Александр Гапоненко - Битва при Молодях. Неизвестные страницы русской истории

На следующий день пара сделала вид, что ничего не случилось, но дотошные слуги заметили, что между князем и ключницей установились какие-то особые отношения, которые проявлялись в нежных взглядах, желании прикоснуться друг к другу, остаться хоть ненадолго наедине. В наместнических же палатах оставаться наедине никак не выходило.

Собираясь в гости к Евфросинии, воевода не вспоминал уже про обет безбрачия, данный опричному ордену. Зато его беспокоила необходимость исповедоваться священнику в церкви в грехе блуда. Духовник, наверняка, заставит его идти под венец с Евфросинией. Сам Хворостинин был не прочь женитьбы, но что скажут его младшие братья – Андрей, Петр и Федор? Наверняка, будут недовольны тем, что он женился на простолюдинке.

– Долго избегать исповеди нельзя, но постоянно мешают какие-то внешние обстоятельства, – подумал князь. – Вот сегодня буду поститься, а завтра пойду в храм на исповедь.

Хворостинин вернулся к себе в палату после осмотра привезенного Йосифом снаряжения, и долго обсуждал с Потемкиным и еще несколькими «лучшими» людьми то, как по сошествию снега организовать чистку рва и починку деревянных стен города, откуда взять на это деньги.

По завершению совещания воевода собрался пойти пешком к ключнице. Степан хотел пойти вместе с ним, поскольку уже темнело, но князь велел ему остаться, согласившись только взять с собой, для безопасности, подаренные царем немецкие пистолеты. Слуга специально зарядил их и проверил работу спусковых механизмов.

Когда Дмитрий Иванович пришел к Поляковым, вся их семья была в сборе. Арина пристраивала котел с водой на небольшом железном тагане прямо среди горящих в камине полений. Евфросиния с Авдотьей сидели рядом на войлочном ковре и кормили сидевших в клетках голубей.

Авдотья обрадовалось Дмитрию Ивановичу, которого она, по-взрослому, звала наместником, позвала садиться рядом и стала рассказывать, как правильно кормить голубей, почему им надо давать пшено, но не надо давать ржаное зерно и прочие премудрости, которым ее недавно научил Петр.

Хворостинин присел на ковер и стал кормить птиц вместе с Авдотьей. Девочка, лишенная отцовской заботы, примостилась у него под рукой и прижалась к телу, совсем как ее мать, которую он вез после бегства Паисия на аргамаке из этого дома в свои палаты.

– А как люди будут узнавать вести, которые им принесут наши голуби? – спросила девочка князя.

– Одни люди будут писать записки, привязывать их к лапке голубя, а другие люди, получив эти записки, прочтут их. Ты умеешь читать Авдотья? – спросил Хворостинин.

Услышав в ответ, что та грамоты не знает, он стал учить ее буквам и тому, как они складываются в слоги и слова, как из слов образуются предложения. Одновременно он писал гусиным пером буквы на обороте какой-то бумаги на польском языке, оставленной в книжном шкафу предыдущим хозяином.

– Вот буква – «Боги», вот – «Ом», вот – «Глаголи», а вот «Ярь» – разъяснял девочке Хворостинин. – А если сложить эти буквы вместе и прочитать, то будет «Богъ».

Авдотья громко повторяла то, что произносил князь. Мать тихонечко повторяла за ней вслед, поскольку тоже не ведала грамоты.

Хворостинин рассказал про все буквы алфавита и показал, как их писать. Авдотья тщательно выписывала пером на бумаге сложные буквы кириллицы вслед за ним. Букв в алфавите было целых сорок шесть.

Научить девочку писать было много сложнее, чем научить читать. Дмитрий Иванович никак не мог объяснить, почему слово «Ангел» пишется редуцированно, как «Агл», без «Н» и «Е», которые явственно звучали в устной речи.

Учительским трудом князь раньше никогда не занимался, да и первую азбуку Иван Федоров во Львове еще до конца не отпечатал. К тому же, от неудобного сидения на ковре, у него затекли ноги и заболела спина.

Хворостинин поднялся с ковра на ноги, чтобы размяться и тут Евфросиния неожиданно спросила его:

– Дмитрий Иванович, а как правильно написать фразу «Господи, храни нас и любовь нашу»?

– Господъ хранити ны те любы ны, – ответил не задумываюсь князь, присел опять на ковер и написал на еще свободном пространстве листа эту фразу.

Евфросиния негромко повторила: «Господъ хранити ны те любы ны».

Арина, закончившая хлопотать у огня, позвала всех к столу, на котором уже возвышалась на большой глиняной тарелке, доставшейся в наследство от Паисия, куча пышных оладий, стояла миска со сметаной, кружки и кувшин с отваром из трав.

Хворостинин почувствовал себя как дома в далеком детстве и, не стесняясь, съел два десятка оладий, макая их в сметану и запивая горячим травяным отваром. Про обязательство самому себе сегодня поститься он напрочь забыл.

Время за разговорами пролетело незаметно, колокол на башне известил, что уже полночь, и князь засобирался к себе в хоромы. Евфросиния обняла его за плечи на прощание и прижалась щекой к его щеке, Авдотья обняла князя за пояс и прижалась щекой к его животу, поскольку достать выше не могла.

Князь надел тулуп поверх своей рясы, опоясался, нацепил лежавшую все это время на скамье саблю, заснул за пояс подаренные царем пистолеты и пошел к двери.

– Что-то тревожно у меня на душе, Дмитрий Иванович, – сказала ему вслед его возлюбленная. – Может быть, у нас заночуешь, а то в городе лихие люди шалят?

– Уж если меня татары, немцы и поляки не одолели во время военных битв, то и лихие люди вреда не принесут, – отшутился Хворостинин и вышел.

С размягченным сердцем от проведенного в семейной теплоте вечера князь медленно шел по темной улице по направлению к своим палатам. Пройдя два десятка шагов, он увидел, что впереди, в узком проеме между домами, появилось три неясных силуэта. Вышла луна и в ее свете князь увидел, что это грозного вида мужики с сучковатыми дубинами в руках. Сзади послышался скрип снега под ногами. Хворостинин оглянулся и увидел еще двоих: пожилого мужика с топором и молодого парня со взведенным самострелом в руках наизготовку.

«Михаил Черный предупреждал, что изменники бояре могут подослать наемных убийц в отместку за то, что у них конфисковали вотчины, – вспомнилось воеводе. – Не послушался, не взял с собой охрану. Впрочем, куда бы я дел охрану? Посадил рядом с собой голубей кормить у Поляковых?»

Дальше все произошло практически автоматически. Хворостинин выхватил пистолеты, взвел курки и выпалил сначала из одного, потом из другого. Душегубов, которые стояли перед ним он застрелил, но, когда поворачивался назад и делал выстрел по хозяину самострела, тот успел выпустить из него стрелу.

Из-за того, что князь повернулся во время выстрела вполоборота, стрела попала ему не в сердце, а в левое плечо. Рука Дмитрия Ивановича дрогнула, и пуля, выпущенная из пистолета, пролетела мимо. Хворостинин выхватил из ножен саблю здоровой правой рукой и смело пошел на старого мужика с топором. Тот замахнулся своим грозным орудием и попытался нанести им удар сверху, но князь умело увернулся и проткнул нападавшего насквозь саблей. Старый мужик, уже падая на землю, крикнул молодому парню: