Елена Калмыкова - Образы войны в исторических представлениях англичан позднего Средневековья

Война Белина и Бренния также является одним из излюбленных сюжетов английской средневековой историографии: драматический рассказ о братской междоусобице, примирении и одержанных вместе победах не был пропущен ни одним из хронистов, которые, правда, в большинстве своем предпочитали не упоминать имена римских консулов [1454]. В качестве примера снова сошлюсь на Ранульфа Хигдена — самого авторитетного и популярного хрониста эпохи Столетней войны, добавившего к побежденным братьями народам германцев, датируя войны временем правления на Сицилии тирана Дионисия I [1455]. Только Роберт Фабиан решился на исправление текста Гальфрида: ссылаясь на Тита Ливия, ренессансный историк указал, что Рим был взят в консулат Клавдия Эмилия и Луция Лукреция [1456]. В период правления Эдуарда III, когда взаимоотношения с папской курией были сложными и натянутыми, английские клирики не пропускали сюжет о покорении Рима предками. В представлении историков периода Реформации взятие Рима и разорение Италии окончательно затмевает успех предыдущих кампаний Белина и Бренния [1457].

Если большинством английских историографов эпохи Столетней войны легендарное бриттское прошлое однозначно воспринималось в качестве органичной части древней истории «своего» народа, то суждения «сторонних» наблюдателей по этому вопросу были отнюдь не столь однозначны.

В качестве примера любопытно привести высказывания придворных хронистов Жана IV, герцога Бретонского. Выросший и воспитанный в Англии, женатый на английской принцессе Жан IV де Монфор, хотя и принес в 1366 г. оммаж за свое герцогство Карлу V, тем не менее правил, опираясь на английскую военную помощь. Обвиненный французским королем в сговоре с врагами Франции и в нарушении вассального долга, оставленный бретонскими сеньорами, Жан де Монфор был вынужден в апреле 1373 г. бежать в Англию. В декабре 1378 г. парижский парламент принял решение о включении герцогства в королевский домен. Только после смерти Карла V в сентябре 1380 г. Жану де Монфору удалось получить формальное прощение нового короля Франции в обмен на полный оммаж и клятву верности. Однако вплоть до собственной кончины в 1399 г. этот первый герцог из династии де Монфоров продолжал лавировать между своим могущественным сеньором и грозным союзником в лице Англии, постоянно рискуя вызвать недовольство бретонской знати, не желавший усиления ни французского, ни английского влияния.

В сложившейся ситуации придворные историографы герцога регулярно обращались к теме истории суверенной Бретани, демонстрируя исключительное благородство бретонской крови. Полностью восприняв изложенную Гальфридом Монмутским историю бриттов, заселивших сначала Британию, а потом и Арморику, бретонские хронисты подчеркивали, что их народ не имеет ничего общего с французами. Однако и в англичанах они отказывались видеть «братьев по крови», именуя их не иначе как саксами. По мнению секретаря герцога Гильома де Сен-Андре и его анонимного современника, только бретонцы являются истинными бриттами, а герцог Жан де Монфор — прямым потомком Брута [1458]. Этот сюжет важен не только с точки зрения популярности мифа о Бруте за пределами Англии, но также как пример своеобразной антианглийской пропаганды.

Своего рода квинтэссенцией процессов складывания в английской историографической традиции представлений о героическом прошлом англичан стало предание о короле Артуре. Он предстает в образе величайшего правителя Англии и самого благородного рыцаря христианской эпохи; Артура, его двор и рыцарей Круглого стола воспевали поэты и авторы романов по всей Европе.

Своими корнями предания о короле Артуре уходят в верования и сказания древних кельтов. Мифологизированные рассказы кельтов о вождях и героях долгое время существовали исключительно в устной форме. Самые ранние валлийские поэмы, в которых встречаются упоминания о подвигах великого воина и вождя по имени Артур, датируются VI–VII вв. Имя Артур упоминается в «триадах» — заголовках, использовавшихся бардами для запоминания воспеваемых ими историй. В конце XI в. Артур стал популярным персонажем агиографической литературы, представая в роли первоначально жестокого и лживого предводителя воюющих с саксами отрядов, кардинально изменившегося под влиянием святых мужей [1459].

Около 830 г. «Ненний» в «Истории бриттов» рассказал о том, как под предводительством удачливого и доблестного воина Артура бритты одержали двенадцать грандиозных побед над саксами, самой великой из которых стала битва при горе Бадоне [1460]. С этого произведения началось проникновение сюжета об Артуре в корпус текстов, признававшихся историческими. Рассказ «Ненния» об Артуре противоречил трудам его авторитетнейших предшественников Тильды и Беды Достопочтенного. Первый утверждал, что при горе Бадоне бритты одержали победу под руководством римлянина Амброзия Аврелиана [1461]. Беда же и вовсе не упоминает имени победителя саксов [1462]. Это разногласие с трудами авторитетнейших авторов существенным образом отразилось на отношении к данному герою историографов последующих веков.

По всей видимости, в середине XII в. легенды об Артуре были довольно широко распространены среди населения Британии, что подталкивало хронистов к упоминанию о нем в своих трудах. Как и в тексте «Ненния», Артур чаще всего представал в образе военного вождя бриттов. Например, в «Анналах Камбрии», датируемых примерно концом X в., под 516 г. рассказывается о победе Артура при горе Бадоне, а под 537 г. — о гибели Артура и Медрауда [1463]. Написавший около 1125 г. свой главный труд «Одеяниях королей англов», Уильям Мальмсберийский прямо опроверг утверждение Тильды о том, что бритты сражались при горе Бадоне под предводительством Амброзия, указывая на то, что ими командовал Артур, о котором бритты сложили множество легенд. По мнению хрониста, великие подвиги этого христианского воителя заслуживают того, чтобы им воздали должное «не в досужих вымыслах, но в подлинной истории» [1464]. За этой декларацией следует краткий пересказ «Ненния» — единственного, с точки зрения Уильяма Мальмсберийского, заслуживающего доверия источника о деяниях Артура. Современник Уильяма Генрих Хантингдонский решил не ограничиваться пересказом текста «Ненния», добавив к нему изложение версии Гальфрида Монмутского. Труд Генриха был написан примерно в одно время с сочинением Гальфрида, чья богатая фантазия превратила военного предводителя в могущественного государя, жизнь которого была полна удивительных приключений, великих подвигов и грандиозных свершений. Именно Гальфрид подарил истории Британии величайшего героя, любовь к которому уже почти девять веков отражает любые нападки скептиков.