Леон Юрис - Милая , 18

— Ты, безрукий, — сказал он, показывая на Вронского, — будешь ответственным за доставку проституток.

— Боюсь, что я не смогу войти в исполнитель­ный комитет на таких условиях, — сказал Врон­ский.

— Мы еще поговорим об этом, когда придет вре­мя, — поспешил вмешаться Кениг, почувствовав, что Шрекер зашел слишком далеко. — Теперь уби­райтесь отсюда, все!

У Шрекера чесались руки избить их всех, но он понял, что Кениг хочет удержать его от не­верного шага. А неверных шагов ему делать не следует. Белый от ярости, он забегал по комна­те после их ухода, изрыгая проклятия и ругань. Наконец он уселся за стол, поклявшись еще по­казать, кто здесь хозяин. Когда он успокоился, Кениг мягко и рассудительно сказал:

— Герр Шрекер, мы задели их самое чувстви­тельное место.

— Но они осмелились мне возражать!

— Не обращайте внимания, герр комиссар. Не нужно давать им повод объединяться. Мы же вы­брали их, чтобы они работали на нас, не так ли?

— Вот им и дали привилегии!

— Верно, — согласился Кениг, — но чтобы они на нас работали, им нужно занимать какое-то по­ложение среди евреев, иметь определенный вес. Если мы заставим их делать что-нибудь, что уро­нит их престиж в глазах остальных евреев, они просто не смогут на нас работать.

Шрекер задумался. Да, он дал маху. Ведь в его интересах создать эту власть, зачем же ее раз­рушать? А Кениг хитер. Интеллигенты, они раз­бираются во всяких тонкостях. Нужно держать Кенига под рукой, чтоб не наделать ошибок.

— Есть и другие способы раздобыть женщин для публичных домов, — продолжал Кениг. — Я пред­лагаю пока не вмешиваться в дела Еврейского Совета. Тогда остальные подумают, будто они что-то значат.

— Ну, конечно, — сказал Шрекер. — Я просто прощупывал их, хотел посмотреть, хватит ли у них духу выполнять наши приказы.

* * *

Из дневника

Итак, долго ждать не пришлось, чтобы раску­сить Рудольфа Шрекера и понять, что он нам го­товит.

Оказывается, правительство генерал-губерна­торства находится в Кракове. Странно. Мы счи­тали, что оно будет в Варшаве. Заправляет у них там какой-то Ганс Франк. Он издает еже­дневную газету на четырех страницах, которая так и называется ”Газета генерал-губернаторст­ва”. На первых трех страницах всякая всячина, а четвертая отведена под ”Проблему евреев”. Мы сейчас в центре внимания.

Александр Брандель

* * *

Всем евреям надлежит незамедлительно заре­гистрироваться в Еврейском Совете по ул. Гжибовская, 28 для получения кенкарт и продоволь­ственных талонов. Уклонившиеся от регистрации будут приговорены к смертной казни.

Евреям запрещается селиться в предместье Жолибож. Евреи, проживающие там в настоящее вре­мя, обязаны выехать оттуда в течение недели.

Разъясняется: Все дальнейшие приказы относи­тельно евреев распространяются в равной мере и на лиц, у которых один из родителей или дедов был евреем. Евреи, ранее перешедшие в другую веру, считаются евреями.

Евреям запрещается посещать парки и музеи.

Евреям запрещается посещать рестораны в не­еврейских районах.

Евреям запрещается пользоваться общественным транспортом.

Еврейские дети должны быть исключены из го­сударственных школ немедленно.

Исповедание еврейской религии запрещается. Все синагоги закрываются. Еврейское религиоз­ное воспитание запрещается.

Нижеперечисленные профессии и должности раз­решены евреям только среди еврейского населе­ния: медицина, право, журналистика, музыка, все государственные и муниципальные посты.

Евреям запрещается ходить в театры и в кино­театры в нееврейских районах, а также госпита­лизироваться в нееврейских больницах.

* * *

Когда началась перепись, каждую кенкарту про­штамповали большой буквой ”Йот”, что означало ”Jude” — ”Еврей”. Вскоре вышел приказ о сокра­щении продовольственной нормы для евреев, и на­чалась погоня за нелегально полученными и фаль­шивыми арийскими кенкартами. Из Жолибожа и дру­гих районов, предназначенных для проживания там немецких должностных лиц, евреев выгоняли без всякой компенсации.

Что ни день — то новый приказ.

Тем временем Рудольф Шрекер вернулся к более привычным для себя занятиям. У него был нема­лый опыт уличных потасовок времен Баварского путча [30] Баварский путч — фашистский путч в Мюнхене, происходивший 8 — 9 ноября 1923 г. и возглавленный Гитлером и Людендорфом. Был подавлен армией. ; теперь он организовал банды польских хулиганов, поставил их на довольствие и дал приказ терроризировать еврейское население. Не­сколько недель после вступления немцев в Вар­шаву никто не мешал им бить стекла, грабить магазины и избивать бородатых стариков.

В еврейских кварталах разъезжали машины с громкоговорителями, из которых неслись послед­ние приказы и тексты с четвертой страницы ”Газеты генерал-губернаторства”, а распоряжения комиссара Варшавы и Еврейского Совета были расклеены по всем улицам.

Специальное подразделение войск СС устраива­ло облавы на евреев и неевреев, подозревавших­ся в том, что они способны оказать хоть малей­шее сопротивление. Список был составлен доктором Кенигом и другими этническими немцами. За­держанных отправляли в Павяк [31] Павяк — тюрьма в Варшаве; в период фашистской оккупации одна из главных следственных тюрем немецкой полиции безопасности. и там расстре­ливали.

По радио без умолку вдалбливали польскому населению: ”Германия пришла спасти Польшу от евреев, наживающихся на войне”.

Изменились и плакаты на афишных тумбах. На смену красавицам из фильмов пришли бородатые евреи: то они насиловали монахинь, то вливали кровь христианских младенцев в мацу, то просто сидели на грудах денег, то вонзали нож в спины добрых поляков.

По большей части немецкая пропаганда пользо­валась успехом. Польский народ не мог восстать ни против своей аристократии, которая сбежала, ни против русских, которые его предали, ни про­тив немцев, которые его разгромили, и поэтому охотно соглашался, что в его последнем несчас­тье виноват все тот же вечный козел отпущения — еврей.

Все еврейские трудовые союзы, профессиональ­ные общества и сионистские организации с сего­дняшнего дня объявляются вне закона.

Из дневника

Сегодня состоялось экстренное заседание ис­полнительного комитета бетарцев по вопросу о переходе на нелегальное положение. Мне нужно найти какую-то лазейку, чтобы, не нарушая не­мецких приказов, сохранить нашу организацию. Возможно, под другой вывеской ей удастся про­должать свою деятельность.