Михаил Гаспаров - Собрание сочинений в шести томах. Т. 1: Греция

Все ссылки на Федра даны по изданию Л. Мюллера (Lpz., 1877), на Бабрия – по изданию О. Крузиуса (Lpz., 1897), на Эзопа – по изданию А. Хаусрата (I–II, Lpz., 1956–1957).

Подробный и очень ценный обзор традиционного идейного репертуара басни содержится в работе: Wienert W. Die Typen der Griechischen Fabel. Helsingfors, 1925 (Folklore Fellows Communications. № 56); но разработанная им классификация «смысловых типов» слишком дробна (57 типов с подтипами!) и не всегда удачно выдержана. Мы постарались, напротив, подчеркнуть ту связность и единство, которыми хотя бы в малой мере обладает басенная идеология. Ссылки сделаны только на Федра и Бабрия: эзоповский материал, использованный Винертом, вполне однороден. Такая же систематизация басенных моралей по Эзопу, Бабрию, Федру, Авиану и «Ромулу» дана в интересной работе: La Penna A. La morale della favola esopiana come morale delle classi subalterne nell’ antichità // Società. 1961. 17. P. 451–537, и результаты автора во всем основном совпадают с нашими. Основная трудность таких систематизаций – в том, чтобы найти диалектическое единство множества противоречащих друг другу моралей (примеры см.: La Penna. Op. cit. P. 461–462; подробнее: Штаерман . Мораль и религия… С. 92–95).

Об исторической важности этой морали подробно говорит Штаерман (Кризис… С. 126).

Ср.: Thiele G. Phaedrus-Studien // Hermes. 41 (1906). S. 572–575 – сопоставление А, 6 с «заповедями Аполлона» в глоссариях ( Goetz G. et. al. Corpus glossariorum Latinorum. Lipsiae; Berolini, 1888–1923. Vol. III. P. 386). Связь этой басни с темой «тщеты человеческих страстей» у римских сатириков подробно рассмотрена у: Terzaghi N. Per la storia della satira. 2 еd. Messina, 1944. P. 116–140.

Несколько иначе освещает разницу между положениями философии и басни А. Ла Пенна (Op. cit. P. 516–517). Удобная для сопоставления сводка положений народной философии дана в книге: Oltramare A. Les origines de la diatribe romaine. Gen., 1926; специально о Федре см. с. 226–232. О демократическом кинизме ср.: Штаерман. Кризис… С. 124–125; Она же . Мораль и религия… С. 79–81. Наиболее подробный разбор философских мотивов в баснях Федра см.: Thiele . Op. cit.; хотя его предположение о «киническом Эзопе» как источнике Федра весьма сомнительно. Связь взглядов Федра с кинизмом усиленно подчеркивает И. М. Нахов (История римской литературы / Под общ. ред. Н. Ф. Дератани. М., 1954).

Характерно, что басня V, 3 явно представляет собой переосмысление: логика сюжета скорее требовала бы осуждения мести («мстящий вредит самому себе»), но Федр прибавляет к сюжету еще один член и превращает басню в апологию мести. См.: Потебня А. А. Из лекций по теории словесности: басня, пословица, поговорка. 3‐е изд. Харьков, 1930. С. 45–46.

О соотношении fatum и fortuna в эзоповских баснях см.: La Penna. Op. cit. P. 510–511.

А. Ла Пенна считает антирелигиозный (светский) дух характерной чертой древнейшей эзоповской басни, но приводимые им примеры почерпнуты по большей части именно из Бабрия, так что это утверждение требует пересмотра.

Следует помнить, впрочем, что в сборниках, использованных Федром, сюжеты и особенно морали могли отличаться от тех форм, в которых они дошли до нас. Обзор переосмысленных и видоизмененных Федром эзоповских сюжетов дает Вандель ( Vandaele H. Qua mente Phaeder fabellas scripserit. Thesis. Parisii, 1897. P. 29–39).

Нахов (Указ. соч. С. 401), подчеркивая революционный элемент идеологии Федра, рассматривает только басню А, 16 и даже не упоминает о примиренческой морали басни А, 18. Это связано с общей трактовкой, которую получает мировоззрение Федра у И. М. Нахова (с. 403): «Мировоззрение его, связанное с трудовым народом, оформлялось под влиянием революционной борьбы свободной бедноты и рабов против произвола императорской верхушки и крупных рабовладельцев…». Работа И. М. Нахова – первый опыт идейного анализа античной басни: автор едва ли не впервые увидел в Федре не скучного школьного автора, каким его представляет большинство буржуазных исследователей, а замечательного выразителя народной оппозиции принципату. Однако при столь решительном отходе от традиционных концепций неизбежны были некоторые противоположные крайности; такой крайностью и явилось преувеличение федровской революционности. Наша трактовка вопроса представляется нам более объективной и более оправданной материалом. Рабское происхождение Федра не есть еще патент на народность (такими же императорскими вольноотпущенниками, как Федр, были Нарцисс и Паллант), а народность не есть еще синоним революционности. А. Ла Пенна прав, когда напоминает, что в мировоззрении угнетенных классов (особенно в докапиталистических формациях) революционные элементы своеобразно сочетаются с консервативными и что именно консервативные элементы в первую очередь находят свое выражение в басне («Эзоповская басня выражает дух античного пролетариата не полностью и не во все моменты истории…» и т. д. – La Penna . Op. cit. P. 529–532, 535–537).

Ср.: Thiele . Op. cit. S. 581–583; по своему обычаю, Тиле тотчас делает вывод о существовании особой «афинской редакции» книги об Эзопе, которой якобы пользовался Федр.

Раскованными представляются категорические утверждения И. М. Нахова: «Политическая сатира – ведущая тема басен Федра…», «Взятые места басни Федра представляют собой очень смелый сатирический памфлет против тиранического режима Юлиев – Клавдиев» (Указ. соч. С. 397); «Мы имеем дело с обличительной сатирой в форме простейшей аллегории» (с. 403). Ср. такое же преувеличение сатирического элемента в баснях Федра у: Festa N. Su la favola di Fedro // Atti dell’ Accademia Nazionale dei Lincei. Ser. V. Rendiconti della Classe di Scienze Morali, Storiche e Filologiche. 1924. Vol. 34. P. 33–54; и Bardon H. Les empereurs et les letters latines. P., 1940. P. 162–163. От социального протеста до политической сатиры еще очень далеко. Политическая сатира – лишь самая последовательная и развитая форма социального протеста, и Федр до этой формы обычно не доходил. Любая басня, обличающая угнетение слабых сильными, будет выражением социального протеста (и будет актуальна в любой период истории классового общества); но лишь такая басня, которая обличает исторически конкретные формы этого угнетения, будет политической сатирой. В этом, например, глубочайшая разница между басней Крылова и басней Демьяна Бедного. Не лишено тонкости замечание Де Лоренци, который не отождествляет, а противопоставляет социальную и политическую тему в творчестве Федра ( De Lorenzi A. Fedro. Fir., 1955. P. 160). Ср.: Штаерман . Кризис… С. 127.

Резерфорд (Babrius / Ed. by W. G. Rutherford. L., 1883) считал эту басню – по ее непристойности – целиком подложной; Крузиус считает подложной только мораль. И для того, и для другого нет достаточных оснований. На значение этой и других упомянутых басен для реконструкции бабриевской идеологии указывает Штаерман (Мораль и религия… С. 11).