Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Верховский начал реформы. 7 сентября он заявил для печати, что программа оздоровления армии, выработанная Корниловым, должна быть отвергнута, ибо «при данном психологическом состоянии армии» она привела бы лишь к еще большему разложению ее… Здоровые начала армии надо прививать «не пулеметами и нагайками, а путем внушения идей права, справедливости и строгой дисциплины» [2464] Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 2. Ч. 1. С. 296. .

Краснов писал о Верховском: «Он решительно не знал, что ему делать, и пошел по самой модной линии. Приемная его наполнилась солдатами, делегатами и депутатами, он проводил, выслушивая их, целые дни, начиная прием с 8 часов утра. Когда я был у него со своей отставкой 18 сентября, ему представлялись какие-то представители нового, не то Польского, не то Украинского корпуса, бравые молодцы, одетые в опереточную форму с малиновыми и голубыми лампасами на черных рейтузах» [2465] Краснов П. Н. Атаман: Воспоминания. С. 332. .

«Верховский ввел в свою деятельность «комический элемент», — не скрывал эмоций Деникин. — К этому определению можно добавить еще легкую возбуждаемость на почве не то истерии, не то пристрастия к наркозам… Военный министр приступил к работе, носившей необыкновенно сумбурный характер, не оставившей после себя никакого индивидуального следа и как будто заключавшейся исключительно в том, чтобы излагать грамотным военным языком безграмотные по смыслу советские упражнения в военной области».

Начался новый раунд изгнания лиц командного состава. «В течение месяца было уволено «за контрреволюцию» 20 высших чинов командования и много других войсковых начальников. Они были заменены лицами, по определению Верховского, имевшими в своем активе «политическую честность, твердость поведения к корниловском деле — и контакт с армейскими организациями» [2466] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 2. С. 118, 119. . Как напишет Головин, в октябрьские дни «Керенский стал перед результатами своего собственного подбора высших военных начальников. Этот подбор, основанный не на цензе профессиональных знаний, а на цензе «революционной благонадежности», таил в себе роковые опасности… Около него собрался, так прозванный в Армии, «детский сад». Это были неопытные, молодые полковники, согласившиеся пойти в ближайшие сотрудники Керенского из карьерных соображений. Типичными представителями этого «детского сада» являлись: сам военный министр Верховский со своими ближайшими помощниками, командующий войсками Петроградского военного округа — Полковников и командующий войсками Московского военного округа — Рябцев. Ждать от них умения распоряжаться, особенно в столь трудных условиях борьбы, какие создались в ноябрьские дни, не было никаких оснований» [2467] Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. С. 282, 283. . К числу оппортунистов Головин относил и не относившегося к «детсадовцам» генерала Черемисова, который был назначен Главкомом Северного фронта. Этот пост с политической точки зрения был важнейшим в действующей армии, ему подчинялись также войска Петрограда и Кронштадта. «Он всегда слыл левым генералом, и Исполнительный комитет выдвигал его усиленно на высокие командные посты» [2468] Станкевич В. Б. Воспоминания. 1914–1919. С. 130. . Врангель вспоминал: «Маленький, худенький, с бегающими черными глазками и приятным, несколько вкрадчивым голосом, генерал Черемисов произвел на меня впечатление живого, неглупого человека» [2469] Врангель П. Н. На трех войнах. С. 124. .

Роль комиссаров и комитетов в армии после провала похода Корнилова, который собирался их уничтожить, стала возрастать. Приказом, который Савинков успел издать в день отставки — «Основные положения о военных комиссарах и войсковых организациях» от 30 августа — им были «предоставлены прокурорские обязанности в отношении войсковых организаций в смысле наблюдения за закономерностью деятельности последних, надзор за печатью и устной агитацией и регламентирование права собрания в армии». Вместе с тем на комиссаров возложено было уже официальное наблюдение за командным составом армии, аттестация лиц «достойных выдвижения» и возбуждение вопроса об удалении начальников, «не соответствующих занимаемой ими должности». Революционный сыск, возведенный в систему, подчеркивал Деникин, парализовал «деятельность даже крайних оппортунистов».

Комитеты изменяли свой облик. Высшие комитеты — фронтовые, флотские — которые с весны не переизбирались, сохраняли еще прежние традиции оборончества и условной поддержки правительству, теряя постепенно авторитет в войсках, а большинство низших переходило в большевистский лагерь. Особенно критическое отношение к правительству заняли флотские организации. «Если главный общеармейский комитет завел междоусобие с оппортунистической Ставкой Керенского, то Центрофлот предъявлял уже ультиматумы Керенскому и Вердеревскому, угрожая «прервать с ними дальнейшие отношения» [2470] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 2. С. 119–120. .

В первых числах сентября по инициативе большевиков ряд кораблей Балтийского флота вынес протест против декрета Временного правительства, объявившего Россию республикой без слова «демократическая». В связи с этим 7 сентября Центробалт вынес решение «поднять в 8 часов утра 8 сентября на стеньгах всех судов и в береговых частях Балтийского флота красные флаги и не спускать таковые до окончательного учреждения Федеративной демократической республики» [2471] Измайлов Н. Ф. Балтийский военный флот в Октябрьской революции // Великая Октябрьская социалистическая революция. Сборник воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве. С. 208. . 18 сентября Керенский отдал приказ о роспуске Центрального комитета военного флота. Ответ звучал: «Приказ о роспуске Центрофлота как незаконный считать недействительным и требовать его немедленной отмены». В дело вмешался ВЦИК и предоставил Керенскому формальный повод, чтобы через три дня отменить свое решение [2472] Троцкий Л. Д. История русской революции. Т. 2. Ч. 1. С. 309. .

Центробалт 25 сентября созвал II съезд моряков Балтийского флота в Гельсингфорсе. «Все делегаты были исключительно революционно настроены, среди них было подавляющее число большевиков и им сочувствующих» [2473] Измайлов Н. Ф. Балтийский военный флот в Октябрьской революции. С. 208. . Председатель собрания — Дыбенко, секретарь — анархист Железняков. Главный докладчик — Антонов-Овсеенко:

— Может быть, скоро придется увидеть баррикады, но будем знать, что через них мы идем прямо к социальной революции [2474] Петраш В. В. Моряки Балтийского флота в борьбе за победу Октября. М. — Л., 1966. С. 224. .