Бэлла Шапиро - Русский всадник в парадигме власти

В 1819 г. для подготовки наставников в кавалерийские школы при Штабе Отдельного гвардейского корпуса в Петербурге была учреждена Гвардейская Берейторская школа. Ежегодный набор составлял 30 унтер-офицеров из кавалерийских и конно-артиллерийских полков с допуском вольноопределяющихся (по другим сведениям — 70 унтер-офицеров и 30 кантонистов). Школа имела сотню собственных лошадей и отличный манеж. Она стабильно выпускала — впервые в истории — в кавалерийские полки берейторов отечественной подготовки. Кроме этого, она давала правильно выезженных офицерских строевых лошадей, что было необычным для России, где знали только любительскую выездку [1430].

С 1819 г. действовала кавалерийская школа для юнкеров и нижних чинов при 2‐й драгунской дивизии. Кроме строевых и специально-кавалерийских дисциплин здесь преподавались и военные науки. Школа была открыта по инициативе командующего дивизией генерал-майора от кавалерии Ф. В. Ридигера; она давала хорошо подготовленных офицеров и отличных ездоков. Ее деятельность, как и деятельность других эскадронных школ, была недолгой; она прекратилась в 1823 г. с новым назначением командующего [1431]. В последнее десятилетие царствования Александра I войсковые школы были, пожалуй, единственным элементом, заимствованным из опыта предыдущих лет.

В 1820 г. открылась Школа для офицеров при главной квартире 1‐й армии; кавалерийская подготовка здесь была обязательна и преподавалась в течение всего курса [1432]. Тогда же было открыто Артиллерийское училище, где кавалерийскому искусству обучалась конная артиллерия [1433]. В 1823 г. была открыта Школа гвардейских подпрапорщиков, о которой сказано выше.

Таким образом, к концу царствования Александра I в создании национальной кавалерии были достигнуты значительные успехи. Менее чем за четверть века (по сути, за несколько лет, последовавших после Заграничных походов) было положено начало русской кавалерийской школе, известной своими достижениями. «Школа» была успешно перенесена в армию.

Однако только начавшая свое оформление система закономерно имела и слабые места. Ими были:

1) некомплект преподавателей — узких специалистов, учебных программ и пособий, лошадей и манежей;

2) недостаточная проработка модели «центр — периферия», что особенно касалось подготовки лошади;

3) слабое знакомство с методиками обучения, уже успешно применявшимися в Европе (например, специальная гимнастика).

Для стабильного развития не было условий во всех смыслах. Достигнутые позиции были неустойчивыми.

Устранение недостатков и дальнейшее развитие русской кавалерийской школы было продолжено в царствование Николая I [1434]. С первых же дней своего воцарения он обратился к реформированию системы образования, сперва гражданского, а затем и военного. Требовалось «сличить и уравнить все уставы учебных заведений Империи, а также рассмотреть и подробно определить… все курсы учений» [1435]. Так был выявлен главнейший на тот момент недостаток российского военного образования — отсутствие в нем единообразия, поскольку «постановка курсов зависела лишь от начальников заведений, а еще более от самих преподавателей. Нигде не было полной гармонии между разными отделами военных наук» [1436].

Реорганизация кавалерийских школ началась с 1826 г., когда были упразднены московское училище колонновожатых и Дворянский кавалерийский эскадрон. По замыслу Николая I, в том же году на материальные средства Дворянского кавалерийского эскадрона учреждался новый эскадрон юнкеров гвардейской кавалерии при Школе подпрапорщиков. Она получила не только новую структуру, но и новое название: «Школа гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров», которое отражало произошедшие изменения. Управление было передано великому князю Михаилу Павловичу.

Первоначально состав эскадрона был определен в 99 юнкеров (по 14 от каждого из 7 гвардейских полков, расквартированных в Петербурге и его окрестностях; 99‐м числился так называемый «земной бог» — старший вахмистр). Для обучения принимались недоросли из потомственных дворян и пажи, желавшие служить в гвардии. Также здесь продолжали образование выпускники губернских кадетских корпусов [1437].

Двухлетняя учебная программа разрабатывалась применительно к нуждам кавалерии. В занятия по тактике для низшего класса были включены основы ветеринарии, «признаки лет и качеств лошадей» и краткое знакомство с основами ипповетеринарии.

Существенной проблемой являлось отсутствие материальной базы для занятий. В первое время, за неимением собственных лошадей, конюшен и манежа, эскадрон занимался только пешей выправкой. Затем из Образцового кавалерийского полка были присланы первые 16 (по другим данным — 14) лошадей: они стояли при Измайловском полку, в конюшне Лейб-гвардии Конно-Пионерного эскадрона. Это не способствовало сохранению здоровья юнкеров, «страдавших от частых переходов в зимнее время из помещения школы в Измайловские казармы» [1438].

В 1826–1828 гг., в ожидании выпуска, воспитанники были вынуждены брать уроки в частном манеже Моргенштерна. Езда без надзора сказалась отрицательно. Первый смотр прошел неудачно, и к производству в офицеры были допущены только юнкера кирасирских полков. Строительство собственных конюшен и манежа завершилось в конце 1828 г. [1439]

В 1838 г. школа была реорганизована в четырехклассное военное училище. В эскадроне предполагалось 108 юнкеров. Часть вакансий предоставлялась Пажескому корпусу. В низших классах обучались по программе для кадетских корпусов, в высших — по специальной программе. Манежное обучение сменялось лагерными сборами, совместными для военно-учебных заведений и армии. Курс заканчивался публичными строевыми экзаменами в высочайшем присутствии [1440].

Обучение верховой езде проводилось по возрастающей сложности, согласно действующему Александровскому кавалерийскому уставу (от 1812 г. и более поздним «прибавлениям» от 1815–1820 гг.). По традиции, начинали на простом оголовье без стремян, затем со стременами, затем оголовье дополнялось мундштуком. Наконец, юнкера ездили в полной амуниции на седлах с полным вьюком. Отрабатывались элементы для смотров и разводов [1441]. Основные затруднения вызывало обучение 13-летних юнкеров, «не всегда способных к этому по молодости и физическому сложению» [1442].

На эскадрон полагалось 113 строевых гнедых лошадей стоимостью от 30 до 700 р. Разброс цен объяснялся тем, что для обучения 13-летних мальчиков требовались смирные, хорошо выезженные лошади, которых получали из брака гвардейских полков; для юнкеров-ординарцев, являвшихся на смотр к государю, покупали кровных дорогих лошадей. Кавалерийскому искусству обучали и гвардейских подпрапорщиков, готовящихся к карьере адъютантов, полковых жалонеров и младших штаб-офицеров. Для этого годились разномастные лошади [1443]. Для выездки лошадей при школе состоял берейтор.