Джеймс Хоус - Наикратчайшая история Англии

Древнее противостояние, однако, теперь рядилось в модную одежду идеологий XX в. Лейбористы, новое воплощение альянса против Южной Англии, утверждали, что все члены их партии – миролюбивые общественники-интернационалисты. Такая самоидентификация остается важной для многих шотландцев, валлийцев и жителей Северной Англии.

«Главное для людей – великодушие, преданность, а не свои интересы и корыстные импульсы… таковы цели нашего рабочего движения, дающие нам надежду и вдохновение».

Тем временем новая версия партии Юга утверждала, что представляет глубинную Англию. Ее образы были по-прежнему рассчитаны на тех, кто предпочитает пальто фирмы Barbour , виды холмов Котсуолдс и тому подобное.

«Сохранение индивидуальности англичанина жизненно необходимо для сохранения нашей нации… Для меня Англия – это сельская местность, а сельская местность – это Англия… Англия звучит как постукивание молота по наковальне в сельской кузне, крики коростеля росистым утром, скрежет серпа, которым водят по точильному камню…»

Как бы то ни было, государством управляла Южная Англия, так что именно экономика Юга страны оставалась в приоритете. Во время войны произошел отказ от золотого стандарта (идеи о том, что каждая валюта имеет эквивалент – фиксированное количество реальных слитков золота), что позволило Банку Англии печатать столько фунтов стерлингов, сколько мог бы вынести народ. Однако народ предпочитал верить Америке, где доллар до сих пор был привязан к золоту. Сити не собирался проигрывать борьбу, так что в 1925 г. был вновь введен золотой стандарт, а курс фунта к доллару зафиксирован на уровне 1914 г. (тогда за фунт давали почти пять долларов), как будто в реальности ничего не изменилось. Более реалистичным курсом было бы около трех с половиной долларов за фунт. Откат Сити в прошлое стал страшным ударом для промышленной Британии.

«Возвращение к золотому стандарту в то время подняло экспортные цены до немыслимого уровня. Наступил крах инвестиций и диверсификации, а торговые связи, позволявшие координировать северное производство, вконец ослабели».

На Севере резко увеличилась безработица. Теперь экономика Южной Англии и экономика Северной Англии оказались в прямой конфронтации: что было хорошо для одной, было плохо для другой.

В ходе Всеобщей стачки 1926 г. миллионы членов профсоюза поддержали шахтеров, тщетно пытавшихся сохранить свои заработки. На Юге забастовка быстро сошла на нет, но в шахтерских регионах она тянулась несколько тяжелых месяцев, прежде чем наконец была подавлена.

До Первой мировой войны английская индустрия была завязана на угольных шахтах как на источнике энергии. Затем наступила полная электрификация (в 1925 г. была учреждена Центральная энергетическая компания), появились телефонные линии, так что заводы и фабрики стало можно строить где угодно. Руководители предпочитали открывать новые производства – или, по крайней мере, новые штаб-квартиры – подальше от мрачных индустриальных северных районов и поближе к Сити – общественному, финансовому и международному центру страны.

Слева: Гувер-билдинг, Перивейл, Лондон, 1932 г. Архитекторы – фирма Wallis, Gilbert and Partners, открыто в мае 1933 г. (© Ethan Doyle White / 2018 Creative Commons). Справа: Unilever House, Блэкфрайарс, Лондон. Архитекторы – Джеймс Ломакс Симпсон, Джон Джеймс Бернет, Томас С. Тэйт, открыто в 1933 г. Компания Lever Bros. была одним из крупнейших промышленных концернов в Мерсисайде, однако в 1929 г. ее штаб-квартира переехала в Лондон (© Arild Vagen / 2014 Creative Commons)

Великая депрессия (1929–1935), в ходе которой американский фондовый рынок обрушился и ликвидировал для всего мира доступ к основному источнику заемного капитала, окончательно прикончила Север.

«Мало что поможет преодолеть предубеждение промышленников против обедневших, чуждых им по духу депрессивных регионов… Даже самого предприимчивого бизнесмена они отталкивают».

В 1928 г. в Лондоне состоялась премьера «Певца джаза», и кино заговорило. Это произвело невероятное впечатление на весь мир, но в Англии эффект был особенным: здесь речь актеров не дублировалась. Америка обращалась к обычным англичанам прямо, без посредников, на их собственном языке – и это не было «нормативное произношение». Более того, эти американские голоса рассказывали чисто английские истории. Похоже, что древние английские культурные различия пересекли и Атлантику.

В таких фильмах, как «Робин Гуд», «Мистер Смит едет в Вашингтон», «Касабланка», «Рэмбо» и «Звездный путь», плохие парни американской массовой культуры, будь то коррупционеры у власти, нацисты, злые гении или инопланетяне, всегда говорят на полуфранцузском языке английской элиты. Хорошие же парни говорят на таком языке, понять который были бы шансы даже у дружины Гарольда.

После девятисот лет ощущения себя людьми второго сорта обычные англичане наконец-то вновь обрели мир, где герои говорили на их языке. Неудивительно, что, к ужасу элиты, как правой, так и левой, они сразу приняли американскую культуру.

Тем временем в реальной Англии стали открыто говорить о противостоянии Севера и Юга. В 1933 г. популярный автор Джон Бойнтон Пристли совершил свое «Путешествие по Англии». Он обнаружил старую добрую Англию со всем ее обаянием – «соборы, колледжи, Котсуолдс», – но осознал, что она предназначена для туристов. Если же говорить о реальной жизни, то он разделил Англию за пределами Лондона на два региона: старый Север и Мидлендс, насилу держащиеся за жизнь, и новый индустриальный регион к северо-западу от Лондона, чрезвычайно современный.

О Севере и Мидлендс

«Англия XIX века, промышленная Англия угля, железа, стали, шерсти,железных дорог… покрытые сажей мрачные маленькие городки и еще более запачканные сажей и угрюмые крупные города, напоминающие крепости. Эта Англия составляет большую часть Севера и Мидлендс… никакая новая жизнь там не появляется, там не возникает ничего нового».

О новом регионе к северо-западу от Лондона

«Своим рождением, думаю, он на самом деле обязан Америке. Это Англия магистральных и объездных дорог, заправочных станций и заводов, которые выглядят как выставочные центры, гигантских кинотеатров, дансинг-холлов и кафе, бунгало с крошечными гаражами… Здесь все так близко к бесклассовому обществу, как только это возможно в нашей стране. К сожалению, все это имеет вид слегка дешевый».