Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Седьмого марта Владимир Львов заявил, что считает себя «облаченным всеми прерогативами прежней царской власти в церковных делах». Синод пытался возражать, но услышал, что обер-прокурор передаст всю полноту власти «только Всероссийскому Церковному Собору», но не Синоду, который не выбирал народ. Кроме того, Временное правительство предоставило себе и императорское право утверждать решения Святейшего Синода [973] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. С. 62, 68. . Тот 9 марта смиренно обратился ко всероссийской пастве: «Свершилась воля Божия. Россия вступила на путь новой государственной жизни… Святейший Синод усердно молит Всемогущего Господа, да благословит Он труды и начинания Временного Российского правительства, да даст ему силу, крепость и мудрость, а подчиненных ему сынов Великой Российской Державы да управит на путь братской любви, славной защиты Родины от врага и безмятежного мирного ее устроения» [974] Церковные Ведомости. 1917. № 9-15. С. 57. . И в последующем Синод займет, скорее, конформистскую позицию. Церковно-государственные отношения стали во многом противоестественными. С одной стороны, с отделением церкви от государства их многовековой союз разрушался. С другой стороны, Временное правительство стремилось сохранить право контроля над внутренней жизнью Церкви. Естественно, что в глазах православных зависимость церкви от Временного правительства, лишенного всякой сакральности, выглядела нелепой.

В своей бурной реформаторской деятельности правительство и новый обер-прокурор Синода в значительной степени опирались и на те силы внутри Церкви, которые жаждали революционных изменений. Возобновила свою деятельность «группа 32-х» священников, вскоре переименованная в «Союз церковного обновления». 7 марта в Петрограде был учрежден «Всероссийский союз демократического православного духовенства и мирян». Его секретарем стал будущий обновленческий митрополит священник Александр Иванович Введенский. «Действуя под покровительством Временного правительства, этот союз настаивал на скорейших преобразованиях церковного строя, которые должны были принять самый радикальный характер» [975] Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви: Синодальный и новейший периоды. М., 2010. С. 330. . Обновленцы были за отделение Церкви от государства, демократизацию внутрицерковного управления, переход на современный русский язык богослужения и григорианский календарь, введение брачности епископата и против восстановления патриаршества как противоречащего соборным началам.

Один из основателей и лидеров обновленчества профессор Борис Васильевич Титлинов не скрывал, что «задачи идейного характера заслонялись задачей использования сегодняшней победы над старым церковным режимом и даже жаждой отмщения… В области внутренних церковных задач Живая Церковь поставила целью освобождение церковной жизни из-под влияния епископата» [976] Титлинов Б. В. Новая Церковь. Пг. — М., 1923. С. 12–13. . Титлинов обратился к Владимиру Львову с просьбой помочь с созданием свободного печатного органа Всероссийского союза, и 24 марта без согласия Синода редактирование его ежедневной газеты «Всероссийский церковный вестник» было поручено Совету профессоров Петроградской духовной академии под руководством того же Титлинова. Вестник стал рупором обновленчества. При полной поддержке Временного правительства и на деньги Синода Союз издавал также газету «Голос Христа», а к осени основал собственное издательство «Свободный разум», которое выпускало и журнал с тем же названием [977] Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. С. 66. . И это в условиях, когда Советами были конфискованы типографии в Московской синодальной конторе, Киево-Печерской, Почаевской и Троице-Сергиевой лаврах, а печатание молитвенников и другой традиционной православной литературы запрещалось, поскольку там упоминались монаршие имена.

Двадцатого марта вышел закон об отмене ограничений в правах, связанных с религиозной и национальной принадлежностью. РПЦ теряла свое привилегированное положение. Церковь отстранялась от того, что ранее было без нее немыслимо. Похороны жертв революции 23 марта поразили не только алыми гробами. «Церемония была гражданской, — заметила великая княгиня Мария Павловна. — Впервые духовенство не принимало участия в государственном мероприятии» [978] Воспоминания великой княгини Марии Павловны. С. 256. . Поскольку жертвы революции были погребены без молитвы в неосвященной земле, казачьи полки столичного гарнизона отказались участвовать в церемонии. Гиппиус пишет в дневнике 25 марта: «Я (вечером на кухне осторожно):

— Ну что же там было? И как же так, схоронили, со святыми упокой, вечной памяти даже не спели, зарыли — готово?

Ваня Румянцев (не Пугачев, а солдат с завода, щупленький):

— Почему вы так думаете, Зинаида Николаевна? От каждого полка был хор, и спели все, и помолились как лучше не надо, по-товарищески. А что самосильно, что попов не было, так на что их? Теперь эта сторона взяла, так они готовы идти, даже стремились. А другая бы взяла, они этих самых жертв на виселицу пошли бы провожать. Нет уж, не надо… Безнадежно глубоко (хотя фатально-несознательно) воспринял народ связь православия и самодержавия» [979] Гиппиус З. Дневники. С. 139. .

В качестве первоочередного дела Владимир Львов занялся «очищением» епископата от лиц, которые подозревались в связях с Распутиным, состояли в Союзе русского народа или придерживались монархических взглядов. Обер-прокурор личными решениями удалял их с кафедр или заставлял Синод принимать соответствующие решения. Первым еще 28 февраля арестовали в Александро-Невской лавре митрополита Петроградского Питирима (Окнова). Он попросился на покой, и Синод после серии совещаний лишил его митрополичьего сана и отправил в монастырь в Пятигорск. За ним последовали престарелый московский святитель Макарий (Невский), архиепископ Тобольский Варнава (Накропин), обвиненные в связях с Распутиным. Затем на покой были уволены архиепископы Черниговский Василий (Богоявленский), Воронежский Тихон (Никаноров), Харьковский Антоний (Храповицкий). Архиепископ Нижегородский Иоаким (Левицкий) был арестован и какое-то время провел в тюрьме. Обер-прокурор Синода объяснял: «Я боюсь равнодушия, а всякий бунт приветствую; я исполняю волю народа, я гоню архиереев, ибо народ этого требует» [980] Цыпин В., протоиерей. История Русской Православной Церкви. С. 330. .

Всего четыре десятка епископов было удалено с кафедр (всего было 67 епархий). Вдовствующими оказались многие кафедры: Петроград, Москва, Нижний Новгород, Тверь, Чернигов, Херсон, Харьков, Екатеринбург, Екатеринослав, Владикавказ, Владимир, Тула, Курск, Орел, Пенза, Полоцк, Рязань, Саратов, Тобольск, Томск. Обер-прокурор настаивал, чтобы замещение иерархов проходило в выборном порядке на епархиальных съездах с участием духовенства и мирян [981] Одинцов М. И. Русская Православная церковь. С. 14; Шкаровский М. В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. С. 62. . Естественно, эти меры не могли быть по душе авторитетным иерархам, заседавшим в Синоде.