Виктория Смолкин - Свято место пусто не бывает: история советского атеизма

Какое же место в таком случае отводится церкви в жизни современного советского общества? Этот вопрос стал темой финального круглого стола, проведенного обществом «Знание» 15–16 декабря 1985 г. Главной проблемой обсуждения было то, как удержать в определенных рамках растущее влияние Русской православной церкви в советском обществе и прояснить, какую роль она может играть в «активизации человеческого фактора» и мобилизации верующих. Один из участников круглого стола в своем докладе об «обыденном сознании современных православных верующих» сообщил, что, согласно социологическим исследованиям, православные верующие в целом не обладают стойкими религиозными убеждениями и несведущи в богословских догматах. Это означало, что их православие в первую очередь носит характер специфической культуры; современные верующие, как он утверждал, считают православие основой традиций и фундаментом сообщества и выражают свою конфессиональную принадлежность преимущественно путем соблюдения обрядов, особенно ритуалов перехода. А это, в свою очередь, означало, что православные верующие «сравнительно редко занимаются распространением религиозного вероучения и их религиозное воздействие на других обычно ограничивается семьей» 908.

С другой стороны, церковь создавала дополнительные причины для беспокойства. Как сообщил бывший священник, а ныне активист атеистической пропаганды Чертков, церковь стала в большей степени интересоваться проблемами общественной жизни, которые выходят за рамки религиозных вопросов, и все более открыто участвует в советской политической жизни. Более того, она подчеркивает собственный патриотизм и необходимость воспитывать патриотизм у духовенства и православных прихожан 909. Недавно возникшее стремление церкви участвовать в общественных делах, тем более под флагом патриотизма, ставит советское государство в сложное положение – особенно если учитывать внимание к этим вопросам за рубежом. В своем сообщении Григорий Жаринов, долгое время являвшийся уполномоченным СДР в Ленинграде, обозначил выгоды и потери от участия церкви в жизни советского общества:

Выступления духовенства с призывами к честному труду, против пьянства, стяжательства, с осуждением всяких аморальных поступков – это исходит из христианской концепции, из самого вероучения, тут мы ничего не можем и говорить, а с другой стороны, почему бы не запрещать это? Другое дело, что мы не подталкиваем их, не заставляем это делать, а если они выступают на эти темы, то мы будем смотреть на это дело одобрительно. Но сами мы этого поощрять не должны. Ну, в отношении включения церкви в сферу общественно-политической жизни страны – правомерно ли это? В условиях отделения церкви от государства, когда религия является частным делом каждого гражданина. Отделение церкви от государства предусматривает взаимное невмешательство в дела друг друга. Поэтому, если мы говорим о том, что церковь ведет сейчас активную борьбу за мир, за разоружение, за предотвращение ядерной войны, то это дело не только и не столько государства, сколько всей общественности, всего человечества, как у нас в Советском Союзе, так и за рубежом. Поэтому было бы абсурдным, если бы мы исключили церковь с ее влиянием на еще значительные слои наших граждан, с ее потенциальными возможностями влиять на значительные силы приверженцев религии за рубежом, на их отношение к вопросам войны и мира. В условиях обострения идеологической борьбы с силами империализма ни в коей мере нельзя пренебрегать возможностями религиозных деятелей в деле разоблачения распространяемых нашими противниками инсинуаций о правах человека, о якобы имеющих место преследованиях верующих, служителей культа в нашей стране. Религиозные деятели в этом отношении ведут большую работу, нам об этом известно, и делают ее довольно умело. <���…> Мы считаем, что это положение связано с тем, что духовенство сейчас приобрело уверенность в себе, уверовало в свою полезность, что мы с ними так носимся и нянчимся, поощряем его деятельность, поэтому они и ведут себя даже немного нагловато. Я думаю, что со своей стороны примем тут меры воспитательного характера и постараемся поставить все на свои места, но видимо, первые варианты законодательства о религиозных культах, где-то там имеется такая возможность что-то пересмотреть, об участии духовенства в составе членов-учредителей и исполнительных органах, такая информация просочилась и сейчас они носятся вот с этой идеей 910.

В то же время Жаринов отмечал, что выгоды церковной деятельности на международной арене нивелируются тем, что это «поднимает престиж церкви и духовенства, религии в целом в глазах верующих и неверующих, позволяет ей укрепить свои позиции, создать иллюзии безвредности церкви и религии, чуть ли не ее полезности, привлекает внимание и интерес к церкви и религии» 911.

Со своей стороны, РПЦ расценивала избрание молодого, энергичного, нацеленного на реформы Горбачева на пост Генерального секретаря как возможность начать играть более активную и заметную роль в жизни советского общества. 17 декабря 1985 г. – на следующий день после круглого стола общества «Знание» о роли церкви в советском обществе – митрополит Алексий (Ридигер) направил Горбачеву письмо, где изложил свое видение этой проблемы. Сотрудничество между церковью и государством, писал Алексий, не должно ограничиваться только делами на международной арене:

Закон об отделении церкви от государства – основополагающий принцип, на котором строятся наши отношения, – отнюдь не означает, что церковь находится вне государства, а верующие граждане – вне советского общества. Напротив, тысячами видимых и невидимых нитей церковь связана с государством… Одним словом, отделение церкви от государства не исключает сотрудничества между ними и даже, более того, только при отделении и возможно подлинное сотрудничество 912.

Алексий заверял советского лидера, что интересы церкви неотделимы от интересов советского народа и что поэтому церковь может и должна играть более заметную роль в советской общественной жизни. Он считал, что одним из «основных направлений сотрудничества» может стать участие церкви в «патриотическом и гражданском воспитании, в дальнейшем укреплении единства нашего общества, что столь необходимо в нынешней сложной международной обстановке». Он отмечал, что де-факто церковь уже занимается этой деятельностью. Но Алексий предлагал, чтобы она стала «более активно и решительно бороться с различными пороками и „болезнями в обществе“, не только с пьянством, но и с моральной распущенностью, черствостью, эгоизмом, добиваясь укрепления советской семьи как важнейшей ячейки общества, выступать за духовное и нравственное здоровье людей» 913.