Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Антонов-Овсеенко со съезда сообщает в ЦК: «Масса идет через нашу голову — на съезде балтийцев оборонцами не пахнет, но есть — небывалое у нас явление — 6 анархов. В «провинции» и того хуже — бурлят, невтерпеж. Надо спешить с организацией» [2475] Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями (март — октябрь 1917 г.). М., 1957. С. 294 .

Попытки прекратить деятельность самозваных организаций, возникших для защиты революции от Корнилова, тоже ни к чему не привели. Из комитетов и революционных самозваных организаций непрерывно в Петроград текли делегации, причем, по большей части, в Смольный. Там они слышали «иногда от немногочисленных представителей оборонческого блока упреки и просьбы потерпеть, но находили зато полное сочувствие в большевицкой фракции Совета, унося с собой в грязные и холодные окопы убеждение, что мирные переговоры не начнутся, пока вся власть не перейдет к большевистским Советам» [2476] Деникин А. И. Очерки русской смуты. Кн. 2. Т. 2. С. 123. . К октябрю количество большевиков на фронте превысило 50 тысяч человек [2477] История Коммунистической партии Советского Союза. Т. 3. Кн. 1. М., 1965. С. 240. . Духонину оставалось одно: «поддерживать умеренные, не большевицкие элементы в Советах и в связи с ними работать над поддержанием хотя бы остатков самого ничтожного порядка в Армии» [2478] Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. С. 235. .

Для восстановления порядка в армии возникло непреодолимое препятствие, на которое указывал и Краснов: «Не было офицеров. Офицеры — даже и лучшие, кадровые, ушли от солдат, как солдаты ушли от офицеров. Испытавши унижение ареста, они уже боялись своих солдат и не верили им… Злобно отворачивались серые глаза солдата от офицера, и на кроткую беседу слышался дикий выкрик: «Га — мало кровушки нашей попили…» [2479] Краснов П. Н. Атаман: Воспоминания. С. 337. Офицерские организации — а осенью 1917 года на фронте и в тылу было около 250 тысяч офицеров, из них в действующей армии 130 тысяч — были после корниловской истории запрещены Керенским. Офицеров поголовно унизили. «От всех офицеров была отобрана подписка о признании Временного правительства и непричастности их к корниловскому выступлению…Было очень тяжело подтвердить свое подчинение Временному правительству, которое все презирали» [2480] Граф Г. К. Революция и флот. С. 112. , — писал капитан 2-го ранга Граф.

Уничтожалась сама возможность найти поддержку правительству в офицерской среде в случае большевистского восстания: «Офицерство, исстрадавшееся и загнанное, находилось теперь всецело в руках озверевших солдатских масс. Если раньше организационная работа среди офицеров была трудна, то теперь, после неудачи корниловского выступления, она стала невозможной. Сознание своего полного бессилия во много крат усиливало озлобленность офицерства против Временного правительства, во главе которого стоял «победитель» Корнилова — Керенский… Разрыв между офицерским составом и солдатами становится уже окончательным. Солдаты видят в офицерах не только контрреволюционеров, но и основную помеху к прекращению войны».

Ударные части растворялись, «вместо того, чтобы возбуждать среди солдат других частей воодушевление и восхищение, они вызывают в них лишь чувство озлобления. Они почувствовали себя чем-то вроде «штрейкбрехеров». Теперь Духонин решил оседлать подъем «местных патриотизмов», активизировав формирование «национальных» частей — украинских, сибирских (!), польских, татарских и других — чехословацкого корпуса и сербской дивизии. В них действительно было немного больше порядка. Но, замечал Головин, «избранный генералом Духониным путь заключал в себе опасность привести к расчленению России» [2481] Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. С. 284, 231, 188, 234, 235. .

Из подчинения правительства выходило казачество. Обвинения Керенского против Каледина было решено расследовать по старинному казачьему праву — Войсковым Кругом, который только и мог судить выборного Атамана. Круг собрался 5 сентября, Каледин сложил перед ним свои полномочия и предстал как частное лицо. «Большой Войсковой Круг устроил Каледину овацию и постановил заслушать его речь стоя» [2482] Утро России. 1917. 12 сентября. № 220. . Каледин дал честное слово гражданина-Донца, что телеграммы-ультиматума с объявлением войны России он Временному правительству не посылал, о передвижениях казачьих частей не знал. Тут на Круге появился Скобелев, чтобы поддержать обвинения против Атамана. «Ни на один из вопросов, которые ему в упор ставил Каледин, Скобелев ответить не мог. Выяснялось, что все обвинения строились исключительно на сообщениях прессы».

— Как могло правительство, питаясь ложными слухами и сплетнями, отдать приказ о моем аресте, зная, что приказ может вызвать самосуд толпы надо мною? — поинтересовался Каледин.

Скобелев смог только выдавить несколько слов про прерогативы верховной власти.

— Теперь вы видите, каково правительство! — закончил атаман под бурю оваций Круга [2483] Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. С. 211. .

Войсковой Круг назвал обвинения в адрес Каледина «плодом расстроенного воображения трусов» [2484] Утро России. 1917. 12 сентября. № 220. . Решение Круга от 10 сентября гласило: «Донскому Войску, а вместе с ним всему казачеству нанесено тяжелое оскорбление… Признавая устранение народного избранника грубым нарушением начал народоправства, Войсковой Круг требует удовлетворения: немедленного восстановление Атамана во всех правах, срочного опровержения всех сообщений о мятеже на Дону и немедленного расследования, при участии представителей Войска Донского, виновников ложных сообщений и поспешных мероприятий, на них основанных». Каледин вновь вступил в обязанности Атамана.

Ответом стала сколь покаянная, столь и самонадеянная телеграмма Верховского: «От имени Временного правительства счастлив засвидетельствовать, что недоразумения первых дней рассеяны… Клеветнические наветы на казачество должны умолкнуть, виновность отдельных лиц может быть установлена судебным разбирательством. Генерал Каледин во исполнение своего гражданского долга должен безотлагательно явиться в Могилев к председателю Следственной комиссии для дачи показаний». Следует ли говорить, что Круг постановил, чтобы Каледин ни в коем случае не ехал в Могилев: «1) Временное правительство не имеет власти гарантировать безопасность Каледину от самосудов разнузданной черни, направленной Керенским против Корнилова и Каледина. 2)«С Дона выдачи нет» [2485] Головин Н. Н. Российская контрреволюция в 1917–1918 гг. Т. 1. С. 212, 210. . Если следствию что-то надо узнать, пусть комиссия приезжает в Новочеркасск.