Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

От экономических организаций на Демократическом совещании с более чем откровенным докладом выступал Громан — о выполнении декларации правительства о хозяйственной политике от 14 августа:

— С тех пор прошел месяц, и за этот месяц ничего для осуществления этой программы сделано не было. Правительство за это время провело три мероприятия: повышение твердых цен на хлеб на 100 %, взятие на учет всей хлопчатобумажной продукции и выпуск двух миллиардов бумажных денег… Страна идет к экономической катастрофе. Расстройство финансов и денежной системы достигли той степени, при которой всему народу грозит холод и голод, отсутствие одежд, обуви, жилищ. Грозит остановка промышленности, остановка транспорта [2364] Известия. 1917. 19 сентября. № 175. .

Скачок закупочных цен на зерно потянул вверх стоимость всего продовольствия. Новости из Таврической губернии: «Повышение хлебных цен на 100 процентов произвело ошеломляющее действие: цены на некоторые продукты питания увеличились в два раза». Более того, столь резкий подъем закупочных цен породил надежды крестьян и на их дальнейшее повышение. «Экономически сильное крестьянство, — сообщали из Харькова, — надеется на новое повышение цен, вера в твердую продовольственную политику правительства нарушена». Хлеб стали попросту утаивать. Установление плановых заданий по хлебозаготовкам мало помогло: сентябрьский план был выполнен на 31,3 %, октябрьский — на 19 %. При этом министерство продовольствия подтверждало: «Система принудительного отчуждения хлеба… продолжает быть самым действительным способом осуществления хлебной монополии» [2365] История Гражданской войны в СССР. Т. 1. М., 1937. С. 226; Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. Т. 2. М., 1950. С. 671–677. .

Снабжение по карточкам все время ухудшалось. К осени на каждую основную карточку отпускалось по ½ фунта муки в день. Было запрещено выпекать кулебяки, пироги и печенье, отпускать хлеб трактирам, частным столовым. Исчезли яйца как результат введения госмонополии на этот продукт. Объявленная в сентябре и октябре монополия на сахар, махорку, спички и кофе так и не была реализована.

К осени стало совсем плохо с повседневными товарами. Мартов 9 октября писал: «Конечно, едим только черный хлеб, мясо в небольшом количестве, молока и яиц почти не видим, сахар тоже «рационирован», но жить можно — в некоторых других городах хуже. А вообще скудость большая. В ресторанах обед, стоивший до войны 1 ½ рубля, а при моем приезде 4 рубля, теперь стоит 9-11 рублей, не меньше. Вообще деньги перестали что-нибудь стоить. Приобретаю пальто на зиму и если найду за 400 рублей, то это будет дешево. За починку тех сапог, что мне дал Михаил Петрович, заплатил 25 рублей, причем сапожник предложил продать их ему за 100… Поэтому, когда пишут, что рабочие требуют несуразную зарплату, что прислуга получает 60 рублей, или дворники требуют 120 рублей, то вовсе не свидетельствует об «анархии». Просто жизненный минимум вырос раза в 4, и все высшие заработки квалифицированных профессий соответственно повышаются» [2366] Частные свидетельства о революции в письмах Луначарского и Мартова. С. 269, 270. . Уровень экономических познаний лидера меньшевиков впечатляет. По озвученным большевиками на Демократическом совещании подсчетам, цены на продукты выросли с начала года в 6,5 раза, а зарплата в 3,5 раза [2367] Мельгунов С. П. Как большевики захватили власть. Октябрьский переворот 1917 года. «Золотой немецкий ключ» к большевистской революции. М., 2005. С. 62, 63. .

Голод навис над армией, ибо между местами закупок хлеба и фронтом — сплошное пространство, объятое анархией, и нет сил преодолеть его. На всех железных дорогах, на всех водных путях идут разбои и грабежи. Так, в караванах с хлебом, шедших по Мариинской системе в Петроград, по пути разгромлено крестьянами, при сочувствии или непротивлении военной стражи, 100 тыс. пудов из двухсот» [2368] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 2. С. 109. . Поставки в столицу продовольствия не превышали четверти от потребного, да и то, что доходило, в основном, разворовывалось. Министр внутренних дел Никитин 19 октября приказывал «принять меры, вплоть до применения вооруженной силы, по организации охраны хлебных запасов, хлебных грузов в пути, складах» [2369] Крестьянское движение в 1917 году. М. — Л., 1927. С. 425. .

Совершенно на мели оказались все органы городского самоуправления по всей стране. «Надо было ожидать закрытия всех их учреждений: школ и больниц и т. п. Ремонта и очистки улиц — никакой» [2370] Бубликов А. А. Русская революция. Впечатления и мысли очевидца и участника. М., 2016. С. 102. .

Общественные скрепы начали рассыпаться. Фразеология «Великой Революции» больше не работала. «Теперь всюду и все говорят о революции как о пропащем деле и не считают это даже революцией» [2371] Пришвин М. М. Дневники 1914–1917 // Великая русская революция глазами интеллектуалов. С. 89. , — записал Пришвин в дневник 10 октября.

Старая элита приходила к выводу (возможно, опрометчиво), что «лучше ужасный конец, чем ужас без конца». Во всяком случае, к октябрю дворянство было уверено, что ничего хуже Временного правительства для него быть не может. Княгиня Ольга Палей писала: «Куда ни кинь, большевистские агенты. На каждом углу они собирались и бунтовали зевак, понося Временное правительство. Признаться, и я, ненавидя Керенского и Савинкова, прислушивалась не без сочувствия… И многим стало казаться, что уж лучше Ленин со своей красной шайкой, чем ненавистный Керенский» [2372] Палей О., княгиня. Воспоминания о России. М., 2005. С. 66, 54. . Ее дочь Мария Павловна подтверждала: «Большевистского переворота ждали каждую минуту. Насколько я понимала, все были готовы радостно приветствовать его; никто больше не верил во Временное правительство. Керенский всем опротивел своими бесконечными речами, своей страстью к роскоши, своей позицией в отношении радикалов, своим лицемерием» [2373] Воспоминания великой княгини Марии Павловны. М., 2004. С. 282. .

Крупная буржуазия исчезала с политической арены. Рябушинский, поддавшись общему поветрию, уехал на лечение в Крым, откуда слал указания по подготовке к выборам в Учредительное собрание от имени торгово-промышленной группы. По московскому городскому округу, где успехи ее были наивысшими, группа получит 0,35 % голосов, большевики — 48 % [2374] Петров Ю. А. Буржуазия и революция в России // Политические партии в российских революциях в начале ХХ в. С. 79. .

Интеллигенция, та так вообще ничего хорошего вокруг себя уже не видела. «Да, неужели же — спросят — так и не было ничего светлого в эти дни? — пишет Наживин. — Нет, я не видел ничего, если не считать нескольких жалких донкихотов революции, которые из последних сил боролись за свои, уже захватанные толпой идеалы и лозунги и которых разбушевавшаяся темная сила пугачевщины уже все более и более нетерпеливо теснила к сумрачному подземелью со страшной надписью у входа: «контрреволюция». Было так томительно тяжко, так угнетало это бесплодное толчение воды в ступе и разные бесплодные нечеловеческие слова Керенского и других героев минуты, выскочивших неожиданно для самих себя и зрителей на авансцену истории, что хотелось только одного: уйти как можно дальше, где можно было бы ничего не видеть, ничего не слышать…» [2375] Наживин И. В. Записки о революции. С. 68.