Ирина Полякова - Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

Прежде чем пытаться теоретически осмыслить демифологизацию и ее стратегии в медиасреде, необходимо понять от какой трактовки мифа мы будем отталкиваться. В соответствии с теоретической моделью мифа Р. Барта современный миф дискретен, он оформляется как совокупность дискурсов, а не только в виде повествований [206] См.: Барт Р. Мифологии; пер. с фр. — М: Изд-во им. Сабашниковых, 2004. 320 с. . Современные мифы служат не разрешению противоречий, а их оправданию. В современной культурной ситуации критика мифа в основе своей сближается с мифотворчеством, с ремифологизацией.

Коммуникативное содержание мифа означает, прежде всего, то, что он является социальным процессом, «…в котором участвуют не только мифотворцы, но и их аудитория. Он нацеливает на изучение как политических, так и семантических условий, при которых мифологическая конструкция может стать „линзой“, определяющей восприятие реальности» [207] Малинова О. Ю. Миф как категория символической политики // Символическая политика: сб. науч. тр. / ред. кол.: Малинова О. Ю., гл. ред. и др. ; Вып. 3. Политические функции мифов. — М.: ИНИОН РАН, 2015. C. 14. . Еще один смысл коммуникативной сущности мифа состоит в то, что «это не жанр словесности, а … определенная форма мировоззрения, влекущая за собой определенный тип деятельности» [208] Тощенко Ж. Т. Время мифов и пути их преодоления // Социологические исследования. 2006. № 1. С. 39–40. . Наконец, социальная мифология есть также циркуляция различных мифологем в культуре, которые выступают в качестве структурных единиц мифа.

Трактовка Р. Бартом социальной мифологии позволяет нам говорить о мифологии как явлении, не укладывающемся полностью в узкие рамки фальсификации. Именно фальсификация зачастую рассматривается как наиболее предпочтительная форма воздействия мифологии на представления о прошлом. Соответственно этому, демифологизирующая роль исторической науки рассматривается из данной перспективы, что не вызывает сомнений, но представляется крайне узким подходом. При этом исторические мифы выполняют важную роль в общественной жизни, «пропитывая» социальную действительность, что усложняет саму постановку вопроса о демифологизирующей роли исторической науки.

Не добавляют оптимизма и попытки выявления мифогенного потенциала внутри самой исторической науки. Так, отечественный исследователь В. Н. Сыров, развивая подход Р. Барта, показывает, что идентификация тех или иных представлений о прошлом как мифов может осуществляться на уровне отбора и интерпретации свидетельств, выбора способов конфигурации источников в исторический нарратив, а также способов применения исторического знания. Он отмечает, «историческое повествование может быть скрупулезно точным в соответствии источникам, но оставаться мифом. Поэтому призыв быть честным в опоре на свидетельства, еще не спасает от мифологизации. Все дело в способе их сотворения» [209] Сыров В. Н. Что считать историческими мифами? // Конструктивные и деструктивные формы мифологизации социальной памяти в прошлом и настоящем: сборник статей и тезисов докладов международной научной конференции. Липецк, 24–26 сентября 2015 года / Под. ред. А. Д. Моисеева, Г. Ф. Графовой, Д. А. Будюкина, А. А. Линченко. — Тамбов: Издательство Першина Р. В., 2015. С. 7. . В своем исследовании он показывает, что определяющим условием формирования исторических мифов является убеждение в том, что обоснование правомерности тех или иных современных целей и задач является единственно возможным способом актуализации ценности исторического знания и единственным условием формирования самого исторического знания. Поэтому следующим после фальсификации понятием, попадающим в фокус нашего внимания при обращении к историческим мифам оказывается односторонность. Это может быть понято как отбрасывание или игнорирование той или иной информации, что также будет искажением, а значит, будет содержать элементы мифологического. Указанный исследователь отмечает, что «в этом смысле миф действительно ничего не искажает или не нуждается в искажении или прямом вымысле. Из всего информационного инвентаря достаточно выбрать необходимое для его создания, что позволяет спекулировать как на соответствии т. н. „реальности“, так и на интеллектуальных операциях, предполагающих селекцию существенного и несущественного» [210] Сыров В. Н. Что считать историческими мифами? // Конструктивные и деструктивные формы мифологизации социальной памяти в прошлом и настоящем: сборник статей и тезисов докладов международной научной конференции. Липецк, 24–26 сентября 2015 года / под. ред. А. Д. Моисеева, Г. Ф. Графовой, Д. А. Будюкина, А. А. Линченко. — Тамбов: Издательство Першина Р. В., 2015. С. 8. .

Итак, как видно, есть слишком много оснований занять скептическую позицию относительно потенциала исторической науки в деле демифологизации наших представлений о прошлом. Вряд ли кто — то будет сегодня утверждать о возможности историка достичь теоретической позиции, позволяющей отделить интерпретацию и факты на, так сказать, онтологическом уровне их взаимодействия. Это тем более представляется очевидным в свете современных трактовок истории как определенного уровня исторической памяти, истории как «искусства памяти» (П. Хаттон). Наконец, вспомним А. Данто и его вывод о том, что «одно и то же событие будет приобретать разные значения … в соответствии с разными множествами более поздних событий, с которыми его можно связать» [211] Данто А. Аналитическая философия истории; пер. с англ. — М.: Идея — Пресс, 2002. С. 20. .

Радикализируя тезисы Р. Барта, В. Н. Сыров делает следующий вывод: «стоит предположить, что есть задачи (или способы решения этих задач), для решения которых историческое знание в принципе непригодно. Либо стремление использовать историю для их достижения ставит ее в такое положение дел, когда она становится наиболее уязвимым для заражения его мифами. Рискнем предположить, что такая ситуация складывается во всех случаях, когда прошлое используется для обоснования современности» [212] Сыров В. Н. Что считать историческими мифами? // Конструктивные и деструктивные формы мифологизации социальной памяти в прошлом и настоящем: сборник статей и тезисов докладов международной научной конференции. Липецк, 24–26 сентября 2015 года / под. ред. А. Д. Моисеева, Г. Ф. Графовой, Д. А. Будюкина, А. А. Линченко. — Тамбов: Издательство Першина Р. В., 2015. С. 11. .

Традиция скептицизма в отношении возможностей науки сегодня представляется гораздо более обоснованной, нежели рассуждения о силе и возможности науки в отношении мифа. Впрочем, если встать на точку зрения сторонников мифологических оснований современной науки (К. Хюбнер, П. Фейерабенд, А. Ф. Лосев) и рассматривать науку как проявление мифологии, продуцирующей новые мифы, то возникает вопрос к такой предельно широкой трактовке мифологии. Ведь если понятие рассматривается логически как ни с чем не соотносимое и ничему не противостоящее, то оно вообще рискует утратить свое содержание. Однако, неприемлемой является и противопоставление науки и мифологии как принципиально разных мировоззренческих систем. Подобная антиномичность зачастую означает, что проблема может быть неверно сформулирована.