Томас Вебер - Становление Гитлера. Сотворение нациста

Социалистические, антиматериалистические и националистические чувства Геббельса и Гитлера, равно как и зарождавшейся DAP, не были очень далеки друг от друга. А вот их отношение к антисемитизму было. Яростный антисемитизм DAP, похоже, был единственной причиной того, почему партия не стала домом для студентов, подобных Геббельсу. Ранее в 1919 году Геббельс написал своей подруге Анке: «Ты знаешь, мне не особенно нравится этот преувеличенный антисемитизм. […] Я не могу сказать, что евреи такие уж друзья мне, но я не думаю, что мы избавимся от них посредством проклятий или пререканий, или даже погромов, и если это станет возможно, то будет очень неблагородно и бесчеловечно».

И всё же, несмотря на продолжавшуюся неприметность DAP, на горизонте для неё был проблеск надежды в зиму 1919–1920 гг., возможно наилучшим образом представленный событием, которое случилось 16 января 1920 г. В тот день, наконец, подошёл к концу судебный процесс над графом Арко, убийцей Курта Айснера.

Приговор, вынесенный в тот день, едва ли был источником ликования на правом политическом фланге, поскольку Арко был приговорён к смерти. Как засвидетельствовал Геббельс, университет Мюнхена в тот день бурлил, после того, как донеслась новость о вердикте, в результате чего многие студенты начали горячо заступаться за Арко. Даже то, как государственный обвинитель процесса восхвалял Арко, показывает, как далеко вправо сдвинулся политический климат за прошедшие месяцы, тем самым создавая возможности для групп и партий на правом фланге. В своей оценке Арко государственный обвинитель был более похож на его защитника, чем на прокурора: «Это был истинный, основательный патриотизм с глубокими корнями, который мотивировал обвиняемого». Он добавил: «Если бы только все наши молодые люди были вдохновлены таким пылким патриотизмом, мы могли бы надеяться быть способными глядеть вперёд в будущее нашего отечества с радостными сердцами и уверенностью».

Даже баварский министр юстиции, Эрнст Мюллер-Майнинген, член либеральной Немецкой Демократической партии ( DDP ), имел симпатии к убийце Айснера и быстро смягчил наказание сначала до пожизненного заключения, а затем до четырехлетнего срока, который Арко должен был отсидеть в комфортабельной камере в крепости Ландсберг. Во время процесса Арко удалось очаровать половину Мюнхена. Эльза Брукманн, например, находила его «чрезвычайно привлекательным». Бывшая румынская принцесса думала, что «он действовал полностью из благородных побуждений». Брукманн говорила своей матери, что «все говорят о нём только самое лучшее».

DAP не была прямым выгодоприобретателем правого сдвига в баварской политики, который подпитывал выражения симпатии к Арко. Политические и идеологические различия между Арко и DAP были по меньшей мере столь же значительны, как и их сходные черты, поскольку Арко был баварским сепаратистом и монархистом. На самом деле самым большим выгодоприобретателем сдвига Баварии вправо было сепаратистское, монархистское, авторитарное крыло BVP (Баварской Народной партии) . В действительности, даже когда Гитлер был у власти, не было любви между убийцей Айснера и партией солдата, служившего режиму Айснера. В 1933 году Арко будет помещён в «обеспечивающий арест» из-за опасений, что он может снова превратиться в убийцу и избрать своей целью Гитлера.

Тем не менее, сдвиг вправо в политике Баварии также пошёл на пользу DAP . Все партии критически относились к Айснеру, и это теперь помогало держать под контролем потенциальные возобновленные попытки левых переворотов, опасность которых нарастала в глазах больших рядов сторонников консервативных и центристских политиков. Другими словами, в то время как относительно мало людей активно поддерживали подобные политические группы в начале 1920‑х, и в то время как многие из политических целей DAP часто открыто конфликтовали с целями баварских центристов и консерваторов, роль DAP как части антиреволюционного бастиона обеспечила ей положение в политике Баварии. Эта роль, в отличие от прошлого, обеспечила партию правом и способностью быть услышанной, на чём DAP смогла выстроиться в последующие месяцы и годы.

Вдобавок, многие консерваторы в Германии, особенно молодые, после войны пришли к пониманию того, что нет возврата к старому режиму. Они заключили, что предвоенные консервативные партии и организации не смогли решить «социальный вопрос»; иными словами, социальные и классовые трения, возникшие в результате индустриализации. Также у них не было убеждения в том, что предвоенная консервативная партия, Немецкая Консервативная партия ( Deutschkonservative Partei ), даже в своей модернизированной послевоенной форме, будет способна превратиться в народную партию и обращаться к рабочим. Даже хотя новая консервативная партия в своём названии провозгласила себя народной — Немецкая Национальная Народная партия ( Deutschnationale Volkspartei, or DNVP ) — молодые консерваторы в Германии, такие как Ульрих фон Хассель, сомневались, что партия действительно будет способна достичь этого.

Хассель, зять Альфреда фон Тирпица, ультраконсервативного главы ВМФ кайзера Вильгельма, и крупная фигура в DNVP , опубликовал манифест «Мы, молодые консерваторы» в ноябре 1918 года, сразу после окончания войны, доказывая, что консерваторы и социалисты, скорее, чем консерваторы и либералы, найдут общую почву и пойдут вместе. Как противник англо-американского международного капитализма, он не видел шанса политического альянса с либералами. Однако, как заявил в своём манифесте молодой член DNVP , он верил в то, что сотрудничество между социалистами и консерваторами было как возможно, так и желательно, для того, чтобы решить «социальный вопрос» и охватить будущее. Он полагал, что это единственный путь, который обеспечит выживание консерватизма в век массовой политики. Изначально Хассель имел в виду Социал-демократическую партию (СДПГ), когда очерчивал своё видение консервативно-социалистического альянса, но в течение месяцев он отказался от социал-демократов.

Раздумья за фасадом предложения Хасселя были частью более широкой стратегической перегруппировки, от которой больше всего выиграли бы в конечном счёте коллективистские партии, которые были отпрысками и социализма, и национализма. Другими словами, дух манифеста Хасселя воодушевлял консерваторов по всей Германии по крайней мере проявить интерес и открытость к таким партиям, как DAP . Они виделись как партии, которые могут потенциально обращаться к избирателям, недоступным консервативным партиям, даже если консерваторы не разделяли все политические цели таких партий.