Виктория Смолкин - Свято место пусто не бывает: история советского атеизма

Вслед за избранием Горбачева на пост Генерального секретаря ЦК КПСС в марте 1985 г. общество «Знание» провело серию закрытых круглых столов, где обсуждались три темы: социалистическая обрядность, атеизм и место религии – и русского православия в частности – в жизни советского общества. Первый из этих круглых столов, «Развитие и совершенствование советской обрядности в развитом социалистическом обществе» (4–5 апреля 1985 г.), подводил итоги развития социалистических обрядов с момента их появления. Участники сошлись в том, что обрядность можно считать центральным звеном духовной культуры социализма, поскольку в ней отражаются «основные черты социалистического образа жизни, традиции, обычаи советского народа, созидающего новую коммунистическую цивилизацию». В своей идеальной форме социалистическая обрядность, как предполагалось, должна была выступать «как средство регуляции процессов общественной жизни, выработки и совершенствования способов организации производства, труда, различных видов и способов общения и коллективного творчества» – иными словами, «охватывать все сферы духовной жизни нашего народа». Предполагалось также, что социалистические обряды будут способствовать формированию атеистических убеждений, «умело сочетая национальные формы с интернациональным содержанием», и служить «более эффективным средством социализации новых поколений социалистического общества… передачи им разностороннего социального опыта нравственных, эстетических сторон жизни нашего народа». Однако, как заметил один из участников круглого стола, даже через двадцать лет степень влияния социалистических обрядов остается неясной, поскольку одни видят в них новую моду, а другие ожидают, что обрядность решит «все воспитательные проблемы, даже те, которые к ней не относятся» 903.

Кроме того, было трудно измерить эффект от внедрения социалистической обрядности. В то время как социалистическая обрядность, без сомнения, стала мощным государственным проектом – в Украине, например, в этой сфере было занято более двух тысяч работников, – специалисты по научному атеизму признавали: ни для кого «не секрет», что после гражданских церемоний, связанных с рождением, свадьбой и похоронами, люди обычно исполняют религиозные обряды. «Что ищут люди в религиозной обрядности?.. – задавался вопросом один из экспертов. – Это все вещи, которые надо взвесить, измерить и постараться понять» 904. Если важнейшим назначением советских обрядов было «способствовать вытеснению религиозной обрядности», то результат – синкретизм и «параллелизм», смешение гражданской и религиозной обрядности в быту советских людей – безусловно, порождал сомнения в успешности данного проекта. Советские ритуалы теоретически должны были способствовать «формированию нужных нам социальных и духовных качеств личности» и «утверждать ценности социалистического образа жизни», но вместо этого, как могли убедиться специалисты, результаты свидетельствовали об «индифферентности по отношению к атеизму и религии» 905.

Когда несколько месяцев спустя был организован круглый стол на тему «Актуальные вопросы атеистического воспитания в условиях современной идеологической борьбы» (30–31 октября 1985 г.), в выступлениях собравшихся открыто звучали пессимистические настроения в отношении перспектив атеистического воспитания. Филимонов, один из заместителей директора Института научного атеизма, признавал, что вера в секуляризацию была неоправданной:

Вообще одна из реальностей современной жизни состоит в том, что вопреки слишком оптимистическим оценкам, процесс преобразования общественного сознания, который связан с освобождением его от церковного и религиозного влияния, не развивается слишком быстро. К сожалению, вот эта истина стала как-то утверждаться в сознании как у нас, так и в других странах, в сознании ученых не так-то четко, да и не так уж давно… господство научно-материалистического мировоззрения в нашем обществе и успехи атеистического воспитания не дают оснований для самоуспокоенности. Все-таки религия, религиозные организации обладают немалыми возможностями для сохранения своих позиций, иногда даже для временного оживления, активизации.

Филимонов поделился своими наблюдениями, что если в сельской местности влияние православия продолжает снижаться, как и удельный вес самого сельского населения, то городское население растет, и благодаря этому за несколько предшествующих лет церковные доходы выросли более чем на 300%. Более того, статистика религиозной обрядности «не может дать вразумительного ответа о том, что же происходит на самом деле», и реальный уровень соблюдения религиозных обрядов в несколько раз выше того, который отражен в официальных данных. Так, в официальных статистических сводках не отражен тот факт, что за предшествующие четыре года существенно возросло число крещений детей школьного возраста, а также взрослых. «Чем объяснить это? – задавался вопросом Филимонов. – Ведь речь идет не о крещении младенцев, а школьников, которых раньше-то можно было отнести в церковь для совершения этого обряда?» 906

Как отметил Филимонов, международная обстановка вокруг приближающегося тысячелетия крещения Руси создает исключительно благоприятные условия для того, чтобы Русская православная церковь стала более активной в советском обществе и более заметной в общественной жизни. Поэтому атеистическая работа в Советском Союзе, наряду с задачами преодоления религии и формирования атеистических убеждений, должна была теперь включать в себя третий компонент: пропагандисты атеизма должны были сосредоточить усилия на противостоянии «попыткам использовать религию в политических целях как оружие в идеологической борьбе». Решить эту проблему было поручено Киевскому филиалу Института научного атеизма, и его директор, Александр Онищенко, сообщил о мерах, которые применялись в Украине для организации «атеистической контрпропаганды» и противодействия иностранным попыткам политизировать приближающийся юбилей. Задача атеистической работы, доказывал Онищенко, состоит в том, чтобы помешать западной «клерикальной пропаганде» успешно проникать в СССР и «нагнетать антисоветскую истерию». Онищенко подчеркивал, что РПЦ стоит на позициях патриотизма, но не исключал того, что она воспользуется возможностью обратиться к всемирной аудитории по случаю тысячелетнего юбилея для продвижения собственной программы. Тем не менее, отмечал он, абсолютное большинство духовенства и верующих никоим образом и ни в какой форме не разделяют антисоветских позиций зарубежных клерикальных центров, не преследуют антиобщественных целей и отвергают «антисоветчину» буржуазно-клерикальной пропаганды. Поэтому необходимо сочетать «разоблачительную контрпропаганду», противодействующую иностранной подрывной деятельности, с позитивной пропагандой, которая должна показать атеизм «в подлинном объеме» и во всем богатстве его содержания и форм. Советский атеизм, заключал Онищенко, представляет собой выражение, отражение и воплощение глубоких духовных ценностей, основанных на научном мировоззрении, и у него больше прав на духовность, чем у религии 907.