга. Ссора была результатом недопонимания. Правительство интерпретировало «невмешательство во внутренние дела» как заранее исключающее мобилизацию, тогда как представители армии предполагали, что имеют право организовывать защиту любым способом, который сочтут приемлемым, и поэтому считали, что действуют в рамках соглашения.

Правительство в принципе не возражало против мобилизации; оно просто настаивало, что такой шаг не может предприниматься без его участия. 12 декабря представители армии и правительства издали приказ: все офицеры не старше 40 лет, проживающие в Крыму, призываются на службу к 20 декабря. Эта мера была воспринята как шаг к всеобщей мобилизации. За короткий срок белым удалось набрать войско численностью 4–5 тысяч человек.

В первые дни пребывания Добровольческой армии в Крыму она была популярна, и впечатляющее количество людей пошло добровольцами, но эта популярность долго не продлилась. Солдаты, как и везде, вели себя дурно, а население все чаще негодовало, что армия действует как оккупационные войска. Белые, уязвленные враждебностью, искали козла отпущения. Они были убеждены, что социалистические и коммунистические агитаторы вводят народ в заблуждение, и полагали, что единственный путь борьбы с врагами — это закрывать газеты, которые их обижают, расформировывать организации, которые их не поддерживают, и арестовывать тех, кто подозрительно выглядит.

Как и везде, подчиненные Деникина были даже более консервативны и нетерпимы, чем он сам. Корвин-Круковский был умелым офицером, однако лишенным политического чутья, и постоянно высказывался за введение военного положения и устранение юридических тонкостей. Генерал де Боде позволил его реакционному начальнику штаба, полковнику Дорофееву, вести дела от своего имени. В середине января Деникин направил Корвина-Круковского на фронт и доверил генералу Боровскому командование новосформированной Крымско-Азовской армией. Начальник штаба Боровского генерал Пархомов регулировал отношения с правительством. Политика Пархомова была сходна с политикой Дорофеева и Корвина-Круковского. Деникин составил свою точку зрения о делах в Крыму во многом на основе докладов этих своих реакционных подчиненных, которые постоянно забрасывали его телеграммами с жалобами на «подрывную деятельность» и «слабость» правительства.

Белые солдаты совершали многочисленные зверства. Однажды солдаты убили мальчика из-за велосипеда. Когда правительство попыталось покарать виновных, военная администрация просто перевела их из Крыма. Солдаты Добровольческой армии также убили двух влиятельных антибольшевистских социалистических лидеров, Алясова и Марковича. Когда Богданов пожаловался Деникину по этому поводу, Деникин был очевидно расстроен, но затем сказал: «Чего вы хотите? Я знаю степень неорганизованности и нехватку дисциплины в армии. Я доволен, когда исполняются мои военные приказы». Это было ужасающее признание неудачи.

Главным правонарушителем был гвардейский полк, которому предписывалось защищать членов императорской семьи в Ялте. Офицеры открыто демонстрировали свое презрение к либеральному правительству. В декабре солдаты убили некоего Гужона, промышленника и французского гражданина. Он был убит не потому, что его подозревали в сочувствии к большевикам, а потому, что в первый год войны у него были некоторые разногласия с великим князем Николаем Николаевичем. Это событие произвело гнетущее впечатление в Крыму и еще сильнее подорвало престиж правительства, которое тщетно протестовало. Высшее командование Добровольческой армии снова не предприняло никаких попыток наказать виновных.

По мере того как наступала Красная армия и ухудшалась политическая ситуация, отношения между либералами и армией становились все более враждебными. Офицеры считали, что политический распад был следствием того, что правительству не удалось принять решительных мер против провокаторов. Правительство оказалось перед сложной дилеммой. Политики понимали, что не смогут остаться у власти, когда Добровольческая армия выведет войска; с другой стороны, поведение белых солдат превратило их громкие заявления о законности в пародию. Население тщетно искало у них защиты: правительство не обладало властью над солдатами. В этих условиях положение либералов становилось все более неустойчивым, а престиж правительства падал.

Между лидерами в Екатеринодаре и Симферополе установились тесные контакты. В конце декабря Астров, Степанов и Лукомский прибыли в Крым для переговоров, и месяцем позже Крым, Богданов и П. С. Бобровский (социал-революционер, член правительства) отправились в Екатеринодар, чтобы сгладить разногласия. Попытка провалилась: точки зрения этих двух групп существенно отличались. Крымчане напрасно пытались ослабить страх Деникина касательно подрывной деятельности и сепаратизма татар. Главнокомандующий очевидным образом не доверял этим политикам. Когда они попросили, чтобы три недавно взятых северных района губернии, Мелитополь, Бердянск и Днепровская, были помещены под гражданское правление, Деникин отказал. И напротив, когда Деникин сообщил гостям, что рассматривает перенос штаба в Крым, политики довольно откровенно заявили, что не обрадовались бы такому решению.