Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Россия пыталась быть не только объектом, но и субъектом международных отношений. В середине июня «во Францию возвратился Тома с посланием к Рибо, в котором выражалась просьба о созыве конференции союзников с целью «представить на пересмотр соглашения, касающиеся окончательных целей войны». Реакции не было. Одновременно Керенский «пытался окольными путями связаться с президентом Вильсоном и просить его вступить в Россию в споре с союзниками относительно целей войны». Реакции не было.

В то время как в Россию заехали американские миссии, в США заехала российская — во главе с товарищем министра промышленности и торговли, профессором-гидравликом Борисом Александровичем Бахметьевым, который одновременно намечался на должность поста в Вашингтоне. «Соединенные Штаты уже предоставили крупный кредит на закупку военной техники, и приблизительно сорок пять человек из составлявших делегацию были торговые посредники, технические и финансовые специалисты, представители армии и флота, которые должны были эффективно распределить полученные средства и те, на которые рассчитывали в будущем». Делегация через Владивосток прибыла в Сиэтл 2 (15) июня и поездом отправилась в Вашингтон, где их радушно встречал Лансинг. Миссию возили по городу, где ее радостно приветствовали. На следующий день Бахметьева принял Вильсон, подчеркнувший в сообщении для прессы общность целей двух стран. 10 (23) июня Бахметьев сорвал бурные аплодисменты в палате представителей, а через три дня — в сенате, с негодованием отвергнув даже саму мысль о сепаратном мире. Обе палаты конгресса приняли резолюцию, в которой выразили «серьезную надежду конгресса, что демократия и самоопределение принесут народу России то огромное процветание, прогресс и свободу, которые они принесли американскому народу». 22 июня (5 июля) Бахметьев вручил Вильсону верительные грамоты.

Затем делегация направилась в Нью-Йорк, где ее осыпали конфетти и серпантином. Речи посла в Центральном парке, в Медисон-сквер-гарден, Карнеги-холл, проникнутые оптимизмом и патриотизмом, вызывали неизменный успех. Гораздо менее публичной была поездка в США адмирала Колчака, куда он прибыл по приглашению адмирала Гленнона, когда у самого Колчака появилось свободное время. «Предложение главным образом было жестом доброй воли с неопределенной мыслью использовать знания и опыт Колчака в американской морской экспедиции за овладение турецкими проливами» [1518] Уорт Р. Антанта и русская революция. 1917–1918. М., 2006. С. 123–127. . Колчак подтвердит, что американские представители вели с ним секретные разговоры о том, что «в Америке существует предположение предпринять активные действия американского флота в Средиземном море против турок и Дарданелл» [1519] Адмирал Колчак. Протоколы допроса. С. 106. .

После первого займа в 100 млн долл. Вашингтоном был открыт 30 июня второй транш на 75 млн, 10 августа третий — в 100 млн (на сей раз на оплату российского заказа на винтовки), 21 сентября — четвертый на 125 млн. «В конце июня США дали деньги России, чтобы не допустить выступления в размещенных в Финляндии войсках; августовский заем выделили накануне Государственного совещания, которое, как предполагали в Вашингтоне, могло помочь Керенскому сплотить нацию. Наконец, деньги предоставляли Временному правительству с расчетом на усиление финансовой зависимости России на широкое участие американского капитала в «освоении» ее рынка и природных богатств после войны» [1520] Листиков С. В. США и революционная Россия в 1917 году. С. 391, 362–363. . Временное правительство успеет до Октября выбрать половину выделенных кредитов. Возвращением этих денег придется заниматься Сталину, Молотову и Литвинову в 1930-е годы, когда Бахметьев будет преподавать в Колумбийском университете.

В начале мая Нокс направил в Лондон телеграмму, в которой указал на рост влияния пацифистов и агитации против союзников в России, что может сделать заключение сепаратного мира вопросом недель. «Единственным шансом, да и то не слишком надежным, я считал пересмотр наших соглашений с союзниками с тем, чтобы показать им, что наши главные цели в этой войне означают нечто, за что будут сражаться даже русские социалисты» [1521] Нокс А. Вместе с русской армией. С. 559. .

Февральская революция сделала возможной — или так казалось в Петрограде — постановку вопроса о международной конференции социалистических партий, входивших в правительства воюющих коалиций. Инициатива такой конференции принадлежала соцпартиям нейтральных государств — Голландии, Швеции, Норвегии и Дании, — а также секретарю Бюро Второго интернационала Камилю Гюисмансу. 8 (22) апреля они обнародовали призыв ко всем партиям Второго интернационала и другим соцпартиям прислать в начале мая делегатов на конференцию, созываемую с целью «изучения международного положения». Но веса голландско-скандинавского комитета оказалось недостаточно, побудить социалистов Англии, Франции и Бельгии встретиться с германскими социал-демократами. Посещавшие Таврический дворец представители западных социалистических партий заявляли о своем нежелании разговаривать с Шейдеманом [1522] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 109; Уорт Р. Антанта и русская революция. 1917–1918. С. 80. .

Сторонники созыва конференции были во французской соцпартии. В Италии противников «русских лозунгов» даже начали исключать из Социалистической партии. Сноуден в Англии грозил массовыми протестами, если правительство не отреагирует на мирные инициативы. Германия и Австро-Венгрия были не против участия своих социал-демократов в Стокгольмской конференции — для ослабления недовольства войной внутри своих стран, ослабления единства рядов Антанты и в надежде повлиять на ситуацию в России» [1523] Чернин О. В дни мировой войны. Мемуары министра иностранных дел Австро-Венгрии. СПб., 2005. С. 191. .

Большевистская печать предстоявшие переговоры предсказуемо изображала как «совещания прислужников русского империализма с акулами французско-английской и американской биржи». Для переговоров относительно созыва конференции 30 апреля в Стокгольм было решено отправить Скобелева. Но не успел он до него доехать, как его телеграммой вернули назад, поскольку он намечался в состав коалиционного правительства [1524] Войтинский В. С. 1917-й. Год побед и поражений. С. 110–111. .

Прямого отказа от конференции со стороны Запада не было. Но Ллойд Джордж предложил Парижу и Риму отправить ответ, подобный тому, что дал он сам: «Из-за военных действий подводных лодок сообщение между Западной Европой и Россией строго ограничено, проезд в этом направлении может быть разрешен только лицам, направляющимся только по вопросам государственного значения».