Ирина Полякова - Мифы о прошлом в современной медиасреде. Практики конструирования, механизмы воздействия, перспективы использования

В конце июня 2017 года в Московском государственном юридическом университете им. О. Е. Кутафина была установлена мемориальная доска, посвященная выступлению в стенах этого учебного заведения советского вождя Иосифа Сталина. Событие сопровождалось скандалом, имело большой общественный резонанс и в очередной раз раскололо российское общество. Вместе с тем, неутихающие споры вокруг личности И. В. Сталина и его эпохи подчеркивают, что сталинская эпоха, равно как и мифы о ней, продолжают оставаться важной частью настоящего. Более того, социологические опросы последних лет явно свидетельствуют о росте популярности советского вождя [305] См.: Римский В. Л. Мифы о Сталине и культе личности в сознании российских граждан и элиты // Общественные науки и современность. 2011. № 1. С. 97–105. , использовании его образа в политической борьбе [306] См.: Линченко А. А., Иванов А. Г. «Живите тыщу лет, товарищ Сталин…»: Трансформация мифологии образов И. В. Сталина в современной российской исторической памяти // Диалог со временем. 2017. Вып. 59. С. 116–135. , медиасреде [307] См.: Линченко А. А. Мифология образов Иосифа Сталина в нарративах современного российского кино и телевизионной публицистики // Философия и методология истории. Сборник статей VII Всероссийской конференции. Коломна: ГСГИ, 2016. С. 152–162. и даже религиозной жизни [308] См.: Прилуцкий А. М. «Сталинский миф» в религиозном и парарелигиозном дискурсах // Вестник Северного (Арктического) федерального университета. Серия: Гуманитарные и социальные науки. 2016. № 2. С. 87–95. . Было бы однозначным в этой связи занимать как явно апологетическую, так и явно критическую позицию по отношению к И. В. Сталину и его эпохе. Представляется, что и первая, и вторая точки зрения испытывают на себе определенное влияние мифов о Сталине, которые могут выступать как в форме апологетических мифов, так и в различных формах контр — мифов. В чем причина того, что мифологизированные образы Иосифа Сталина возвращаются в российскую культурную память в 2000 — е годы? Насколько миф о Сталине является повторением традиционных мифов о герое в русской культурной памяти? Каковы особенности мифологизации образов Иосифа Сталина в нарративах современной российской культурной памяти? Ответить на эти вопросы мы попытаемся на основе предпринятого нами контент — анализа нарративов о прошлом, транслируемых в рамках российского кинематографа, телевизионной публицистики. В этой связи в нашем исследовании мы будем руководствоваться теоретической моделью мифа, представленной в работах Р. Барта, Ю. М. Лотмана, а также Д. Холлиса, указывавших на коммуникативность современного социального мифа.

Как мы уже отмечали выше, коммуникативное содержание мифа означает, прежде всего, то, что он является социальным процессом, «…в котором участвуют не только мифотворцы, но и их аудитория. Он нацеливает на изучение как политических, так и семантических условий, при которых мифологическая конструкция может стать „линзой“, определяющей восприятие реальности» [309] Малинова О. Ю. Миф как категория символической политики // Символическая политика: сб. науч. тр. / ред. кол.: Малинова О. Ю., гл. ред. и др. ; Вып. 3. Политические функции мифов. — М.: ИНИОН РАН, 2015. C. 14. . Еще один смысл коммуникативной сущности мифа состоит в то, что «современный человек воспринимает миф как повествование, совокупность фантастически изображающих действительность идей. Однако это не жанр словесности, а определенное представление о мире, которое часто предстает перед нами как способ повествования или приобретает характер специфических представлений. <���…> …как определенная форма мировоззрения, влекущая за собой определенный тип деятельности» [310] Тощенко Ж. Т. Время мифов и пути их преодоления // Социологические исследования. 2006. № 1. С. 39–40. . Это означает, что миф всегда является социальным мифом. Оказываясь глубоко вплетенным в общественные отношения и общественную деятельность, он, по меткому выражению М. К. Мамардашвили, есть «машина культуры».

К. Леви — Строс полагал следующее: «…миф всегда имел многослойную структуру, …никогда невозможно его понять только на одном уровне, его необходимо рассматривать на разных уровнях» [311] Беседа с Клодом Леви-Стросом Константина фон Барлевена и Галы Наумовой; пер. с фр. // Вопросы философии. 2009. № 5. С. 68. . Мы уже отмечали ранее, что в структуре современного социального мифа можно выделить два уровня: «архаический» и «конъюнктурный». «Архаический» уровень содержит устойчивые архетипические образы, мифологемы, ритуалы, выработанные коллективно. «Конъюнктурный» уровень содержит результаты рациональной целенаправленной деятельности отдельных мифотворцев. Тесно связано с вышеуказанными уровнями и выделение в мифе интерналистских (имманентных) и экстерналистских (привнесенных) составляющих: если первые преимущественно являются результатами мифологизирующей деятельности и тесно связаны с «архаическим» уровнем, то вторые представляют собой скорее продукт продуманной рациональной мифотворческой деятельности и соотносятся уже с «конъюнктурным» уровнем.

Принято считать, что любой миф является совокупностью разного рода мифологем, выступающих в определенном смысле структурными единицами мифа. По мысли Ю. М. Лотмана, мифологемой является то, что следует за словами «миф о …». Тот есть это слово или словосочетание, которое может выступать в тексте как имя собственное: «Мифологемы — коллективные и индивидуальные — являются именами собственными, либо выступают в функции имен собственных. Говорить <���…> о содержании имен собственных или, тем более, пытаться разложить это содержание на компоненты, было бы бессмысленно. Однако каждое слово, а мифологема — особенно, помимо своего референциального значения и вне зависимости от того, обладает ли оно сигнификативным значением или нет, в памяти говорящего/слушающего включено в некоторый круг привычных ассоциаций, понятных только носителю данной культуры.

Подобного рода ассоциации могут материализоваться в виде постоянных эпитетов или других слов — спутников, сопровождающих, как правило, появление данной мифологемы в тексте» [312] Лотман Ю. М. Литература и мифы // Мифы народов мира: энциклопедия: в двух томах / гл. ред. С. А. Токарев. Т. 2: К — Я. — М.: Советская энциклопедия, 1982. С. 222. . Однако, как и миф, мифологема заключает в себе известную двойственность: отсылает к фундаментальным образам, архетипам, и, одновременно представляет собой определенный логически измеряемый, возможно даже искусственно созданный, конструкт. Набор и иерархия мифологем могут существенно варьироваться в рамках какого — либо варианта социальной мифологии. Термин «мифологема» часто используют сторонники психоаналитической интерпретации смысла мифа. Так, известный юнгианский аналитик Д. Холлис следующим образом определяет мифологему: «Мифологема — это мифическая идея или мотив. Несколько мифологем, соединенных в единое повествование, создают миф» [313] Холлис Д. Мифологемы: Воплощения невидимого мира; пер. с англ. — М.: Независимая фирма «Класс», 2010. С. 10. ; и далее — «„Мифологема“ — это отдельный фундаментальный элемент или мотив любого мифа. Мотивы вознесения или погружения являются мифологемами. Странствие героя воплощает две мифологемы: героя и странствия, каждая из которых имеет свое характерное происхождение и свое отдельное значение, и вместе с тем, взаимодействуя синергетически, они увеличивают масштабность друг друга» [314] Там же. С. 16. .